Попомните вы Семена Мартынка!
…Совещались недолго. И Мажариным, и Черных, и особенно Мартынком овладела неуемная энергия. Им хотелось поскорее придумать, а затем и осуществить специальную операцию, целью которой было освобождение детей из концлагеря «Белая ромашка». Освобождение немедленно, любой ценой, даже ценой собственных жизней. Потому что было на свете что-то важнее, чем собственные жизни. Правильно сказало начальство Мажарину: за что, дескать, воюем? За них мы и воюем – за наших детей. А не за то, чтобы самим остаться живыми во что бы то ни стало.
Через два часа уже явственно вырисовывался план предстоящей операции. Надо было установить точное местонахождение лагеря «Белая ромашка». По имеющейся информации, лагерь находился в некоем селении под названием Бяла Глинка. Что ж, и хорошо. Найти то место, где располагается это поселение, дело несложное. Тем более что имелись и дополнительные координаты: Бяла Глинка располагалась где-то на западе Польши, недалеко от польско-немецкой границы. Вряд ли в той местности могло быть два поселения с одинаковым названием. Значит, нужно посмотреть на карту, и будет окончательно ясно, где именно располагается эта самая Бяла Глинка.
Ну а найти в ней или в ее окрестностях концлагерь и вовсе просто. Да, и сама Бяла Глинка, и, соответственно, концлагерь располагались за линией фронта – туда советские войска еще не дошли. Ну, так и что же с того? Придется пересечь линию фронта, только и всего.
– А может, поручить это дело разведчикам? – с сомнением спросил Черных. – Или заручиться их поддержкой? Мы Смерш. Не наше это дело – шастать по немецким тылам. Опыта маловато. А дело-то важнейшее.
– Ничего! – со злостью ответил Мартынок. – Есть опыт, нет опыта… Змеями проползем ради такого случая! Потому что – детишки!
– Допустим, – не желал соглашаться рассудительный Кирилл Черных. – Проползем, а дальше-то что?
– А дальше, – на этот раз произнес Мажарин, – установим, где именно находится лагерь. Определим подходы к нему. Сообразим, как его можно ловчее захватить.
– Это втроем-то? – покрутил головой Черных.
– Почему же втроем? – сказал Мажарин. – Запросим у начальства помощь. Скажем, десант. Начальство обещало нам всяческое содействие. Короче, все надо смотреть на месте.
– А куда девать тех шпионов, которых мы поймали? – спросил Черных. – Ведь с ними – еще работать и работать.
– И без нас найдется, кому с ними работать! – махнул рукой Мартынок. – Дети важнее, чем какие-то шпионы. Давайте лучше думать об операции по их освобождению.
– Кстати, – поднял голову Мажарин. – Надо бы как-нибудь назвать нашу операцию.
– «Красная ромашка», – после короткого размышления предложил Мартынок.
– Почему – «Красная ромашка»? – не понял Черных.
– Потому что у них – «Белая ромашка», – сказал Мартынок. – Красный цвет – это наш цвет. Разве не понятно?
– Хорошо, – после короткого молчания согласился Мажарин. – Пускай будет «Красная ромашка». И что с того, что такой в природе нет? У нас – будет. Теперь вот что. Нас всего трое. Маловато… К тому же это Польша. Другая страна, другие люди. А мы даже не знаем польского языка. Как мы будем общаться с народом?
– У нас есть наш поляк – Ян Кицак, – сказал Черных.
– И что же? – не понял Мажарин.
– Вот его и возьмем с собой, – предложил Черных. – Думаю, он согласится. Ну, а что? Толковый парень.
– Да, но у него нет никакого опыта в таких делах… – засомневался Мажарин.
– Зато он человек надежный, – возразил Черных. – Честный. Разве он нам это не доказал? Без него мы бы и шпионов не поймали, и об экспериментах ничего бы не узнали, и о лагере. Честность важнее, чем опыт. А если что, то мы рядом – подскажем и поможем.
– Я за, – сказал Мартынок. – Главное, что он знает польский язык и русский. Без переводчика нам не обойтись. Да и какой там народ, в этой Белой Глинке, мы тоже не знаем. Может, местные жители и вовсе не захотят беседовать с русскими. То есть с нами. А Ян – он все же поляк.
– Хорошо, – сказал Мажарин. – Надо сегодня же встретиться с ним и обо всем переговорить. Я и встречусь. Что дальше?
– А дальше – детишки, – сказал Мартынок.
– Ну, детишки, – Мажарин непонимающе глянул на Семена. – Понятно, что детишки. Ты это к чему?
– А вот к чему, – сказал Семен. – Детишки… Допустим, освободим мы тех детишек. Хотя бы для начала нескольких. Кому ловчее с ними общаться – мужику или женщине? Сказать нужные слова, погладить по голове… Ведь дети же! Вот ты, командир, умеешь правильно общаться с детьми? А ты, Кирилл?
– Нет, – в один голос ответили Мажарин и Черных.
– Вот то-то и оно, – сказал Мартынок. – И я тоже – не очень… А значит, нам в группе нужна женщина, которая умеет по своей природе общаться с детьми. Вы со мной согласны?
– Может, оно и так, – в раздумье проговорил Мажарин.
– Мне кажется, я даже знаю, кто эта женщина, – произнес Черных и усмехнулся.
– А ты не скалься! – махнул на него рукой Мартынок. – Да, я говорю о Павлине. Той самой Павлине, которая… В общем, вы догадались, что это за Павлина.
– А то как же! – на этот раз усмехнулся Мажарин.
– Какой все же вы ехидный народ! – вздохнул Мартынок. – Так что же, поговорить мне с Павлиной на эту тему?
– Поговори, – сказал Мажарин.
– Вот и ладненько! – хлопнул в ладоши Мартынок. – Что там у нас дальше на повестке дня?..
* * *
Разговор с Яном Кицаком получился коротким. Вначале Мажарин коротко рассказал Яну о том, что ему было известно о лагере «Белая ромашка», его заключенных и экспериментах, которые проводятся в лагере над детьми. Информация настолько впечатлила Яна, что он даже заскрипел зубами.
– Звери! Потворы! – мрачно произнес он и тут же перевел на русский язык: – Чудовища!
– Нам нужна твоя помощь, – сказал Мажарин.
– Да, конечно, – с готовностью сказал Ян. – Говорите, что надо. Все сделаю. Тем более что я, – он усмехнулся, – с некоторых пор безработный. Ресторан закрылся и, как я понимаю, откроется не скоро…
– Так получилось, – развел руками Мажарин.
– Так, я разумею, – сказал Ян. – Что я должен делать?
Мажарин не сразу ответил на этот вопрос, он сделал паузу.
– То, что я хочу предложить, – сказал он наконец, – может быть опасным. Очень опасным. Смертельно опасным.
– Опасным для кого? – спросил Ян. – Для вас? Для меня?
– Для всех, – сказал Мажарин.
– Почему же тогда вы пугаете только меня, а не себя?
– Мы люди военные. Для нас опасность – дело обычное и привычное.
– Когда идет война, то все люди – военные, – сказал Ян. – Значит, и я военный. Я не боюсь. Потому что
