- Рукавишников был начальником отдела Японии и Австралии. Висковатов в пятидесятых служил в территориальном управлении МГБ по Красноярскому краю и, в числе прочего, работал с японскими пленными. А Чижик... - шеф многозначительно поднял палец, - был территориалом в Красноярске же, в шестидесятых, уже после Висковатова. И в МИД перевёлся тоже из отдела "Восток". Въезжаешь?
- Так точно, товарищ генерал.
- И последнее, - заключил шеф, понижая голос. - Все способы, которыми они были убиты, применялись... нин-дзя.
Логинов постарался сделать недоумённое лицо.
- Кем?
- Ниндзя. Средневековые японские шпионы-убийцы. В основном, чушь, конечно, и буржуазная мистика. Но то, что были такие, это точно. Могли куда хош залезть, подобраться скрытно и так же скрытно уйти... В общем, идеальные агенты.
- Иван Петрович, а куриной слепотой тоже они старика накормили? - Логинов не смог удержаться от сарказма, однако слегка напрягся в ожидании громов и молний от разгневанного шефа. Но тот лишь ответил:
- Из куриной слепоты они делали страшный яд. Рецепт утрачен.
Начальник поглядел на Илью Даниловича с нехорошей усмешкой.
- Девять шансов из десяти, что наших коллег ликвидировала разведка противника, пользуясь этой японской хреновиной, чтобы нам головы заморочить. Но это забота второго главка. А мы отвечаем за побочную линию расследования. На всякий случай.
Логинов знал, что генерал выполняет больше не задание конторского руководства, а инструкции Клаба. Влезая в эту игру, Илья Данилович вступал на минное поле...
- Иван Петрович... - начал, было, он, но шеф прервал его неожиданно злым и льдистым взглядом из-под сановных очков. Он тяжело поднялся, подошёл к шкафу, в котором обнаружился небольшой сейф. Закрываясь спиной от Логинова, набрал код, вытащил что-то и сразу же захлопнул дверцу.
- Вот, - он бросил на стол несколько пухлых папок, - доступа такого уровня, чтобы читать это дело, у тебя нет, но я за тебя поручился перед... - шеф возвёл очи горе, - вышестоящими товарищами. Ознакомишься прямо здесь, - он кивнул на небольшой стол со стулом в углу. - Выписки делать можешь, но шифром. А лучше запоминай. Я пока в буфет схожу.
Сухие документы дела гражданина Японии Иванэ Камбэя, он же Иванов Клим Иванович, потрясли Логинова не хуже какого-нибудь лихо закрученного детектива. В 1947 году в красноярскую квартиру оперативника УМГБ по работе с военнопленными в 34-м лагерном управлении Григория Висковатова постучался невысокий, но крепкий японец в потрёпанной полевой форме. Он безупречно вытянулся по стойке смирно и не совсем чисто, но чётко отрапортовал по-русски, что "имеет важное заявление". Времена для японских пленных были мягкими - их практически расконвоировали, а дыры в лагерном ограждении никто не заделывал. Легко было отлучиться и с объектов в городе, где они работали. Так что Висковатов не удивился и принял от японца бумагу. Тот несколько раз низко поклонился и исчез, а бумага пошла, куда положено. Теперь её рассматривал Логинов. Написана она была иероглифами, но в папку был подшит перевод.
"7 рокугацу 22-го года Сёва [6]. Его превосходительству начальнику советской кэмпэйтай [7] в городе Красноярске от пленного Иванэ Камбэя, тайи дай-Ниппон тэйкоку рикугун [8].
Ваше превосходительство! Моя вина перед советской армией и кэмпэйтай велика, поскольку я ввёл в заблуждении органы следствия, назвавшись гунсо [9]. На самом деле я являюсь военным разведчиком и имею звание тайи [10]. Я обманул следователя, потому что боялся расстрела. Добровольно уйдя в армию на 14-м году Сёва [11], я с самого начала был в непосредственном подчинении командующего Пятой армией в Манчжурии генерала Доихары Кэндзи, который одновременно возглавлял всю имперскую разведку. Сейчас он находится под следствием оккупационных американских властей по обвинению в военных преступлениях.
Сначала я был преподавателем в центральной разведывательной школе Накано-гакко, позже - в колледже Тун Вэня в Шанхае. Потом возглавил особую группу, совершавшую тайные операции в Маньчжурии, Китае, Монголии, Корее и на советских территориях. Обязуюсь предоставить полный и искренний отчёт об этой моей деятельности. В плен я сдался 22 хатигацу 20-го года Сёва [12] в Харбине. Поскольку я имел при себе поддельные документы, согласно которым был сержантом тылового обеспечения, моё настоящее звание и род деятельности раскрыты не были.
