Смешно, все очень смешно!
Та, которая стала теперь олицетворением всего, чего его когда-то лишили, остановилась и, вытянув вперед не раненую руку, быстро заговорила по-французски.
Он не знал этого варварского языка, однако понял все, что она говорила. Она просила пощадить беспомощного уродца, она была согласна заплатить за его жалкую жизнь своей собственной жизнью.
Ее слова причинили карлику неожиданно острую боль. Странно, он не думал, что может быть больнее, а вот, оказывается, может. Даже когда перейдены все рубежи боли, она все равно имеет над нами власть. Всегда находится что-то за гранью…
Карлик шагнул к француженке и ткнул ножом ей под коленку. Женщина упала, не отводя при этом взгляда. Ее наполненные мукой и любовью глаза выжигали внутри него все. Там давным-давно остался один пепел, но, дьявол, почему, почему так больно?!
– Эй, карлик! Хватит! – послышался позади грубый голос одного из сподвижников профессора. – Довольно! Знай свое место. Давай, к ноге!
Они часто оскорбляли его, но он терпел, потому что был ВЫШЕ этого, потому что кроме вполне определенных вещей его не интересовало больше ничего. Вот и сейчас он не обратил на оклик никакого внимания, а вместо того намотал на кулак блестящую, пахучую прядь волос женщины. Ее губы дрожали, но она по-прежнему не отводила взгляда. Смотрела прямо ему в глаза.
– Оставь ее! Профессор велел привезти всех живыми. Эй, карлик!
Кажется, этот человек должен был заняться матерью мальчишки. Вот и занимался бы, а не лез не в свое дело.
Чужая рука схватила карлика за шиворот, но он непринужденно вывернулся, по ходу ткнув мешающего человека в живот.
– Ты… – проговорил тот хрипло и удивленно.
Гуттаперчевый не стал уделять уже устраненному препятствию время: сам виноват, если не знает, что никогда нельзя вставать между правой рукой профессора и тем, что эта рука творит.
Убивать его научили уже давно. Он умел делать это, наверное, сотней способов. Может быть, больше, чем сотней, карлик никогда не считал…
– У-убей м-мена-я! – послышалось со стороны кровати.
Глупый, наивный уродец надеялся купить жизнь своей новообретенной мамочки собственной кровью. Дурак! Да кому он нужен!
– Эй, что здесь творится? Вадим… Блин!..
Второй из присланных профессором людей, связавший вторую дамочку, заглянул в комнату и, понятно, тут же наткнулся на труп своего товарища.
Щелкнул пистолет, но карлик, конечно, был наготове. Предназначенная для него пуля вошла в тело женщины. Ее глаза закатились. Нежная птичка – столько боли, конечно, не для нее.
– Чокнутый карлик! – взревел помощник профессора и снова выстрелил. Опять мимо. Да, у них в цирке обучают значительно лучше.
Он снова расхохотался, но вдруг почувствовал, что что-то идет не так. Какой-то посторонний звук с улицы… Шум едущей по дороге машины. Случайных автомобилей здесь быть не должно. А значит, нужно заканчивать быстрее.
Духовая трубка помогла расправиться с последним препятствием.
Он наклонился над женщиной. Еще живая, хотя и без сознания.
Жаль, она так и не попробует все, что он может для нее приготовить.
Увы, одному ему не утащить тело сейчас, когда ее друзья уже близко.
Придется закончить все быстро. Не вовремя они вернулись, ох как не вовремя!
Он в последний раз всмотрелся в ее красивое холеное лицо с тонкой линией бровей, прямым носом и впалыми щеками, на которых лежала густая тень от ресниц, жадно втянул запах – аромат духов и крови – и решительно чиркнул по белому беззащитному горлу ножом.
Все кончено.
Все кончено…
– Ну что, теперь все кончено, – Серж подпер голову рукой. В глазах его читалась такая тоска, что сердце Алисы сжалось от жалости.
Когда Серж нашел убитую Моник, девушке показалось, что он сошел с ума. Он стоял над телом, далекий от всего окружающего, а сквозь сжатые зубы прорывался то ли вой, то ли рычание. Монотонное, на одной ноте, очень страшное.
И вот тогда у Алисы вдруг собралась цельная картинка. Ну конечно, Серж любил свою хозяйку! Любил, но держал это глубоко в себе, его чувства лишь изредка прорывались наружу случайным жестом, быстрым взглядом… Каково это: любить кого-то и потерять – так страшно, не успев произнести ни слова любви…
Но все же Серж был настоящим мужчиной, он сумел взять себя в руки и загнать свое отчаяние куда-то в глубь сердца – туда же, где жила его любовь.
