– У меня сейчас лекция, – сказала она. – Куда я с такой охапкой?
– Это просто такой знак, – сообщил я. – Знак о моих намерениях, а ты теперь его можешь хоть в урну выбросить.
– Давай, Марина Петровна, я пока в кастрюлю поставлю! – предложил дежурный, с интересом вслушивающийся в наш диалог. – Домой пойдешь – захватишь.
Марина отвергла кастрюлю и, взяв наконец букет, увела меня в конец коридора. Мы остановились у окна, и я спросил:
– Ну и как ты поживаешь?
– Ты появился, чтобы об этом спросить? – сказала она. – С удовольствием удовлетворила бы твое жгучее любопытство, но мне правда нужно сейчас бежать – я ушла с лекции… У тебя же есть мой телефон – ты можешь в любой момент позвонить…
– Не доверяю я этим телефонам… – пробормотал я.
– Ну тогда выкладывай по-быстрому – с чем пришел, – предложила она. – И проваливай!
Это было не совсем то, на что я рассчитывал, но делать было нечего. По крайней мере, у меня будет повод встретиться еще раз. Я достал из кармана кусочек пластмассы и протянул его Марине.
– Слушай, ты, как криминалист, можешь определить, что это за хреновина? Я не уверен, но возможно, что именно из-за нее ухлопали человека.
Она покачала цилиндрик на ладони и зажала в кулак.
– Ладно, попытаюсь. Чего не сделаешь для старого друга! Позвони денька через два, ладно?
– Позвоню обязательно.
Я наклонился и поцеловал ее в щеку – это был невинный, почти братский поцелуй. Марина покачала головой, рассмеялась и сказала:
– На тебя так весна действует? Или ты пытаешься подлизаться к опытному криминалисту?
– Скорее первое, – серьезно ответил я.
Она махнула рукой и, ничего больше не сказав, ушла.
А я, оставшись один, странным образом мгновенно потерял всякий интерес к пластмассовой таблетке, и вся эта суета вокруг нее показалась полной глупостью. Гораздо больше меня терзала теперь неудовлетворенность от нашей встречи с Мариной. Я был недоволен собой и чувствовал себя дураком. В таком состоянии духа я и приехал домой.
Поднявшись к себе на седьмой этаж, я отпер дверь своей холостяцкой квартиры и первым делом направился к холодильнику. Мне хотелось есть. Но не успел я распахнуть дверцу, как раздался звонок в дверь. Чертыхнувшись, я пошел открывать.
На пороге стоял невысокий худощавый человек в сером костюме и черной рубашке без галстука. У него были усталые недоверчивые глаза и жесткие складки у рта.
– Вы – Ладыгин Владимир Сергеевич? – поинтересовался он.
Я кивнул, пытаясь вспомнить, видел ли я когда-нибудь этого человека.
– Следователь прокуратуры Рыбин, – коротко представился он. – Приезжаю к вам уже второй раз. Можно войти?
Я пожал плечами:
– Пожалуйста!
Он вошел и быстрым взглядом окинул мое жилище.
– Однокомнатная? Так-так… Владимир Сергеевич, вы вчера увозили на «Скорой» некоего Казарина?
Я кивнул.
– Что-нибудь можете о нем сказать?
Мне ничего не оставалось, как опять пожать плечами.
– Да, пожалуй, ничего. Я могу сказать что-то о его ранении, состоянии… а о нем самом? Жена его толковала о каких-то неприятностях. Спросите у нее…
Рыбин пронзительно посмотрел на меня и спокойно сказал:
– Я обязательно последовал бы вашему совету, но, к сожалению, Казарина Галина Николаевна сегодня утром исчезла.
…Галина Николаевна Казарина выслушала сообщение нейрохирурга без слез. Внутренне она уже была готова к такому исходу. Она потеряла способность четко мыслить, и все чувства ее притупились. Как сквозь сон, до нее доносились слова врача – он говорил что-то о костных осколках, о базиллярной артерии, о нарастающей гематоме – Казарина слушала и не слышала его.
А Тяжлов, недовольный собой, говорил нарочито строго, глядя прямо в глаза женщине, которая только что стала вдовой, в чем, наверное, была доля и его вины, говорил обстоятельно, обильно пересыпал речь медицинскими терминами, пока наконец не сообразил, что старается впустую.
Казарина еще некоторое время смотрела на хирурга, будто ожидая продолжения, а потом произнесла бесцветным голосом:
– Я хочу уйти. Кто-нибудь может проводить меня?
Тяжлов, спохватившись, сказал поспешно:
– Да-да, разумеется! Пойдемте со мной!
Он зашагал по коридору, высокий, громоздкий, точно борец-тяжеловес, сверкая по сторонам недовольным взглядом из-под насупленных бровей. Казарина послушно шла за ним, сунув руки в карманы домашнего халата. Тяжлов открыл дверь в кабинет старшей сестры и сказал:
– Наталья Ивановна, прошу вас – проводите женщину до проходной и вызовите такси!
