Впрочем, этого свежеотстроенного монументального здания, куда недавно перебралось всё руководство, он совсем не знал. Поднялся на лифте и петлял по коридорам, пока не нашёл кабинет - обычный обширный кабинет крупного советского руководителя, обставленный удобной, но тяжеловесной мебелью. Работал кондиционер - редкость даже в Москве - и это было здорово, потому что на улице палило невыносимо. Над столом висело парадное фото генерального, бывшего главного шефа Конторы. С другой стены на него искоса поглядывал с портрета Феликс Эдмундович. В виде памятника он же маячил за окном, всем своим видом внушая уверенность, что расположился здесь навечно.
- Присаживайтесь, Илья Данилович, - пригласил полный человек в больших старомодных очках, точно таких, как у главы государства на портрете.
У нового начальника пятого управления - "пятки" [5], как фамильярно именовали её внутри Конторы - была репутация жестокого самодура, но сейчас он вёл себя вполне обходительно. С облегчением впитывая прохладный воздух, Логинов сел в кресло и сделал вид, что ест глазами начальство.
- Наметилась небольшая работёнка. Как раз по вашей части, - продолжал начальник.
Про "работёнку" Логинов знал уже многое - благодаря своему артельному куратору. Мощная тайная организация, обладавшая глубочайшей историей, всегда защищала интересы Российской империи, как бы та ни называлась. Но напрямую сотрудничать с насквозь пропитанными коммунистической идеологией властями СССР не считала для себя возможным. Всё происходило гораздо сложнее и тоньше: в органы советской власти и компартии, особенно в специальные службы, широко инфильтрировались агенты. В Артели хорошо знали, сколько сотрудников того же КГБ честно служили государству, имели в кармане партийный билет и при этом в душе не являлись коммунистами. Тот же Логинов начинал службу в территориальной управе небольшого города, в тридцатые годы имевшего статус "расстрельного". Очень скоро он узнал, что прямо под его кабинетом находится подвал, в котором казнили его отца - тоже чекиста. Это никак не повлияло на качество службы Логинова, но с тех пор он завёл привычку отмечать конец трудового дня одинокой выпивкой, в процессе которой метал нож в висевший напротив его стола портрет Ленина. О его причуде знала добрая половина сослуживцев, но это не помешало его карьере, даже переводу в главк. Впрочем, в этом более чувствовалась рука Артели. Её агенты вышли на Илью Даниловича и поразили его перспективой тайной службы стране, которой, вроде бы, уже нет, но которую он всегда воспринимал как своё настоящее Отечество.
В Москве молодой оперативник проявил немалый талант в весьма специфической области. Формально Логинов относился к четвертому отделу "пятки", занимающемуся религиозными организациями. Однако дела, которые ему поручали, были далеки от скучных разбирательств с чересчур активными православными попами или баптистами из Совета церквей, подпольно обучающими своих детей Библии. Логинов занимался типами реально опасными. По Конторе ходят легенды, как он работал с сектой сатанистов, кучкующейся вокруг таинственной дамы, о которой шептали, что ей лет четыреста отроду. Старший лейтенант Логинов вскоре установил, что отнюдь не четыреста, а пятьдесят восемь, и что в юности она была путаной и воровкой на доверии, а потом, переняв от одного полусумасшедшего адепта "религию сатаны", вполне успешно занялась созданием секты. Её прихватили, когда она пыталась купить у пьянчужки-матери грудного ребёнка для ритуального жертвоприношения, и закрыли надолго, как и некоторых её почитателей. В другой раз Логинов, внедрённый в глубоко законспирированную секту скопцов, чудесным образом избежал наложения "малой печати", сохранил свои "удесные близнята" и благополучно сдал всю компанию коллегам. Не менее решительно разобрался он и с невесть как (а на самом деле по воле Клаба) возникшими в столице СССР душителями-тугами - жрецами богини Кали. Несмотря на попытку удавить сексота ритуальным платком, трое студентов-индусов служили теперь своей богине ударным трудом в дремучих лесах Мордовии.
Как многие хорошие оперативники, Илья Данилович обладал совершенно незапоминающейся внешностью. Но его ординарное лицо, если надо, могло выразить любые религиозные переживания - от пробуждения скептического интереса, до блаженства неофита. Его крайне рациональный ум напрочь отметал любые попытки одурачить мистическим флером и расставлял все факты по местам. А дешёвый серый костюмчик срывал стальные мышцы опытного рукопашника.
Однако теперешний вызов Логинова в Контору был результатом не столько его прошлых дел, сколько хитроумной артельной интриги.
