но и вверх и вниз. Становлюсь на четвереньки, изучаю черную корку на полу, состоящую из засохшей плесени и пыли, обнаруживаю следы, которые обрываются внизу.
Спрыгиваю в довольно широкий прямоугольный лаз, оказываюсь в коридоре с ребристыми стенами со следами выработки, зажмуриваюсь от удовольствия, купаясь в живительной прохладе. Опускаю голову в поисках следов… Ружье! Двустволка-горизонталка… Поднимаю его: заряженное! Вот так подарок!
— Надана? Лекс? Есть кто живой? — снова зову я.
— Есть! Леон! — доносится издали радостный возглас, в нем столько надежды, ликования и благодарности, что с полминуты купаюсь в чужих ощущениях.
— Надана, стой на месте и издавай звуки, я приду и вытащу вас.
Лекс и Надана поют на два голоса, слов и мелодии не разобрать, доносится просто усиленный эхом гул. С минуту жду, когда зрение адаптируется к анемичному свету браслета, и бегу на звук, поглядывая по сторонам. Замечаю слабое мерцание на стене, останавливаюсь и, не веря своему счастью — здесь есть вода! Касаюсь прохладных потеков, подавляю порыв слизывать вожделенную влагу, бегу дальше. Сперва нужно вывести Надану на поверхность и только потом спускаться ниже и искать воду.
Два силуэта, чуть более черных, чем темнота пещеры, обнаруживаются за вторым поворотом направо. Они видят слабо светящееся кольцо браслета, и Надана бросается ко мне, сгребает в объятиях так, что кажется, хрустнут ребра.
— Я же сказала, что он нас отсюда вытащит! — бормочет, она, наконец отпускает меня. — У меня было ружье, у гемодов отжала. Но потеряла где-то и не нашла.
— Оно у меня. Ты крута! Давайте за мной, и побыстрее. Время работает против нас, уже все крепости заняли, формируются отряды, — это я говорю уже на ходу.
Один поворот налево, второй, а вон и свет в конце тоннеля. Выбираюсь наверх, а следом выходят встрепанные, грязные Надана и Лекс. Представляю их с Эристаном друг другу, Лекс трясет протянутую руку, а Надана сразу же отправляет охладиться в каменоломнях сгоревшего на солнце парня, который, молодец, не показал, что удивлен половой принадлежностью этого высоченного татуированного на первый взгляд мужика. Всеобщее ликование передается и мне, покрепленное надеждой найти воду.
— Ты бы видел, что тут было! — возбужденно тарахтит Надана. — У гемодов, прикинь, трицикл! И ружья, но я одно отбила! А они зассали на нас лезть и решили взорвать. — Она смотрит на башню, поставленную над входом в каменоломни. — Теперь понятно, как нам подфартило! А тебе спасибо, что не обломался это копать… А еще один гемод — гипнотизер! Подполз к нам, и Лекс замер, как истукан, а меня не взяло. Прикинь! И я отбивалась от них троих!
Дроны оживляются — мой и Эристана. Те, через которые следили за Наданой и Лексом, видимо, отозвали, решив, что люди погибли, и теперь трансляция ведется только через наши.
Чувствую, сегодня у Блейма будет сенсация. Два участника восстали из мертвых! Голосуем, зрители, голосуем! Вот только что их голоса дают и как это поможет нам, пока вопрос без ответа.
Надана напоминает ребенка, который, захлебываясь эмоциями, дергает воспитателя за рукав, делится достижениями. Кладу руку ей на плечо.
— Ты молодец. Но нам надо найти воду. Если не сделаем этого, то считай, все, наш отряд проиграл, а я знаю, где она может быть.
— Я уже подыхаю! — отзывается Эристан и стонет надтреснутым голосом: — Пи-и-ить! Пи-и-ить! Сестра, воды!
— Давайте свои фляги и ждите здесь, я в подземелье за водой. — Собираю фляги в вещмешок.
— Ты не заблудишься? — доносится вдогонку голос Лекса. — Сколько тебя ждать?
— Не заблужусь, — отвечаю, спрыгнув в лаз, откуда я вывел Надану. — Сколько ждать — не знаю. Даже если меня долго не будет, не лезьте в штольни. Все всё поняли?
— Так точно! — отзывается Эристан, наслаждающийся прохладой на площадке перед лестницей наверх.
Дрон, сопровождавший меня до спуска, за мной в каменоломни не летит, предоставив меня самому себе. А я наслаждаюсь темными ходами, по которым так скучал, считаю повороты, и натренированный мозг безошибочно их фиксирует. Спуск обнаруживается в паре минут ходьбы, это лестница, вырубленная в скале. Пропускаю один этаж, второй, выбираю третий, веду рукой по влажной стене, поросшей белесой плесенью.