Старшая сестра, некрасивая брюнетка с властным лицом и орлиным носом, почтительно поднявшись, заверила, что все будет выполнено. Тяжлов обернулся к Казариной и почти обрадованно сказал:
– Ну вот и отлично. Вам нужно непременно сейчас отдохнуть! – Он на секунду сжал ее плечо своей твердой, пахнущей йодом ладонью и, сделав значительное лицо, добавил: – Мужайтесь!
После чего повернулся и широким шагом устремился прочь по коридору. Возле Казариной тотчас выросла внушительная фигура старшей сестры, затянутая в хрустящий белый халат.
– Пойдемте, милочка! Меня зовут Наталья Ивановна, – представилась она. – Вы ведь супруга того мужчины – с огнестрельным ранением? Я так и поняла. Дети есть? Нет? Что ж, хоть в этом вам повезло… Недавно к нам привозили одного предпринимателя – с проникающим черепно-мозговым, – жена осталась одна с тремя детьми… Конечно, деньги, но ребенку нужен отец!
Развлекая Галину Николаевну подобными рассуждениями, старшая сестра довела ее до проходной и вызвала по телефону охраны такси.
– Эта женщина подождет у вас машину! – заявила Наталья Ивановна стриженым ребятам, которые снисходительно посматривали на нее с высоты своего почти двухметрового роста. – Поможете ей сесть. И будьте повежливее – уже поступали жалобы, что вы обращаетесь с посетителями, как с чеченскими террористами!
Ребята переглянулись, а потом один, лениво перекатив во рту жвачку, равнодушно бросил:
– Клевета! Это не про нас. У нас только благодарности и поощрения…
Наталья Ивановна неопределенно покачала головой, напоследок так же сказав Казариной: «Мужайтесь!» – и ушла в корпус. Охранники, бросив на Галину Николаевну несколько любопытствующих взглядов, вскоре отвернулись и погрузились в негромкую беседу.
Казарина чувствовала себя неуютно – больничный забор, стриженые затылки, запахи сирени, странным образом смешанные с невыветривающимся больничным запахом, раздражали ее. Хотелось спрятаться, убежать от людей. Она, поколебавшись, толкнула дверь пропускного пункта и вышла на улицу.
Утреннее солнце едва позолотило крыши домов и запалило края облаков, протянувшихся в восточной стороне небосвода. Кроны деревьев вдоль тротуаров казались темными и наполненными влагой. Зябкий ветерок пробегал время от времени по пустой улице, едва тревожа листву. Из-за домов доносился шум пробуждающегося города.
Галине Николаевне стало немного холодно и неловко от того, что она стоит посреди улицы в халате. Она беспомощно оглянулась и вдруг увидела неизвестно откуда взявшуюся «Волгу» грязно-серого цвета с тонированными стеклами. Водитель открыл правую дверцу и, перегнувшись через сиденье, любезно спросил:
– Вас куда-нибудь отвезти, женщина?
Казарина с облегчением шагнула к машине и опустилась на переднее сиденье.
– Только вам придется подождать у дома, – предупредила она. – У меня нет с собой денег.
– Ничего страшного, – успокоил ее водитель, запуская мотор. – Куда едем?
– Электрозаводская, – сказала Казарина устало.
Водитель кивнул. Он был довольно молод – на вид лет тридцать, – с круглым самоуверенным лицом и пухлыми чувственными губами. Одет он был в бежевую замшевую куртку и линялые джинсы. Круглую голову его покрывала видавшая виды кожаная кепка. В манере управлять автомобилем чувствовалась едва сдерживаемая, бьющая через край энергия.
На углу «Волга» внезапно затормозила.
– Подсадим товарища, – деловито сказал водитель.
В окне мелькнула долговязая фигура в темном костюме – Казарина не успела ее как следует рассмотреть. Мужчина открыл дверцу и быстро сел на заднее сиденье. «Волга» тронулась. Казарина безотчетно отметила, что новый пассажир почему-то не удосужился поинтересоваться, куда они едут, но тут же забыла об этом, занятая своими мыслями.
Однако, когда машина, проехав по Малой Бронной, проскочила Садовое кольцо и устремилась по улице Красина, все дальше увозя Галину Николаевну от ее дома, она встревожилась.
– Мы не туда едем! – раздраженно сказала она.
– Туда-туда! – почти ласково промурлыкал водитель, усмехаясь пухлыми губами.
Казарина оцепенела. Она с ужасом оглянулась. На заднем сиденье она увидела двоих! Кроме мужчины в темном костюме, там сидела невзрачная девушка в какой-то затрапезной студенческой куртке – видимо, она пряталась на заднем сиденье с самого начала. Галине Николаевне стало по-настоящему страшно. Не помня себя, она, как попавшая в западню птица, принялась биться в дверцу машины.
