– Вот я и хотел бы предложить вам вместе с семьей переехать в ближнее Подмосковье, в отдельную двухкомнатную квартиру улучшенной планировки. Ну а заодно начать на практике осуществлять свои замыслы в компании единомышленников. Уверен, вам понравится работать в моем коллективе! – сверкнул белоснежными искусственными зубами Славгородский. – Что же касается заработной платы, то я обещаю вам ровно в три раза больше, чем получаете здесь, в Саратове, – последнюю фразу профессор произнес с видом раздающего рождественские подарки благодетеля.
А Прохоров только мысленно рассмеялся. Он вкусил всю прелесть обладания большими деньгами, и даже недавнее похищение дочери уже не казалось ему чем-то сверхчудовищным. Он мысленно оправдывал завербовавших его людей, рассуждая примерно так: «По-хорошему я ни за что в жизни не связался бы с такими людьми. Просто я всю свою прошлую жизнь опирался лишь на старые догмы о служении Родине и народу, на поверку оказавшиеся гнилыми и несостоятельными! Этой самой Родине гораздо выгодней задурить голову человека всякими псевдопатриотическими лозунгами, чем платить соизмеримую с его трудом зарплату. Как хорошо, что я вовремя прозрел!..»
– Вы предлагаете очень заманчивую перспективу, – ответил Прохоров внимательно смотрящему за его реакцией на сделанное предложение профессору. – Да, я нуждаюсь в деньгах и нормальных условиях жизни. Но… – он заметил, как мгновенно напряглись мускулы на лице Славгородского, – если честно, у меня нет денег даже на переезд на новое место. Ведь нужно заказывать контейнер, оформлять множество документов о выписке-прописке и всякое такое. А как не раз говорила мне моя жена, у научных работников руки не из того места растут!
Славгородский натянуто рассмеялся, на лице же Ледовского лишь появилась презрительная гримаса: «И когда только недотепа Прохоров смог стать таким практичным и предусмотрительным? Чувствует, что профессор его с потрохами покупает, так старается выжать из него по полной схеме… Вообще, он стал какой-то странный в последнее время. Даже потолстел, чего не припомню за все пятнадцать лет его работы. Что-то здесь не так…»
– Не волнуйтесь, Вадим Витальевич, за такую ерунду! – Профессор достал из нагрудного кармана носовой платок и высморкался, громко свистя бронхами. – Я все организую. Вам только нужно подписать трудовой договор, и все, дальше пусть вашу многоуважаемую жену ничего не беспокоит. В будущем все проблемы подобного рода будут решать специалисты, достаточно только написать письменную заявку.
– Неужели? – Прохоров без разрешения директора института извлек из пачки сигарету и закурил, не обращая внимания на покрасневшее от раздражения лицо властного управителя. Ледовской очень любил, когда все сотрудники института пляшут под его дудочку, а тут такая неслыханная наглость! И ведь прекрасно знает, стервец, что хозяин просторного кабинета даже на дух не переносит табачный дым, так как является астматиком со стажем.
– Все до невозможности просто, – Славгородский поднял стоящий рядом с ним «дипломат» и достал оттуда два белых листа с напечатанным текстом и уже проставленными печатями. – Берите авторучку и подписывайте… – Он протянул Вадиму Витальевичу золотой «паркер».
Прохоров нашел глазами одиноко стоящую на подоконнике тарелочку от недавно выброшенного завядшего цветка в горшке, сделал две глубокие затяжки, раздавил сигарету и взял из рук Славгородского один экземпляр договора. Внимательно прочитал его и вернул хозяину.
– Не подходит.
– Что? Что именно вас не устраивает? – раздраженно буркнул профессор, а директор института аж заерзал на своем кожаном кресле, до такой степени его начали выводить происходящие прямо на глазах перемены в некогда тихом и сереньком сотруднике. Ледовской сцепил пальцы в замок и презрительно растянул один уголок рта: «Сразу же после открытия алгоритма он стал циничным и самолюбивым, как кинозвезда. Противно! Скорей бы его вышвырнуть…»
– Здесь написано, что договор всего на три года. А потом? Квартиру отберут, переведут в какое-нибудь захолустье, так или нет? – Он прекрасно знал, что не так, но Прохорову зачем-то очень захотелось, чтобы заезжий профессор начал его уговаривать и обещать золотые горы. Прохоров очень хотел признания своих бесспорно выдающихся открытий в области психотропных систем. Он вдруг почувствовал, что с недавних пор сам вправе ставить условия, и не мог отказать себе в таком удовольствии.
