Теперь до ночи надо поспать, а потом надо немного подвигаться, поколесить по ночному городу. Тумбочку под дверь — грохот для непрошеных гостей обеспечен, а для меня — спасительная секунда. Успею схватить пистолет, скатиться на пол и открыть заградительный огонь. Или на поражение. Все зависит от обстановки. Окно. Ну что же — просто опускаю жалюзи.
Сплю. Будильник в наручных часах тихо начал жужжать. Хватит спать! Волка ноги кормят! Вперед! В ночь!
Зачем мне ночь. Гулять по Гамбургу? Хороший город. Отчего же не погулять. Только меня не интересовали ни знаменитое озеро, ни соборы, ни церкви. Путь мой лежал в Университетскую клинику Гамбурга — Эппендорфа.
Одно такси. Потом другое. Выхожу за квартал, рассчитываюсь только наличными. Заболел я? Ищу медицинскую помощь? Нет. В Германии широко практикуют трансплантацию органов. Даже закон приняли новый. Как тебе исполнилось 16 лет, так приходит запрос, мол, готовы вы стать донором органов после смерти? И если кто-то погиб, то к безутешным родственникам выходят специалисты, которые мягко убеждают дать согласие на изъятие органов. Это при условии, что покойник при жизни не вступил в добровольное общество доноров после смерти. Получается, что все немцы — потенциальные доноры. Надо лишь его убить грамотно. Так, чтобы не попортить органы.
Одна из старейших клиник — Университетская — на острие этого направления. Вот мой путь туда и лежал. Нет, мне не нужны чужое сердце или почка, и печень не нужна. Мне нужна сумка-холодильник с логотипом клиники и сопроводительные документы на перевозку органов. Вот тогда можно спокойно привезти на английскую землю контейнеры с вирусом.
Это в России медицина финансируется не очень, равно как и охрана этой самой медицины. В Германии же медицина — сверхприбыльная отрасль. Донору почки из страны третьего мира заплатят девять тысяч евро. А тот, кому пересаживают, заплатит девяносто тысяч. Торговля наркотиками — мизер. Все познается в сравнении.
И охрана в клинике хорошая. Толково все сделано. И патрули объезжают этот больничный городок, и видеонаблюдение, и посты охраны на въезде и в здании. Имеются датчики объемные и инфракрасные. Идеальная система охраны. Меня интересует морг. Ирония заключается в том, что он не охраняется. Есть дежурный персонал и кнопка вызова охраны. И надо вынести тихо. Не привлекая к себе внимания.
Тихо. Начали! Работаем.
Проехал патрульный автомобиль на электротяге. Снова появится минут через тридцать. За регистрационной стойкой, положив голову на руки, спит медсестра. За ее спиной — комната персонала. Не люблю бить женщин, но если придется… то придется. Не люблю бить женщин не из-за этических соображений. Нет. Просто с ними сложнее рассчитать силу удара. Слабые мышцы корсета скелета. Слабые связки. Кости черепа и шейные позвонки тоже слабые. Чуть не рассчитал силу, и можно убить.
Двери автоматические. Распахнутся, и дама проснется. Значит, не пойдет. Немцы — народ прижимистый. Свет зазря жечь не будут. Света нет в здании. Добрый знак. Старинное здание, построено с толком и красиво, много выступов. Эх! Больное тело, прости, но надо, или будешь мертвым телом.
Поехали! Вернее, полезли! На второй этаж. За спиной рюкзак с вирусами. Вот будет смеху, если меня повяжут да залезут в рюкзак. Посмеемся!
Окно старой конструкции, деревянное, поднимается вверх. И это хорошо! Ножом ковыряю раму, отодвигаю задвижку. Время! Время! Через семь минут появится патрульная машина. Немцы — публика пунктуальная. Ходу! Неудобно. Прижиматься приходится травмированной грудью. Есть! Защелка отошла. Поднимаю вверх стекло, забрасываю тело внутрь. Быстро встаю, опускаю раму на место. Минута.
Ровно через шестьдесят секунд медленно проезжает патрульная машина, обшаривая фароискателем стены и кусты. По «моему» окну скользит луч. Секунда, и машина проехала дальше. Мало времени. Надо шевелиться, иначе могут и поймать.
И следов следует оставлять поменьше. Фонарик с синим светом. Какой-то кабинет. Офис, да, офис, только вот выписывают, вероятно, бумаги на перевозку вот в таких кабинетах. Черт его знает! Надо смотреть.
Аккуратно перебираю бумаги. Похоже, что есть! Везет! Или не везет? Перебираю документы. Мне нужны настоящие, не вызывающие подозрения документы. Можно, конечно, остаться на пару дней в этом чудесном городе, обжиться, познакомиться с персоналом. В медицине традиционно работают женщины — небольшой роман, и я получу доступ ко многим вещам в этой клинике. Только для этого нужно время, а его нет.
