– Галина Николаевна! – с воодушевлением сказал Кулак. – Вы же разумный человек! Вы же не хотите неприятностей, верно? Ответьте нам на один вопрос – и мы тут же оставим вас в покое. Ваш муж должен был передать вчера кому-то некие сведения. Я не знаю, что это было – блокнот, дискета… Мы не нашли у него ничего. Наверное, вы нам подскажете, где искать?
– Значит, это сделали вы… – мертвым голосом произнесла Казарина.
– Что вы имеете в виду? – осведомился Кулак.
– Вы убили моего мужа! – с отчаяньем сказала женщина.
Кулак быстро переглянулся с Магометом и грубо схватил Казарину за плечо.
– Он что – умер?! – недоверчиво выкрикнул он. – В самом деле? А у кого компра? Отвечай!
– Оставьте меня в покое! – истерически выкрикнула Казарина. – Я не знаю ни о какой компре!
Кулак хлестнул ее по лицу. Она оборвала крик и закрыла лицо руками.
– Не ори! – добродушно посоветовал Кулак. – Послушай меня внимательно! Сейчас мы будем поджаривать твою руку – палец за пальцем, – пока ты не скажешь…
Казарина медленно опустила руки и посмотрела на своего мучителя жалким просительным взглядом.
– Но я правда ничего об этом не знаю… – прошептала она.
Кулак хмуро разглядывал ее. Похоже, эта стерва не врет, подумал он с неудовольствием. Теперь шеф заставит шмонать больницу – а как туда попасть?
– Тебе что, муж ничего не передавал? Ничего не рассказывал? – неприязненно спросил он.
Казарина отрицательно покачала головой.
– Он умер, не приходя в сознание, – сказала она.
Кулак задумался. Наверху раздался стук. Казарина с надеждой вскинула голову, но тут же сникла, заметив злорадную улыбку Кулака. Он поднялся наверх и, откинув крышку люка, увидел довольную физиономию Марии.
– Тебя к телефону… Шеф! – ехидно сказала она.
– Иду! – буркнул Кулак. – А ты пока обыщи тетку. Может, у нее что-нибудь в трусах спрятано.
Он подошел к телефону, взял трубку.
– Что там у тебя? – нетерпеливо спросил шеф.
– Пока ничего, – осторожно сказал Кулак. – Работаем.
– Во-во, работай! А то знаешь – кто не работает… Ты вот что имей в виду – ребята там, на квартире этой, ночью пошарились – ничего особенного не нашли, но у этого кадра обнаружилась аппаратура для микрофотосъемки. Так что это может быть совсем маленькая штучка… Я имею в виду – та, что мы ищем. Понял меня?
– Понял, шеф! – ответил Кулак. – Кстати, жена сказала, что объект умер в больнице. Не приходя в сознание.
– Это все, что она сказала? Тогда это очень плохие новости для тебя.
– Шеф! – торопливо воскликнул Кулак, умоляющим жестом прихватывая трубку обеими руками.
– Все! Узнаешь что-нибудь – звони.
В трубке послышались короткие гудки. Кулак злобно выругался, пнул ногой столик, на котором стоял телефон, и, раздувая ноздри, обернулся на шум за спиной. На пороге, ухмыляясь, стояла Мария.
– Общупала всю! – сообщила она. – От пяток до макушки. Бабенка, конечно, подержанная, но еще в соку – как раз в твоем духе. Зря ты мне поручил это дело, Кулак!
Он посмотрел на девушку с ненавистью, но в перебранку вступать не стал. Громко стуча каблуками, он спустился в подвал и враждебно посмотрел на женщину. По ее бледному лицу разливались багровые пятна. Она стыдливо запахивала на полной груди халат, пряча глаза.
– Галина Николаевна! – играя желваками, сказал Кулак. – Вы должны что-то вспомнить, пока я не сделаю вам по-настоящему больно! Ну! Может быть, он что-то сказал в бреду? Может быть, вам что-нибудь сказал врач? Ну, вспоминайте!
Она обреченно качала головой и не произносила ни слова. Кулак не сдержался и отвесил женщине пощечину. Голова ее дернулась, из носа пошла кровь. Она схватилась за лицо и с ужасом посмотрела на окровавленную ладонь.
– Ты не выйдешь отсюда, пока не вспомнишь, сука! – прорычал Кулак и шагнул к Магомету.
Казарина всхлипнула.
– Я не знаю, – с усилием выговорила она. – Врач сказал… у мужа в горле… была какая-то таблетка… Больше я ничего не могу вспомнить.
Она со страхом посмотрела на Кулака.
Он замер, а потом подскочил к женщине и в возбуждении схватил ее за плечи.
– Что? Какая таблетка? Ты ее видела?
Казарина не отводила от него затравленного взгляда.
– Такая маленькая, черная… – сказала она. – Будто пластмассовая…
– Так… – сказал Кулак и, повернувшись на каблуке, бросился к лестнице.