– Здесь все гораздо проще, – уже несколько натянуто отмахнулся Славгородский. – Квартира записывается на ваше имя, и волнения напрасны. А насчет договора… Если я решу, что специалист мне полезен для дальнейшей работы, то он будет работать в моем Центре и после окончания срока договора.
Профессор сделал особое ударение на словах «я» и «моем», поэтому Прохоров решил более не перегибать палку, а молча взял у Славгородского «паркер» стоимостью две тысячи долларов и поставил свою подпись на обоих экземплярах документа.
Когда он скрипел золотым пером по бумаге, в кабинете директора института повисла полная тишина. Только едва слышно жужжала пробивающаяся сквозь стекло на волю невидимая за массивными красными шторами глупая муха. Несколько дней назад она позарилась на проникающий сквозь открытую форточку запах лежащих на столе Ледовского свежих булочек с сахарной пудрой, успела наесться досыта, но, когда решила улететь обратно, оказалось, что окно плотно заперто и выхода нет. И теперь ее ждали лишь две незавидные участи – или медленно умереть, истратив все силы на попытки пробиться сквозь прозрачное стекло к такой близкой и манящей, но уже недоступной свободе, или принять легкую и быструю смерть и быть в мгновение размазанной по стеклу одним-единственным ударом хозяина еще недавно манящего сладким запахом булочек кабинета.
Старший научный сотрудник закрытого НИИ даже не задумывался, что, начиная со дня похищения маленькой Даши, его собственная жизнь стала зеркальным отображением судьбы попавшей в кабинет Ледовского мухи. В данный момент он только первый раз прикоснулся к заветной кормушке. В дальнейшем, как и муха, он влезет в нее руками и ногами. А потом, когда неожиданно осознает всю глубину затянувшей его бездны, будет уже слишком поздно…
– С этим закончили, – Славгородский аккуратно спрятал в чемоданчик подписанные инженером листы, но тут же достал оттуда еще два. – И такие вот, будьте добры…
– А эти зачем? – недоверчиво покосился Прохоров, быстро пробежал глазами текст и непроизвольно глубоко вздохнул. Перед ним лежала подписка о неразглашении государственной тайны.
– Какие-то проблемы, Вадим Витальевич? Или мне показалось? – прищурился Славгородский, и в глазах его появилась усмешка.
– Или, – Прохоров быстро поставил еще две подписи и вопросительно посмотрел на профессора. – Ну и когда мне начинать сворачиваться?
– А прямо сейчас, – быстро ответил тот, защелкнул замки «дипломата» и торжествующе повернулся к Ледовскому: – Кто оказался прав, Сергей Борисович, я или мыши?
– Не знал, что вызываю у вас такие ассоциации, – насупился директор института.
– Да я так просто, к слову. Не обижайтесь, дорогой, не обижайтесь. Все в порядке. Просто у меня хорошее настроение…
Профессор встал, поправил на груди пиджак, надел спрятанные в боковом кармане очки-»хамелеоны» и положил тяжелую руку на плечо сидящему Прохорову.
– Сегодня скажете своей дорогой супруге, чтобы начала потихоньку собирать вещи и закруглять всякие там делишки, – Славгородский повертел в воздухе растопыренной ладонью. – Пусть особенно не торопится, на все про все я даю вам целых две недели. Да, чуть не забыл, – гость задумчиво поскреб уже успевшую отрасти щетину. – Скажите, Вадим Витальевич, у вас новая мебель дома, или ее уже пора… сами понимаете… заменить?
– Какое это имеет значение?
– Дело в том, что предоставляемая вам новая квартира уже на две трети обставлена всем самым необходимым, включая автоматическую стиральную машину и центрифугу для утилизации мусора. Нет, естественно, таких вещей, как телевизор, пылесос, шторы на окнах и разное чисто личное имущество. Со дня переселения все содержимое квартиры является вашей собственностью, так что если то, что сейчас стоит у вас в комнате, не новее трехлетней эксплуатации, я рекомендовал бы не заниматься лишней транспортировкой. Соберите лишь одежду, личные вещи, бытовую технику, если есть, и прочие семейные мелочи. Чтобы весь скарб спокойно вошел в обычный двухтонный автомобильный контейнер. Он будет около вашего дома ровно через две недели, день в день, в десять часов утра. Вещи повезет грузовик, а сами поедете на микроавтобусе «Латвия». С собой возьмите только деньги и документы, все остальное – в контейнер. Здесь, в институте, ничего улаживать не нужно, все уже обговорено, и необходимые документы о вашем переводе придут в «Золотой ручей» без нашего с вами участия. Так я говорю, господин Ледовской?