Высокого положения в императорской армии я достиг потому, что являюсь дзёнином [13] и пятнадцатым патриархом школы ниндзюцу Накагава-рю, основанной Накагава Кохаюто триста лет назад. С начала годов Мэйдзи [14] школа продолжала свою традицию в тайне. Моим учителем, четырнадцатым патриархом школы, был прямой потомок Кохаюто - Накагава Масао. Не имея детей и считая меня лучшим учеником (сам я сирота, не знающий своих родителей, Масао-сенсей подобрал меня на улицах Токио), перед своей смертью на 13-м году Сёва [15] он при свидетелях передал мне звание и атрибуты патриарха школы. Однако другой его ученик, Оцу Икусукэ, попытался оспорить решение учителя после его смерти. Это ему не удалось, и тогда он, обладая связями в кэмпэйтай и близком к правительству обществе Гэнъёся [16], раскрыл секрет существования нашей школы и обвинил меня в государственной измене и подготовке убийств. Меня спас генерал Доихара Кэндзи, который имел долг перед памятью Масао-сенсея, поскольку тот был и его тайным учителем ниндзюцу. Доихара-сама устроил меня преподавателем в разведшколу, тем самым выведя из-под удара. Школа Накагава-рю объявила о самороспуске, но я не сомневаюсь, что она продолжает действовать в подполье. Несомненно также, что возглавляет её самозванец Оцу.
Я совершил немало преступлений против народа СССР и его союзников, но всё это произошло во время войны. Теперь я не питаю к России никаких злых чувств, живу с русской женщиной, скоро у нас родится ребёнок. В Японию возвратиться не могу - там я или попаду в тюрьму к американцам, или буду убит своими врагами. Потому нижайше прошу Вас отменить решение о моей отправке на родину и оставить на проживание в Советском Союзе. Обязуюсь предоставить всю информацию, которой обладаю, а также выполнять другие поручения, если советская кэмпэйтай сочтёт нужным их на меня возложить. Иванэ Камбэй"
Логинов встретился с ним в час жаркого заката на Патриарших прудах. Приблизительно сорокалетний плотный усатый мужчина в золотых очках и серой летней паре уже ждал его в тени лип на скамейкеу недавно воздвигнутого памятника великому баснописцу. Вместо приветствия он подал подошедшему Илье Даниловичу невесть откуда взявшуюся бутылочку холодной "Пепси-колы", которую тот схватил с благодарностью - парило отменно, чекист весь исходил потом. Мужчина, не утруждая себя представлением, занялся второй бутылочкой буржуазного напитка. Впрочем, на его свежевыбритом лице жара как будто не оставила никаких следов.
- Прежде всего, - заговорил он негромко и веско, - вы, Илья Данилович, должны себе чётко представлять, с чем именно столкнулись. Синоби мотивированы совсем иначе, чем мы. Убийство для них - религия, обман - путь самосовершенствования. Они не считают врагами тех, против кого сражаются, но убить человека для них - просто исполнение функции. Выступая против них, надо понимать, что в их мире не существует ничего твёрдого, неизменного, буквально всё - вы понимаете? - может оказаться фикцией. Они - мастера иллюзий, почти волшебники в этом деле...
Слегка обалдевший от жары и странных слов Логинов внимал, тем не менее, скептически. Слишком много слышал он в своё время подобных речей полубезумных сектантов, и все они были убеждены в своей правоте. Но собеседник посмотрел ему в лицо, и Логинов неожиданно почувствовал, что этот парень за свои слова отвечает.
- Илья Данилович, поверьте, я не шучу и не хвастаюсь: даже при всех возможностях вашей организации, найти в СССР лучшего эксперта по интересующему нас вопросу, чем тот, кто сидит сейчас перед вами, невозможно. Так что спрашивайте, спрашивайте больше. Возможно, это спасёт вашу жизнь и жизни ещё многих людей.
Почему-то Логинов уверился, что так оно и есть.
- Зачем они, эти ниндзя, Клабу? Да, если уж на то пошло, и Артели? - задал он вопрос, который мучил его больше всего.
Собеседник пожал плечами.
- Легко догадаться. Прекрасное оружие не может не иметь хозяина. А ниндзя это именно оружие, которое создавалось и оттачивалось веками. Сейчас их почти не осталось, кланы, дожившие до наших дней, действуют в глубоком подполье. Но заинтересованные силы знают об их существовании и пользуются ими.
- А почему они ушли в подполье?
- Стали слишком опасны для властей. Пока в Японии шли гражданские войны, все стороны пользовались их услугами, но когда начал устанавливаться порядок, кланы синоби оказались дестабилизирующим фактором. Ну и работы у них сильно уменьшилось, и они принялись искать её сами - занялись обычным криминалом. Потому их частично уничтожили, а частично загнали на зады общества.