Он поднялся наверх и, не обращая внимания на развалившуюся в кресле Марию, метнулся к телефону. Лихорадочно набрал номер и, едва дождавшись сигнала, торопливо выложил то, что узнал.
– Так-так, – неопределенно ответил шеф. – Таблетка, говоришь… И где же она? У врача? Ты уже едешь к нему? Ах, ты не знаешь его адреса! Тогда поторопись. Я тебя жду. Дам тебе адресок.
– Шеф, а что делать с этой? – деловито спросил Кулак. – С бабой что?
– Я должен посоветоваться. Пусть пока посидит. Оставь Марию присматривать, а сам с Магометом – ко мне. И не задерживайтесь!
– Понял, шеф! – Кулак осторожно положил трубку на рычаг и обвел взглядом комнату.
Мария, полузакрыв глаза, слегка раскачивалась в кресле, кажется, ничего не видя и не слыша вокруг.
– Эй ты, просыпайся! – заорал Кулак. – Оставляю тебя здесь за начальника! Мы с Магометом уезжаем.
Мария приоткрыла веки и тускло посмотрела на него.
– Проваливайте все! – безразлично сказала она.
Она слушала, как скрипят двери, шумит автомобильный мотор, затворяются ворота – все это звучало сейчас для нее почти как музыка. А потом музыка стихла, и наступила блаженная тишина.
Честно говоря, слова следователя не произвели на меня в первый момент особого впечатления.
– И вы полагаете, – довольно легкомысленно заметил я, – что я причастен к исчезновению гражданки Казариной?
Рыбин неодобрительно покосился на меня, а потом поискал глазами, где бы присесть. С этим вопросом у меня и правда была напряженка. Несколько дней назад я решительно и бесповоротно затеял генеральную уборку. И теперь квартира была похожа на какую-нибудь турецкую мелочную лавочку – по всем стульям разбросана одежда на все сезоны, стол захламлен книгами и пластинками, в самом центре громоздился спортинвентарь – гантели, боксерские перчатки, на телевизоре лежало ружье для подводной охоты. Добавьте к этому раскладной диван со смятой постелью, и безобразная картина холостяцкого бытия предстанет перед вами во всей полноте.
Я поспешно освободил для следователя стул и предложил садиться. Он присел у стола и с интересом поворошился в груде книг, сваленных как попало. Одну из них – «Биохимические сдвиги периферической крови при остром инфаркте миокарда» – он даже зачем-то полистал и со вздохом заметил:
– Да-а, сложная у вас работа… – А потом, кивнув на подводное оружие, поинтересовался: -Увлекаетесь?
Я почесал в затылке и признался:
– Было дело. В студенческие годы мотались с ребятами на море. Но теперь, увы…
– А я больше волейболом интересовался, – живо откликнулся Рыбин. – Первый разряд имел. Ну и, конечно, самбо…
– Может быть, кофейку? – предложил я.
Рыбин с сомнением покосился на кухонную дверь и, представив, какой бардак должен там твориться, вежливо отказался.
– Давайте сразу к делу, – предложил он. – К исчезновению Казариной вы, полагаю, вряд ли причастны, поскольку, как удалось выяснить, вы с утра находились в отделении и никуда не отлучались… Казарина покинула больницу около шести часов утра. Медсестра проводила ее до проходной и заказала такси. Охранники утверждают, что Казарина вскоре вышла на улицу и села в подошедшую «Волгу». Было ли это такси – мнения разделились. Один утверждает, что «Волга» была желтого цвета с шашечками, другой настаивает на сером цвете без шашечек. Обычное дело. Суть не в этом. Домой Казарина так и не вернулась. Хотя кто-то там ночью побывал – в квартире все перевернуто… Но это вас, собственно, не должно интересовать. Мы допросили соседей по дому, осмотрели место происшествия – увы, зацепок почти никаких. Поэтому нам важно, что вы можете сообщить – любая мелочь. Что-нибудь необычное, что вы заметили, услышали…
Я медленно развязал галстук и стянул его с шеи. Негласные правила нашей больницы предписывают неукоснительное ношение галстука всеми сотрудниками мужского пола. В жаркое время года это становится настоящим испытанием на прочность и очень дисциплинирует. Но японские ученые всерьез утверждают, что ношение галстука ухудшает кровоснабжение головного мозга и мешает человеку соображать. Сейчас я очень это чувствовал – в голове моей царил полный сумбур.
До сих пор не могу понять, почему я решил умолчать о своей находке. Словно какой-то чертик внутри подзуживал меня: молчи, молчи… Хотя и понимал разумом, что возможны неприятности. Я сбивчиво заговорил о касательном огнестрельном ранении, коме четвертой стадии… Рыбин перебил меня.
– С заключением судмедэксперта мы ознакомимся позже, – пояснил он. – Меня сейчас интересует не медицинская сторона вопроса, а, как бы это сказать, сопутствующий антураж… Что вы увидели на месте происшествия, может быть, какие-то слова раненого, произнесенные в бреду…