Слышу звон капель, бегу на звук, не забывая фиксировать повороты. Если собьюсь, я отсюда не выберусь. Вылетаю в просторный зал, где с потолка, поросшего каменными сосульками, срываются капли, падают на каменные наросты, торчащие из земли, и стекают в огромную лужу, даже скорее озеро.
Бросаюсь к нему, зачерпываю воду горстями, пью, умываюсь, умываюсь, пью, растираю тело сожженное солнцем, которое печет огнем, снова пью и не могу напиться. Набираю фляги водой одну за другой — под самое горлышко. Все равно придется спускаться еще как минимум раза два, ведь большой емкости у нас нет, а тащить сюда всю толпу долго и энергозатратно. Потому, запихнув фляги в вещмешок, выбираюсь на поверхность, раздаю их, и начинается всеобщее ликование.
— Там еще есть? — спрашивает Эристан, отрываясь от фляги, я киваю, и он выливает остатки воды себе на голову, растирает по телу, издавая стоны наслаждения.
Жду, пока все опустошат фляги, делаю вторую ходку и, уже поднимаясь, гляжу в черный коридор, уводящий вглубь породы, и думаю о том, куда он ведет и можно ли под землей вылезти за периметр? Наверняка. Знали ли об этом организаторы шоу? Скорее всего. Как и знали, что обычному человеку этот путь не преодолеть — он заблудится даже с фонариком.
Топая по лестнице, верчу головой, рассматривая хитросплетения ходов. Здесь даже древние города напоминают каменоломни, не исключено, что под развалинами тоже можно найти сеть разветвленных ходов — отличное убежище на случай, если не захватим крепость.
Спускаться за водой приходится четыре раза. На выходе слышу разговор. Надана говорит:
— Ты отморозиться хотел…
— А ты — мне горло перерезать, — парирует Лекс.
— Ну, теперь убедился, что вместе мы — сила?
— Да, у Леона… Не знаю даже что, — поддерживает разговор Эристан. — Назовем это талантом. — Он шепотом декламирует стихи, Надана хохочет.
Выхожу из башни, отдаю фляги и говорю:
— Мы нашли захваченную крепость, где всего три защитника, причем дееспособен один, ее надо взять штурмом чем раньше, тем лучше. Здесь находиться опасно: готов поспорить, что гемоды вернутся.
— У них тепловизоры, — говорит Лекс. — С пятидесяти метров нас засекли и поехали прямиком на нас. А в крепостях им людей трогать запрещено, так было все предыдущие сезоны.
— А успеем крепость захватить? — спрашивает Надана, глядя на клонящееся к закату солнце. — Ночью ее штурмовать опасно. Гемоды, опять же…
— Пятьдесят на пятьдесят, — отвечаю я. — Направление я помню, давайте пойдем, разведаем, что там и как. Вдруг укрепление взяла другая группа. Мы с Эристаном видели банду, где более десяти человек. Так вот, топаем к крепости, окапываемся где-нибудь в горах, куда на машине не доедешь, штурмуем на рассвете.
— Заодно пошаримся. Вдруг че интересное найдем, — потирает руки Надана. — Я, вон, цепь нашла, которая у тебя. Наверняка таких нычек по Полигону море!
— Плохо, что мы поздно собрались, — резюмирую я. — На Полигоне полно более сильных групп. Хорошо, что вооружены хоть как-то. Ружье — так вообще всем бонусам бонус. Правда, к нему всего два патрона, но об этом никто не знает, будем использовать его как оружие последнего шанса и устрашение.
Движемся на юго-восток, Лекс делится тонкостями фортификации, рассказывает, как эффективны обычные валуны, если катить их на врага сверху, и это отличная альтернатива стрелам, которых дефицит.
Размытое маревом красное солнце касается холмов на горизонте, и я ставлю задачу на вечер:
— Крепость берем на рассвете, рисковать не будем. Убежище обустроим там, — указываю на скалистые горы. — На трицикле туда не заехать. А если нас и обнаружат, сделаем, как сказал Лекс: приготовим валуны, чтобы сбрасывать на гемодов. Сколько их, трое?
— Ага, — кивает Надана, направляясь к скалам, — они ссыкливые, только на безоружных нападают, как я ружье забрала, сразу попрятались.
Когда подходим ближе, взгляду открывается небольшой овраг, разделяющий две скалы и переходящий в расщелину. Шагающая первой Надана останавливается и громко присвистывает, глядя под ноги:
— Знак! Мне фартит!
На земле выложена из камней перевернутая голова оскаленного льва — намек на то, что мы в нескольких метрах от схрона, и схрон этот, вероятнее всего, в пещере между скалами. Надана оглядывается.
— Ну, че, поперли? — И бежит вперед.
Эристан, неотрывно
