Кассета, привезенная накануне вечером одним из его людей, была уже вставлена в видеомагнитофон. На экране старенького «Панасоника» появилась наблюдательная вышка российских пограничников. Затем ее сменила другая картинка – двигающийся вдоль проволочного ограждения наряд. С него оператор перевел объектив видеокамеры на вершину горы, где был оборудован наблюдательный пост «Тург».
Масуд внимательно, во второй раз, изучал запись, сделанную на Хорогском направлении таджикско-афганской границы. Изображение было не ахти каким. Слегка рябило. Виной всему старый генератор, трещащий сейчас во дворе и обеспечивающий электричеством дом Салмана.
Он не изменил своего положения и даже не повел бровью, когда бесшумно появившаяся женщина постелила на полу квадратный кусок чистой материи между лежащими вдоль стен курпачами – дастархан – и сразу выложила на его середину лепешку. Одновременно зашел средний сын Салмана с кувшином, небольшим тазиком и полотенцем.
Аль-Масуд, не сводя взгляда с экрана, сполоснул руки, помял полотенце и едва заметно, кивком головы, поблагодарил подростка.
Вошел Салман. Поздоровавшись, уселся рядом.
– Я решил совершить переход в том месте, где мы были вчера. – Масуд отключил телевизор и, бросив пульт в сторону, посмотрел на своего проводника. – От кишлака Парвар, через Анджероб, хорошая дорога до Душанбе.
– Она идет через Куляб, – заволновался Салман, – там наши враги.
– То, что они не признают ваххабизм, не говорит о том, что они не мусульмане. А мы идем, чтобы помочь им понять истину.
Вновь появившаяся в комнате женщина выставила перед Масудом блюдо с пловом и косушку с чакой – большую пиалу, наполненную кислым молоком, обильно перемешанным с зеленью.
Салман задумался. Взяв лепешку, он аккуратно преломил ее, затем взглянул на хозяина:
– Ваши люди сегодня брили бороды. Зачем так рано? Могут обратить внимание, а у русских хорошо работает разведка.
– Они больше никуда не будут выходить до самого перехода. А сейчас надо, чтобы подбородки загорели и не отличались от всего лица.
Масуд несколько лет готовился к проведению этой операции. Продолжая финансировать чеченских моджахедов, несмотря на обреченную на провал авантюру отделения Ичкерии от России и создания там исламского государства, он подбирал людей, знающих русский язык и бывавших в этой стране. Кроме этого, они должны были уметь хорошо обращаться с оружием, в совершенстве знать военное дело, иметь крепкое здоровье и быть фанатиками.
Как это всегда бывает, одновременно всеми качествами не обладал никто. Масуд был вынужден создать лагерь подготовки боевиков. Привлечь туда лучших специалистов и религиозных деятелей. Затраты были огромны. За год он потратил около полутора миллионов долларов, чтобы увидеть своих воинов такими, какие они сейчас есть.
С самого начала отряд Масуда насчитывал около сорока человек. Теперь в нем было всего четырнадцать. Остальные погибли в Ираке, сложили головы, защищая режим Хусейна под Басрой. Вообще мысль «обкатать» своих воинов Масуд сейчас считает опрометчивой. Они с трудом вышли из окруженного американскими войсками города и кое-как покинули территорию потерпевшей поражение страны…
Параллельно с его людьми в нескольких местах совершат переход границы наркокурьеры. Чистейший героин, с обозначенными на упаковках тремя семерками, говорившими о высшем качестве товара, также пойдет на осуществление его замыслов. Деньги, довольно внушительные суммы, уже в России.
– Вы слышали, десять лет назад недалеко от того места, где мы были вчера, наши братья разбили целую заставу русских? – оторвал его от размышлений голос Салмана.
Араб кивнул головой:
– Многих из этих людей я знал, – едва слышно ответил он и, полуприкрыв веки, задумался.
Среди нападавших рано утром на двенадцатую заставу моджахедов был его друг Хаттаб. Масуд давал ему много денег на войну с неверными. Это был храбрый воин. Совсем недавно он погиб в Чечне… Может, и Масуду уготована такая же судьба – быть погребенным не на родине предков, а где-то на чужбине…
Он вздохнул:
– Как спадет вода, начнем переход.
* * *
Несмотря на то что майор Аджимамбетов Ридван Мансурович, тридцатилетний татарин, не верил ни в бога, ни в черта, он имел прочно закрепившееся прозвище Ангел, впоследствии ставшее его позывным.
Так окрестили его после проведения им нескольких успешных операций по вызволению из плена в Чечне российских военнослужащих и иностранного телерепортера. Причем одного лейтенанта удалось спасти уже по дороге к месту казни.
