Тощий ковылял к машине, уверенный, что все уже кончено. Артем вскинул «беретту» и выстрелил наугад в то место, где мог оказаться снайпер, выбив из угла горбатого дивана фонтанчик трухи.
Семеныч обернулся, и на его лице появилось мучительное выражение. Он поднял руки – большой и указательный на правой были растопырены. Тарасов держал его на мушке.
– Прикажи своему бойцу выйти на свежий воздух! – раздельно и громко проговорил Артем. Укрытый среди деревянного хлама, он был сейчас недоступен зрению стрелка.
Тощий как-то по-особому махнул рукой. После минутной паузы совсем не там, где предполагал Тарасов, завизжала петлями дверь старинного, похожего на танк шкафа, и из укрытия выбрался ошарашенный Саба с винтовкой наперевес.
– Чего тебе надо? – зло спросил Семеныч и попытался опустить руки. – Сам выходи, где ты там!
В ответ Тарасов послал пулю над головой тощего, и на него осыпался целый град щепок. Худой блондин торопливо вздернул руки к небу.
– Ну, будем говорить!
«Не купишь!» – подумал Артем. Стрельба у машин стихла, и к нему вернулось чувство спокойной уверенности: Тарасов точно знал, что Белорыбин себя в обиду не дал.
– «Отпусти мне, батюшка, грехи!» – очень натурально завыл мужской голос. Артем дернулся, но сдержался, чтобы не выстрелить на звук.
– Это мой телефон! – успокоил тощий. – Я отвечу?
– Отставить! – рявкнул Тарасов.
Зашуршали подошвы неподалеку в тылу: Артем узнал шаги Белорыбина.
Все это время Лева стоял, прикрыв голову руками. Услышав беседу, он осторожно осмотрелся и стал лихорадочно рыться в карманах.
«Он вроде же не курил, – машинально подумал Артем. – Смотри-ка, разволновался…»
– Брось винтовку, Саба! – прикрикнул Семеныч. – Накрыли нас, мать их! Суши сухари!..
И тут случилось непредвиденное. Лева, нащупав наконец что-то в кармане, вдруг твердо пошел в сторону тощего. Тарасов не поверил своим глазам: Лева яростно сжимал почти полностью прячущийся в ладони игрушечного вида пистолетик, похожий на семизарядный Seecamp.
– Стой, ты, придурок! – гаркнул Белорыбин.
Лева яростно надавил на спусковой крючок. Лицо успевшего повернуть голову Семеныча выражало крайнее удивление. Лева стрелял и стрелял: возможности промазать у него не было. Тощий завалился набок, но прежде чем его тело коснулось земли, Саба с коротким криком вскинул «эсвэдэшку» и выстрелом от бедра всадил пулю Леве в бок. Неловко взмахнув руками, Лева клюнул носом и упал.
Артем, державший стрелка на прицеле, не выстрелил. Не выстрелил и Белорыбин.
Саба отшвырнул оружие далеко в сторону и обернулся к Тарасову, который медленно поднимался с земли, держа «беретту» у плеча. Пауза затянулась. Новосибирский стрелок кривил губы, готовый разразиться то ли бранью, то ли слезами.
– Иди теперь, – негромко сказал Артем.
– Куда? – вскинул бровь Саба.
– Куда знаешь…
– А что…
Белорыбин взорвался:
– Вали отсюда, кому сказано! У товарища майора к тебе претензий нет!
Саба поежился.
– Типа, спасибо… Хорошо, что вы не менты…
В последний раз взглянув на мертвого патрона, стрелок удалился. Было видно, что он сдерживает себя, чтобы не побежать.
– И что мы имеем? – недоуменно спросил Белорыбин.
– А то и имеем… – отозвался Артем, осматривая трупы. – Шекспир, «Гамлет», акт четвертый…
– Акт мне в Управлении обеспечат, – возразил Саня. – С особым цинизмом обеспечат, как говорят наши доблестные полицейские…
– Беглые бойцы в «Мицубиси» как себя чувствуют?
– Один точно плохо, а второй, похоже, ничего: так рванул, что колес не видно было…
Тарасов перевернул труп Левы.
– Противно, а надо! – сказал Артем, адресуясь скорее к себе, чем к Белорыбину, и обыскал карманы Левы.
Брезгливо отбросив тугой бумажник, Тарасов нашарил айпад и некоторое время изучал его содержимое, без особой, впрочем, надежды найти что-либо интересное.
– В ботинок напоследок загляни – и давай двигать отсюда! – посоветовал Саня, тревожно оглядываясь по сторонам.
Артем пощупал сухую щиколотку и со вздохом облегчения поднял над головой, вроде золотого кубка, тонкую флешку в пластиковом конвертике.
– Вот тебе и база данных! – торжествующе воскликнул он.
