Сергей Зверев - С неба – в бой!

– Темная история. В войну какой-то дезертир их нашел, закопал, а сам был расстрелян. Клад с тех пор лежал нетронутым. Этот учитель нарыл сведения в архивах.

– Ну, ну, – скептически усмехнулся Сухой, выпуская клубы дыма. – И как же это так получилось, что клад твой прямо около недостроенного моста выискался? Мы тут с братвой прикинули, чуем фуфло… Может, ты музей где-нибудь грабанул, а золото прикопал? Типа, смотрите, братаны, как мне подфартило, прямо по заказу на месте будущих работ еще и сокровища немереные. Есть что работягам отстегнуть.

– Я говорю правду, – жестко произнес Каштан, выпрямившись.

– Правду, и ничего, кроме правды, – закончил Сухой, улыбнувшись. – Расслабься, ты не в американском суде. Это твои заморочки. Нам с братвой до клада этого дела нет. Но! – Сухой поднял вверх указательный палец, похожий на сучок. – Генерал правильно базарил. В общак надо отстегнуть. Я так думаю, что пятьсот тонн будет к случаю, как думаете?

– Нормально, – подал голос Тарас, – четвертая часть. Правильный расклад.

– Никто не знает ценности того, что там есть, – возбужденно начал Каштан, но вовремя сдержался, – хотя я согласен, что расклад справедливый.

– С этим порешили, – Сухой негромко хлопнул ладонью по столу. – К концу месяца ждем от тебя бабки. Пятьсот тысяч баксов. Не найдешь золото, отстегнешь из своих. Я слышал, что тут твои орлы лихо купоны стригут. Уж сомневаться стал, не обманываешь ли старого, не пролетают ли мимо денежки, которых братве на киче ой как не хватает? И Долото у тебя поднялся, а он большой знаток общаковских дел. Небось рассказал, как Сухого обмануть? Ладно, ладно, не ершись, – миролюбиво закончил он, видя, что Каштан весь напрягся, – я так шучу по-стариковски. Проехали… А теперь про свои терки с ментами пару слов. Неужто, правда, что оперативника замочил, да еще у самого Белецка?

«Все, хана, пронюхали, – подумал Каштан, – или Тихон, гнида, стал на них работать? От этого не отпереться. Теперь я у них на крючке».

– Было дело, – сказал он вслух, – опер этот за два дня на моих «быков» вышел. И повязал их крепко. Собирался дальше колоть, поскольку цель имел меня на кичу отправить. У меня выхода не было.

– Может, и так, – сощурился Сухой, – только зачем было такой театр у нас устраивать? Взял бы своего полковника да заставил этого опера уволить. Да хоть замочил бы у себя в особняке! Я что, за мента переживать бы стал? Нет. Хотя и среди них люди попадаются, впрочем, редко… Но зачем ты нас с этим повязал? Нам-то какой резон тебя спасать? А УБОП вплотную этим делом занялся. Даже вот его ребят, – Сухой указал пальцем на Тараса, – в мусорню таскали, двое за стволы в СИЗО парятся. Вот такие дела!

Сухой опять закурил. В зале повисло тяжелое молчание.

– Будет, я думаю, разумно, если ты нам еще пол-лимона в общак перекинешь, – наконец сказал он, раздавив недокуренную сигарету в пепельнице. – Как теперь говорят, за моральный ущерб.

– Я согласен, – Каштан опустил голову.

В данной ситуации возражать он не мог. Хотя понимал, что Сухой занимается откровенным шантажом. В переводе на нормальный язык его сентенции должны были звучать следующим образом: «Если ты нам заплатишь, то, так и быть, мы на твой след убоповцев выпускать не будем». Однако и это не разговор. Любому опытному следаку даже гадать не надо, чтобы допустить, кто заинтересован в ликвидации Анисимова. Только попробуй это докажи! А вот Сухой может вполне подбросить хорошие доказательства!

– Ну и с этим порешили, – Сухой глубоко вздохнул, будто сбросил с души некую тяжесть. – Теперь и выпить можно, и о строительстве твоем побазарить.

– У меня есть для вас новость, – вдруг произнес Каштан каким-то торжественным голосом. – Вчера днем меня пытались убить. Сработано было профессионально. Я даже и допустить не мог, что киллеры такие способы применяют. Спасла меня чистая случайность. Так что, получается, меня кто-то заказал. Кто, не знаю. Хочу у вас помощи попросить.

Сухой насквозь просверлил его холодным взглядом прищуренных глаз:

– Интересные дела… И как же все произошло?

Каштан вкратце поведал о вчерашнем происшествии.

– Так ты говоришь, что киллер мертв? – спросил Сухой. Он о чем-то напряженно размышлял.

– Да. Убит моими охранниками. Документов или каких-то других зацепок не нашли. Профессионал. Ничего у него не было.

– А сам на кого думаешь? – спросил Магомед, заинтересованно, даже с некоторым оттенком сочувствия.