Родом Ридван был из Казани. Не понаслышке знал, кто такие «казанские», что такое «моталка». Сам, в пик разгула молодежных группировок в городе, участвовал в массовых драках, ездил «покорять» Москву. Неизвестно, чем бы все обернулось для круглолицего, со сросшимися на переносице черными бровями татарчонка, если бы не дядька, едва ли не силой отправивший его после окончания школы на Дальний Восток в танковое училище. Аджимамбетову очень понравилась будущая профессия. Это было единственное своего рода заведение, где готовили офицеров-танкистов для морской пехоты. Окончив его на «отлично», став мастером спорта по офицерскому многоборью, он попал на Тихоокеанский флот, а через год лейтенанту была предложена служба в элитном подразделении ГРУ. Без колебаний Ридван согласился.
Сейчас, сидя на поваленном дереве, Аджимамбетов наблюдал за тем, как его новые подчиненные чистят оружие.
– Березин! – окликнул он худощавого старшего лейтенанта, выполняющего в группе функции снайпера. Почистив бесшумный снайперский комплекс, сокращенно – БСК, тот закинул его за спину и, прислонившись плечом к стволу огромной сосны, принялся прямо на себе зашивать рукав куртки. – Ветошь и тряпку, на которой чистил, необходимо спрятать, а не бросать. Она может вывести на след группы.
Собрав с травы мусор, Березин сунул его внутрь гнилого бревна, на котором сидел Ангел, и засыпал дупло прошлогодней листвой.
Аджимамбетов бросил взгляд на часы. Через двадцать минут нужно быть в классе.
– Закругляемся. – Дождавшись, когда спецназовцы соберут свои «каштаны», он поднялся с места. – Бегом марш!
Группа, состоявшая из четырех офицеров и трех прапорщиков, бесшумно, словно привидения, растворилась среди деревьев, не оставив после себя никаких следов…
Антон и Ангел сразу узнали друг друга, но виду не подали.
Дождавшись, когда группа рассядется по своим местам, а у каждого в этом небольшом помещении был индивидуальный стол, Филиппов представился и приступил к занятиям. Объявив тему, цель, учебные вопросы и порядок их отработки, он поинтересовался, слышал ли кто из присутствующих о Черном Принце.
Как Филиппов и предполагал, прошедшие почти все горячие точки офицеры даже не подозревали о существовании этого араба, несмотря на то, что им финансировалось большинство войн, в которых они участвовали.
Вечером того же дня Аджимамбетов заглянул в номер Филиппова.
– Не ожидал тебя увидеть, – пожимая руку, хмыкнул Ридван.
– Я и сам не рассчитывал здесь снова оказаться, – усмехнулся Антон. – Да еще в новом качестве. Давно эту группу сколотили?
– Почти полгода назад, – ответил Ридван. – Сначала под Москвой натаскивали, а на боевое слаживание сюда привезли.
– Все новенькие? – осторожно поинтересовался Антон.
Вопросы такого характера уже выходили за рамки дозволенного. Однако Ангел даже не повел бровью:
– Трое из старого состава, трое молодых. Те, кто раньше работал, подключились недавно. Прямо из Чечни неделю назад приехали.
Парни Аджимамбетова на последнем этапе подготовки жили в условиях, максимально приближенных к боевым. Для отдыха были оборудованы специальные укрытия в земле, которые практически невозможно обнаружить снаружи. При их устройстве диверсанты-разведчики относили и ссыпали землю в ручей, находящийся в нескольких сотнях метров.
Основные продукты питания – то, что давала природа. Огнем практически не пользовались. Теоретические занятия на этапе боевого слаживания прекращаются. С утра до вечера переходы, засады, ведение разведки и элементарное выживание. На этом же этапе инструктажи по планируемой операции.
Естественно, после такой подготовки предоставляется некоторое время для восстановления сил и отдыха, после чего группа убывает в район выполнения задачи.
Проговорив до полуночи, Антон распрощался с Ридваном, пожелав тому удачи. На следующий день Ридван должен был покинуть центр…
Утро было пасмурным, но дождя не было. Бесцельно провалявшись полдня перед телевизором, после обеда Антон попросил разрешения у Стодиревского позаниматься на стрельбище.
– Что, тряхнуть стариной хочешь? – улыбнулся начальник центра. – Ну что же, давай.
Стрельбище, или полигон для отработки приемов и способов поражения противника из стрелкового оружия, отличалось от привычных. Здесь не было обычного огневого рубежа и мишенного поля. Шестикилометровый маршрут, проходивший по пересеченной местности с встречающимися на пути водными преградами, болотами и с почти отвесной скалой, нужно было преодолеть за пятьдесят минут, поразив при этом пятнадцать мишеней, которые могут появиться, или, как здесь было принято говорить, «выскочить» в любом месте и на любом удалении. Исходя из количества целей и расстояния до них спецназовец должен молниеносно определить тип оружия для поражения: автомат, пистолет, нож, граната. При этом не напороться на учебную растяжку или мину. Заканчивалось упражнение стрельбой из БСК.