– Тюремный бизнес, тюремные и привычки, – прокомментировал Белорыбин, топая прочь. Через секунду послышался его деловитый и фальшиво-бодрый голос: – Я, товарищ полковник! Никак нет!.. Виноват, товарищ полковник: на даче загулял… Есть явиться! Разрешите вопрос…
Саня стремительно увязал в служебной рутине.
Сильно пострадавший от обстрела «Мерседес» они бросили: въехать в Москву на издырявленной вдоль и поперек тачке было бы слишком.
«Если Ильхан про эту историю узнает, то будет рад, что отделался «меринком», а не собственной чернявой головой…» Артем стал думать о Леве, чей труп сейчас медленно остывал на пустыре, а также о грязном отечественном бизнесе, и шли в майорскую голову мысли преимущественно мрачные.
Глава третья
«Враг моего врага – мой друг»
Как будто вымер мой родной народ.
Творит, что хочет, чужеземный сброд.
И сотрясают наши небеса
Гортанные чужие голоса.
Франк Реннике
– Полиция! Стоять!..
На слух Артем это странное слово «полиция» всерьез не воспринял. Балуется кто-то…
– Ты че, глухой?!
На эту реплику Тарасов не спеша обернулся. Перед ними стояли два несомненных правоохранителя с недобрыми, румяными от мороза рязанскими лицами.
– Документики покажем! – потребовал сержант, выдыхая струю пара.
– Пошли лучше сразу в отделение, – дружелюбно ответил Артем.
«Старею! – подумал он. – Еще пару лет назад я бы раскидал этих пацанов по урнам, а сам слинял бы вон через тот переулок… Только зачем?»
– Чего?! – удивленно спросил второй мент.
– Говорю: в отделении разберемся, – повторил Артем.
– Может, документики лучше покажем?
– Нету.
– Совсем, что ли, нету? – догадался первый. – А где-то я твою мордаху видел… Пошли!
Мимо торопливых прохожих и остановившегося троллейбуса с аляповатой рекламой на борту они пошли по проспекту. На душе майора Тарасова было хорошо и спокойно: наверное, из-за чувства исполненного долга. Частично исполненного…
На входе в отделении Артема зарегистрировали и усадили на длинную скамейку. Дважды мимо него прошел полицейский чин с майорскими погонами, изучая задержанного. И дважды Тарасов встретился с ним глазами: не было злобы в ментовских поросячьих глазках – одно только пристальное внимание. Ствол, давно очищенный от отпечатков пальцев, был выброшен в мусорный бак, так что привлечь майора к ответственности было не за что.
Артем просидел в коридоре не меньше часа, и все это время интереса к Тарасову никто не проявил. Его не допросили и даже не обыскали – дежурный на входе ограничился тем, что лениво похлопал Артема по бокам. Дрема – результат нервов и усталости – навалилась на Тарасова…
– Эй, не спать! Пошли! – его тронул за плечо поджарый юноша в спортивной куртке.
– Ты кто? – дружелюбно поинтересовался Артем, поднимаясь.
– Будем считать, что твой адвокат, – ответил паренек, тыча рукой в дальний конец коридора. – Нам вон туда.
Пройдя мимо нескольких одинаковых кабинетных дверей – за одной из них кто-то слезно вопил: «Мать старуху пожалей, начальник!» – они оказались у неприметной двери с намерзшей снежной корочкой на пороге. Дежурящий у порога мент с автоматом на груди кивнул и нажал на ручку. Дохнуло холодом.
Под елочками, по соседству с полицейским «луноходом», стояла черная как смоль «Волга» с вяло вращающейся мигалкой на крыше. Таким вот манером из полиции Артему не приходилось выходить никогда.
Запахнув куртку на груди, паренек приоткрыл заднюю дверцу машины и звонко отрапортовал:
– Майор Тарасов доставлен, товарищ генерал!
Дверца «Волги» открылась пошире. По вишневой коже сиденья похлопала крепкая рука, покрытая седой щетиной. Уже наверняка зная, кого он там увидит, Артем сел в автомобиль. «Волга» тронулась.
Посвежевший, с аккуратной прической, на Тарасова смотрел одетый в шикарный цивильный наряд генерал Ларичев.
– Здорово, Артем! Рад приветствовать на родной земле – или как там говорится?.. Ты ведь первый из наших, кому в американской тюрьме посидеть довелось!
Последовало крепкое рукопожатие.
– Так вас же… сместили с должности? – осторожно поинтересовался Тарасов.
– Сместили, но недалеко… Подрабатываю вот. Сказали: такой ценный опыт не должен оставаться без применения…
– Кто сказал?
Ларичев многозначительно указал пальцем в небо.
– Так что, там, – Артем повторил жест генерала, – и насчет меня в курсе? Насчет «неавторизованной активности»? Я имею в виду мои приключения…
– Так точно, товарищ майор. Только приключения – это у Буратино были, а у тебя – непростая воинская карьера, усек? Так и следует понимать… У Самого профессиональная память: всех, кому награды вручал, помнит, как живых… – и генерал расхохотался, довольный своей шуткой.