Начальник выложил на стол три фотографии. Со слов куратора Илья Данилович знал, кто это, но в жизни встречал лишь одного - генерал-майора Рукавишникова из второго главка. Двух других - толстого лысого старика и худощавого мужчину неопределённого возраста видел впервые.
- Генерал-майор в отставке Григорий Валентинович Висковатов, бывший заместитель начальника второго главка, - "представил" фотографии хозяин кабинета, - Андрей Егорович Чижик, старший референт МИДа.
Логинов глядел на шефа без выражения.
- Все они недавно умерли. Их убили.
Не дождавшись реакции подчинённого, шеф сухо перечислил:
- Висковатов отравлен, Рукавишникову сломали шею, а Чижика убили звездочкой.
- Чем? - переспросил Логинов, хотя знал.
Начальник покопался в столе, извлёк бумажку и по складам прочитал:
- Сю-ри-кэ-ном. Такая стальная метательная звезда с острыми лучами.
Губы начальника вытянулись в брюзгливую складку - обстоятельства дела явно были ему отвратительны.
- Вот такая чушь, - произнёс он, - а ты во всякой чуши разбираться большой умелец. Потому тебя и вызвали. Первым умер Висковатов, два месяца назад. Попил чаю у себя на даче, а через час корчился на полу от боли, блевал кровью и орал так, что по всему садоводству слышно было. Ещё через час кончился. Сперва думали, поганок каких сожрал сдуру. Вскрытие показало...
Начальник сделал, многозначительную паузу.
- ...отравление алкалоидом лютика едкого, - торжественно произнёс генерал.
Лицо Логинова выражало напряжённое внимание.
- Куриной слепоты, - пояснил начальник.
Подчинённый неопределённо кивнул.
- Слушай дальше, - продолжил шеф. - Рукавишникова, как всегда, довезли с работы до дома, шофёр-телохранитель убедился, что шеф вошёл в квартиру. Дом режимный, ночью милиционер дежурит. Ничего не видел - не слышал. У Рукавишникова жена с дочкой на курорте были, так что нашли его только днём. На полу спальни, холодным. Шея свёрнута.
- Встал среди ночи, запнулся...
- Ты слушай, знай. Шея сломана очень чисто, позвонок как бритвой срезан. Предположительно, приёмом... - начальник вновь погрузил взгляд в шпаргалку и с трудом выговорил, - коп... по... дзю... цу.
На лице Логинова столь явно читалось: "Да где вы таких словечек набрались?!" - что шеф счёл нужным пояснить:
- Эксперта нашли, когда заподозрили эту чертовщину. Профессор один. Японский знает, как родной, получает из Японии всякую литературу, и сам занимается... этим, ну, ногами там дрыгает, руками... Каратэ всякое короче. Мы его давно пасём, хотели прихватить даже, а тут пригодился. Слушай дальше. Квартира Рукавишникова на шестом этаже. Окно у него было открыто всю ночь - жара же стоит. Но под утро прошла гроза с ливнем, следы, если они и были, смыло везде. Кроме как на стене дома. Там нашли выбоины и царапины. Очень похоже, что кто-то влез по стене, проник в квартиру, свернул генералу шею и так же вылез.
- Там труба водостока что ли проходит? - спросил Логинов.
Шеф покачал головой.
- Никакой трубы. Отвесная ровная стена. Ну, между кирпичей зазоры небольшие. Вероятно, использовано приспособление тэк...ко... каги, что означает, - он поднял от шпаргалки многозначительный взгляд, - "рука-крюк".
Логинов понял, что это очередная мудрость профессора-каратиста.
- Третий, - после небольшой паузы продолжил генерал, - Чижик. Из органов КГБ уволился пять лет назад, переводом в МИД.
Логинов знал, что это означает задание.
- Убит во дворе своего дома, - на сей раз шеф произнёс почти без запинки, - сю-рикэном, брошенным, предположительно, из-за кустов в палисаднике. Оружие попало в сонную артерию, пострадавший скончался от потери крови до приезда скорой. Никаких следов, никто ничего не видел, только одна девочка рассказывает, что из-за кустов кто-то быстро вышел и скрылся в арке. Ни примет, ни даже пола свидетель сообщить не может.
В голове Логинова мутилось - возможно, он перегрелся на улице. Ему стало казаться, что стены кабинета расплываются, словно сотканы из дыма. А шеф неумолимо продолжал:
- Рукавишников был начальником отдела Японии и Австралии. Висковатов в пятидесятых служил в территориальном управлении МГБ по Красноярскому краю и, в числе прочего, работал с японскими пленными. А Чижик... - шеф многозначительно поднял палец, - был территориалом в Красноярске же, в шестидесятых, уже после Висковатова. И в МИД перевёлся тоже из отдела "Восток". Въезжаешь?