Алисе было его ужасно жалко, и в то же время она не могла не позаботиться о том, кто сейчас больше других нуждался в заботе. Нужно напомнить Сержу, что Моник любила этого малыша, и тогда, ради нее, он позаботится о больном ребенке.
– Моник хотела забрать Квазимодо, – напомнила девушка, встав перед французом. – Вы не можете его бросить. Она умерла, защищая его. Вы понимаете? А еще он очень умный. Он сумел позвать меня на помощь.
Серж усмехнулся одним уголком рта.
– Ну конечно, этот урод ужасно способный! Кажется, ты говорила, будто он может влиять на сознание… Так почему же он не остановил убийцу?!
– Он пытался, – горячо вступилась за малыша Алиса. – Но не вышло. Может быть, дело в том, что этот Гуттаперчевый тоже мутант, а может, у него просто очень сильная воля.
– Такое бывает, – подтвердил Олег. Он сделал шаг и встал рядом с Алисой.
Ей было это очень приятно – то, что они выступали вместе, что он разделял ее цели.
Серж отвернулся, избегая их взглядов. После смерти Моник он держался из последних сил.
– Она полюбила Квазимодо, – напомнила девушка. – Она очень хотела бы, чтобы о нем позаботились…
Серж молчал, а потом все же повернулся к ребятам.
Глаза его были потухшими, словно выцветшими.
– Хорошо, – сказал он тихо, – я позабочусь о ребенке. Можете не волноваться, и… спасибо.
– Вам спасибо, – Олег пожал Сержу руку. – Мы спасли хотя бы Квазимодо и мою маму… Но теперь вы уедете, я понимаю…
Только тут Алиса поняла, что дела Сержа в России закончены, больше его ничего здесь не держит. А значит, они останутся без защиты – наедине с проблемами, убийцей и профессором, который явно еще не готов смириться и успокоиться.
– Не бойтесь, – Серж улыбнулся хотя и грустно, но уже по-настоящему, – я вас не брошу. Моник не хотела бы этого… Я увезу малыша, ему будет безопаснее во Франции. Если хотите, поедем все вместе. Переждете какое-то время, а мои люди попытаются разобраться с профессором.
Предложение было заманчивым. Уехать ото всех проблем, переждать их под надежной защитой. Девушка взглянула на Олега и вдруг поняла, что никуда тот не уедет. По крайней мере до того, как решится проблема с отцом. Об этом говорила и упрямая складка губ, и почти сошедшиеся на переносице брови.
Но Волков молчал, как внезапно поняла Алиса, для того, чтобы не мешать ей с выбором.
– Мы останемся, – сказала она решительно, – но не откажемся от помощи.
– Отлично. Вы замечательные ребята, я горд знакомством.
Серж встал и вдруг склонил голову в изящном поклоне.
– Выйдем, поговорим, – Олег, подхватив Алису за локоть, вытащил ее из комнаты, где происходил разговор.
– Почему ты решила остаться? – спросил он, уставившись на девушку. – Лучше бы тебе уехать. Ты же сама видишь, что это не шутки!
– Но ты же собираешься остаться?
– Я? – Волков усмехнулся. – Это мое дело. Мне действительно нужно решить кое-что, но тебе вовсе не обязательно…
– Обязательно! – прервала его Алиса, рассерженная таким самоуправством. Ну почему парням вечно нужно строить из себя героев, принимать на себя все трудности и воображать себя одинокими волками? То есть, конечно, не всем парням – только таким, как Олег… особенным…
– Алиса! – одернул он ее. – Всем будет спокойнее, если ты окажешься в безопасности. Поезжай с Сержем и Квазимодо. Заодно проследишь, чтобы твоего малыша не обидели.
– Не поеду, – возразила Алиса. – Не бери на себя слишком много. В прошлый раз все получилось, потому что мы работали вместе.
Скрипнула дверь. И в сени, где стояли ребята, заглянул Серж.
– Переговорили? – спросил он, оглядывая обоих. – Тогда едем. Оставаться здесь небезопасно. Я уже нашел место, где мы проведем ночь. Перебазируемся туда, а утром я с ребенком улетаю во Францию. Билеты уже заказаны. Но если кто-то из вас передумал и решил последовать за мной, еще не поздно.
Олег и Алиса переглянулись.
– Мы остаемся, – четко повторила девушка, и Серж развел руками.
На этот раз они остановились в большой пятикомнатной квартире где-то в ближайшем Подмосковье. Утром Алиса собиралась проводить Квазимодо в аэропорт. Малыш был испуган и молчал, глядя перед собой невидящими глазами. Девушка долго говорила с ним, пытаясь успокоить, но вместе с тем прекрасно понимая: единственное, что поможет Квазимодо, – это время. Только оно залечит нанесенные людьми раны. Только оно хоть немного притушит боль.
