Сергей Зверев - С неба – в бой!

– Звякни еще раз Магомеду, пусть знает, где мы, – посоветовал Абдулла.

Хасан послушно набрал номер. Телефон по-прежнему не отвечал.

– Что с ним произошло, не понимаю, тревожно как-то…

– А может, он рассердился на кого-нибудь и разбил аппарат? Помнишь, как в прошлом году было?

– Нет, сейчас не так. Знаю, брат, нутром чую, что не так, – ответил Хасан, внимательно оглядываясь по сторонам. – Сколько еще ждать? Не нравится мне все это!

– Да, пора уже появиться, – кивнул Абдулла.

Они простояли у отметки еще минут двадцать. Встречные машины осторожно объезжали скопление бандитских иномарок, но пока никто из водителей не предпринял даже попытки остановиться.

– Все, поехали! – раздраженно махнул рукой Абдулла. Но когда уже собирался садиться в «БМВ», из-за поворота вырулил «ЗИЛ-130», осторожно притормозил около чеченских джипов.

– Чего надо? Двигай, пока цел! – закричали боевики.

– Эй, ребята, закурить не найдется? – Шофер высунулся из окна, весело улыбаясь.

– Совсем лохи оборзели, надо проучить, – сказал Хасан и крикнул бойцам: – Эй, прострелите ему скаты!

Бандиты лениво подняли свои пистолеты, собираясь наказать обнаглевшего «водилу», когда тент на кузове сбоку неожиданно приподнялся и в образовавшееся отверстие выглянули стволы автоматов.

Раздавшиеся дружные очереди прозвучали настолько неожиданно, что никто из чеченцев не успел даже пригнуться. Прицельный огонь косил их со страшной скоростью. Изрешеченные джипы, с разбитыми тонированными стеклами, покрылись потоками крови. Хасан пытался выстрелить в водителя грузовика, но умер еще до того, как нажал на спусковой крючок своего «стечкина». Абдулла постарался сесть за руль «БМВ», однако целый шквал пуль попал в него, когда он только открывал дверцу. Бригадир упал на землю, а выстрелы не прекращались, мгновенно превратив новый автомобиль в уродливый металлический каркас, покрытый оспинами автоматных пуль. Из двадцати трех чеченцев, приехавших на пятый километр, в живых не осталось никого!

Водитель грузовика, во время боя упавший на пол кабины, медленно поднялся, отряхнул с одежды осколки ветрового стекла – кто-то из чеченцев все-таки успел выстрелить в его машину, спустился на землю, подошел к кузову:

– Хорошо сработано! Убираться будем, Тихон?

Он кивнул на трупы убитых чеченцев.

Тихон, спокойно закуривая сигарету, отрицательно покачал головой. Потом сказал, обращаясь к своим бойцам – их было пятеро:

– Времени мало. Поехали домой. Там, я чую, Каштану помощь нужна.

– Поможем, – усмехнулись бойцы, садясь в грузовик.

Перед тем как сесть в грузовик следом за своими бойцами, Тихон достал мобильник и сделал короткий звонок:

– Майор, через два часа я могу взять Каштана. Твои условия остаются прежними?

Собеседник, видимо, ответил утвердительно, поскольку Тихон радостно усмехнулся, нажимая на кнопку отбоя. И легко залез в кабину.

Через две минуты на опустевшем шоссе остались только разбитые машины и гора трупов. Такой страшной картины на этой дороге не было, пожалуй, со времен прошедшей войны…

– А теперь сядь и спокойно расскажи, что случилось, и мобилу сюда давай, а то не ровен час, еще вызовешь своих абреков, пальбу тут учинят, – сказал Сухой Магомеду после того, как охранники покинули ресторанный зал. – Ты тоже сядь, – обратился он к Каштану, который стоял как вкопанный, сверля глазами чеченца.

– У меня убили пятнадцать человек. Целая бригада погибла! Ворвались в ресторан, ребята там отдыхали, покосили всех из автоматов! – Магомед старался говорить спокойно, но бешенство, укрощенное лишь частично, было готово прорваться наружу. Кулаки его судорожно сжимались, глаза горели ненавистью. Он, не отрываясь, смотрел на Каштана.

– А почему ты решил Каштану предъявлять? Что за новости? Зачем ему твоих людей мочить? Он что, обезумел? Ладно бы еще завтра там или даже сегодня ночью. Но теперь! Сейчас! Пока мы все вопросы не утрясли! – Сухой произносил слова резко, отрывисто, но негромко. Чувствовалось, что он безгранично возмущен поступком Магомеда, однако положение обязывало его соблюдать приличия и пытаться решить вопрос миром. Хотя, наверное, Сухой понимал, как мало шансов на это осталось.

– А кто еще? Генерал или Тарас мне дорогу не переходили, и я их тоже не трогал. А люди они открытые! Если что не так, стрелу бы забили, и все дела! Так я говорю, братва?