Каштан пожал плечами:

– Трудно сказать. Грешу на своих. Вам, братва, уж точно не резон меня мочить.

Братва сдержанно рассмеялась. Сухой махнул рукой:

– Если что ухватим, тебе сразу передадим. Не сомневайся. Ты нам нужен живым и здоровым. Давай выпьем за твое здоровье. Окном хотели грохнуть. Первый раз такое слышу. Невидаль какая! Видать, ты мужик фартовый?

Обстановка разрядилась. Собравшиеся авторитеты стали налегать на богатое угощение, появившийся, казалось, «из воздуха» официант ловкими движениями наполнил бокалы, предварительно спросив у каждого, что он будет пить. Каштан встал из-за стола и набрал короткий номер на своем мобильнике:

– Алена, проводи даму в ресторан! Я у дверей встречу.

Он хотел было спуститься вниз, но от одной мысли, что его снова унизительно, как какого-то малолетнего «быка», обзвонят в поисках оружия эти наглые чеченцы, охранники Магомеда, стало не по себе: «Чернота поганая! Совсем оборзели! Даже Сухой своих телков такие вещи не заставляет делать. И, что характерно, на равных почти с ним сидит, даже о беспределе заикнулся. Вот уж кого надо точно придавить, так это местных „чехов“! Ничего, сука! Потерпи часок. Сюрприз получишь. Разве я не понимаю, кто мог на меня сейчас киллера натравить?»

Через минуту Анна Васильевна, которой все-таки не удалось избежать унизительной процедуры – один из чеченцев у входа, похабно ухмыляясь, с явным удовольствием, не торопясь, провел вдоль ее прекрасной фигуры металлодетектором, – вошла в ресторанный зал. Авторитеты повернули свои головы, взглянули на гостью, казалось, застыли на мгновение. Генерал тихо пробурчал, но так, что его услышали все присутствующие:

– Вот это бикса!

Сухой, прищурившись, кивнул на свободное место:

– Милости просим, красавица! Садись, отведай наш хлеб-соль.

– Спасибо, я не голодна. У меня есть деловая информация, которую просил вам передать Алексей Аркадьевич, – раздельно произнесла Анна Васильевна, остановившись около стола.

Магомед, облизав ее взглядом, улыбнулся:

– Садись, покушай! Потом и расскажешь. К чему торопиться?

– У меня мало времени.

– Ну что ж, расскажи. Давно я от Антиквара вестей не получал. Как ему в Первопрестольной живется? Не тужит? – Сухой пристально смотрел на девушку, словно старался узнать информацию только по выражению ее лица.

– Отлично живется. А вести у меня такие… Вы позволите отнять у вас пять минут? – Анна Васильевна обращалась, казалось, только к Сухому, будто не замечая остальных.

– Говори, послушаем, – Сухой допил вино из хрустального фужера, бросил в рот маслину, медленно пережевал, закурил сигарету.

– Клад, который Антон Артурович предполагает найти, является частью знаменитой архиерейской сокровищницы. В двух словах что она собой представляет… В восемнадцатом веке, в правление Екатерины, во время известной секуляризации монастырских земель, многие обители были закрыты. Свято-Петровский монастырь этой участи избежал. Трудно сказать, почему, но именно сюда по распоряжению Синода из нескольких западных губерний стали свозить церковную утварь. По описи тысяча семьсот восемьдесят восьмого года здесь было собрано тридцать шесть пудов золотых украшений! В течение девятнадцатого века сокровищница более не пополнялась, но охранялась очень строго. Каменный подвал, несколько дверей, целый лабиринт внутренних помещений. Говоря современным языком, тройной уровень защиты! В двадцатом году, уже после революции, когда монастырь был ликвидирован, а на его месте расположились красноармейские казармы, архиерей Богоявленской церкви Монастырска отец Серафим, известный своими прогрессивными, по меркам того времени, взглядами (он был близок к так называемым обновленцам), ходатайствовал перед губисполкомом о передаче прав на владение сокровищницей церкви. Он предлагал обновленной церкви выступить гарантом этих сокровищ, чтобы на вырученные от продажи драгоценностей денежные суммы оказать действенную помощь голодающим.

– Ты нам лекцию, что ли, собралась читать, красотка? – прервал ее Тарас, презрительно морщась. Но все остальные молчали. Даже Сухой воздержался от комментариев. Анна Васильевна, остановившись на полминуты, спокойно продолжала:

– Из этой затеи, естественно, ничего не получилось, только с тех пор к сокровищнице прилепилось название архиерейской. Об этом даже писали в газетах того времени. Но именно тогда власти всерьез заинтересовались драгоценностями. Их перевезли в Белецкое отделение Госбанка, где специалисты приблизительно оценили стоимость. Получилась внушительная сумма. Учитывая тогдашнюю конъюнктуру на мировом рынке золотых украшений, цена доходила до сорока миллионов долларов. А в те годы доллар был намного тверже нынешнего.