Пока буду шуры-муры крутить, так меня полиция опознает или свои же… Приедет «кондуктор» с билетом в один конец, или «эвакуируют» на Родину под видом тяжелобольного туриста. Покатался, мол, пьяный русский на лыжах, вот и травмировался, горемычный. В кому впал. Ничего не видит, не слышит, не чувствует. Не верите? Ткните его иголкой. Это так забавно. Вы его тычете, а он не чувствует. Видите, его сопровождает группа медбратьев и санитаров. Ну и что, что у них рожи бандитские! У нас экология плохая, вот и перекосило. А что за футляры от скрипок у всех? Так они подрабатывают на похоронах скрипичной группой. Очень душевно играют. Хотите, они вам похоронный марш на скрипках синхронно сыграют? Очень душевно, вам понравится. Ну ладно, мы пошли и тело коматозника повезли. А то, что у него бирка на пальце ноги, так это санитары пошутили. Проснется он, а у него бирка. Вот и посмеется товарищ. Вы не переживайте, это у нас, у русских, такие шутки. Ну а если из комы не выйдет, так новую бирку не нужно. Уже есть.
Так оно и будет. И «санитаров» этих я знаю. Ни фантазии, ни вдохновения. Гора мяса. Говорят, что у них пули ото лба отскакивают, а бронежилеты не носят, потому что пули в мясе застревают. Они их потом вилкой выковыривают.
В этом кабинете я не нашел то, что мне нужно. Зато на стене нашел план эвакуации при пожаре. А там обозначен кабинет «экспедиционный отдел». Там, где выписывают транспортные накладные.
Через минуту я в этом отделе. Что радует, так это минимальный уровень охраны в коридоре и кабинетах. Никаких датчиков для охраны. Только пожарные. Еще десять минут, и чистые бланки у меня в руках. Прихватываю несколько копий использованных бланков. Нужно же иметь образец для правильного заполнения.
А теперь в царство мертвых — в морг. Вернее — в разделочный цех. Здесь изымают органы для отправки пациентам. И здесь же они должны упаковывать их для перевозки. А значит, здесь же должна находиться и транспортировочная тара. Термосумки нескольких размеров я нашел быстро. Вытаскиваю из рюкзака набор вирусов, подходит средних размеров сумка. Изнутри и под внешней тканевой оболочкой она проложена фольгой для сохранения температуры. То, что надо, — меньше будет заметна на рентгеновской установке. Снизу вирус, слой льда. Потом орган. Так, с сумкой определились, осталось что-то положить. Открываем холодильник. Здесь как в фильме ужасов у маньяка. Органы в баночках, контейнерах. Некоторые подписаны, часть без опознавательных надписей.
Ладно. Беру печень. На контейнере нет надписей. Может, и не для трансплантации она. Даже если для нее, то пардон, слишком много на второй чаше весов положено. Нагребаю здесь же льда в сумку. Не хватало еще, чтобы ливер испортился! Контейнер с вирусами — в рюкзак. Все нормально. Если придется убегать относительно быстро, то сумку брошу.
Говорят, что чертям положено уходить точно тем же путем, каким и пришли. Так и я. Покидаю здание через то окно, в которое вломился. Ходу, милые, ходу! Как вышел из окна номера, так и вернулся. Будем надеяться, что никто не видел моих маневров.
Через час я в своем номере. На часах уже почти пять утра. Можно час поспать. В семь тридцать я уже в аэропорту. Купил билет. Кафетерий. Завтрак. Кофе. Еще кофе. Хлеб. Ем впрок. Нормальная вкусная еда. Организм, видимо, пошел на поправку, требует белка и сахара.
Жаль, что оружие пришлось оставить. Можно сделать документы на перевозку оружия. Но нужно время.
Документы я подделал очень красиво. В Школе я бы поставил себе «отлично». Удалось очень качественно скопировать подпись.
Досмотр. Лицо у меня равнодушное. Работа такая, я летаю по всему миру, и мне скучно. Я курьер. И для меня нет никакой романтики в моей профессии. Я — само равнодушие.
— Ставить на ленту сумку? Там органы.
— Ставьте.
— Поставлю. Без проблем. Только отметку мне в накладной сделайте.
— Зачем?
— Босс сказал, что рентген вредит донорской печени.
— Ставьте на ленту.
— Давайте я открою сумку, вы посмотрите, что там печень. Хотя! Не могу открыть!
Вид у меня растерянный.
— Там пломба. Открыть, и на ней будет написано «open».
Решительно ставлю сумку на ленту.
— Смотрите.
— Ладно, снимайте. Идите, спасайте жизнь.
— Спасибо! Вы не представляете, как выручили! Были случаи отказа донорских органов. Стали думать на рентгеновские аппараты в аэропортах. Вот. Спасибо. Вы спасли жизнь человеку! Спасибо.