Генерал, испуганно вращая глазами, молча кивнул. Он уже догадывался, что начинается, похоже, новый кровавый передел сфер влияния, когда за один день можно приобрести невиданную власть, а можно потерять все, включая собственную жизнь. Тарас, похожий сейчас на хищника, готового к прыжку, – настолько напряжена была вся его фигура, – наклонив голову, процедил сквозь зубы:

– Твоя правда, Магомед! Я бы на такой беспредел не подписался!

– Вот видишь, Сухой, – Магомед театрально воздел руки, – как все получается! А ты еще мне поверить не хочешь! Спроси у него, пусть признается! Надо торопиться, а то он от страха скоро обмочится!

Это было уже явное оскорбление. Магомед просто нарывался, так сказать, «на грубость»…

– Что можешь ему ответить? – Сухой посмотрел на Каштана.

– Раньше, лет сто пятьдесят назад, за такие слова, да еще при даме, – Каштан опять поднялся со своего стула, слегка обнял за плечи побледневшую Анну Васильевну, которая не знала куда деваться, – немедленно вызывали на дуэль. Мы обычно выезжаем на стрелки со своими бригадами. И решаем вопросы всей толпой. Но почему нам сейчас не возродить добрые старые традиции? Мы, конечно, не аристократы, но, в конце концов, чем хуже их? Я думаю, это будет справедливо. Прямо сейчас, на месте. Победитель получает все. Выбор оружия за братвой. Ну как?

Все присутствующие, выслушав эту изысканную галиматью, молчали. Сухой, скривив губы в какой-то странной ухмылке, покачал головой:

– Да, Антоша, как же все-таки заметно, что зоны ты не нюхал. Не зря я тебе все время об этом напоминал. Романтики, что ли, захотелось? Пушкин ты наш…

– Значит, положил чеченцев, так получается? – спросил Тарас, закуривая.

– Пусть он примет мое предложение, тогда уж и ответить можно, – спокойно сказал Каштан.

Сухой весь подобрался, сжался, стал как будто еще более «сухим». Он налил себе вина, медленно выпил, вздохнул:

– Да, Антоша… Ну ладно, почему бы не попробовать? Встанете там подальше да пошмаляете друг в дружку. Главное, чтобы нас заодно не угрохали. Я еще пожить хочу, хоть и старик. Секунданты тоже есть. Даже дама! – Сухой улыбнулся, кивнул Магомеду: – Давай, джигит, покажи, на что способен!

Генерал заерзал на стуле, повернулся к смотрящему:

– Это, Сухой, фуфло какое-то… Братва нас не поймет.

– Пусть потешатся. От нас не убудет, – Сухой негромко хлопнул ладонью по столу. В этом жесте было что-то от судьи, только что огласившего приговор.

Магомед ничего не говорил и сидел, не понимая, что происходит. По его представлениям получалась невообразимая чушь. Да и не настраивался он на такое. Виданное ли дело – выйти один на один с оружием в руках?! Это совсем не то, что отсиживаться в тачке, когда твои «быки» идут в бой. Да даже стоять лицом к лицу с противником и знать, что сию минуту может начаться перестрелка, гораздо спокойнее, если рядом плотной цепью застыли вооруженные земляки. А здесь Магомед был в одиночестве и рассчитывать мог лишь на свои силы!

– Хорошо, я согласен. Только пусть сначала ответит, раз обещал. Ты моих людей положил? – Магомед встал из-за стола, держась одной рукой за спинку стула.

– Я. И ты знаешь, почему, Магомед, – Каштан говорил медленно, делая ударение на каждом слове.

– Гнида! Гад! – Чеченец сжал кулаки. – Сухой, я сейчас его голыми руками задушу!

– Зачем руками? Пусть Генерал и Тарас посоветуют, каким оружием сражаться. Я лично по старой привычке выбрал бы ножи, – смотрящий говорил с легкой улыбкой, так что было непонятно, как он теперь относится к происходящему.

– Сухой, послушай, он же беспредельщик. Я, конечно, чеченцев не очень люблю, извини, Магомед, – Тарас повернулся к кавказцу, – но тут дело ясное. Среди бела дня пятнадцать бойцов положить! Ясен перец, что Каштан зарвался. В твоей власти сейчас все закончить. Только скажи!

– Я уже сказал, пусть порубятся. А вам-то что? Кто бы ни победил, вам с братвой найдется чем поживиться. Каштан же заявил, что победитель получает все. Вот пусть так и будет! – Сухой произносил эти слова, а сам в это время думал, какие выводы следует сделать из нового расклада. В принципе, в глубине души он был даже рад тому, что Каштан так дико «наехал» на чеченцев. Но Тарас, конечно, был прав – это беспредел. Даже сами чеченцы, отъявленные беспредельщики, так себя здесь уже давно не вели. К тому же за Магомедом стояла обширная и сильная кавказская диаспора, которая не оставит без последствий разгром крупнейшей группировки земляка в области. Но сваливать все на Каштана он не хотел, тем более что подозревал – мотивы для такой политики у того были…