Выждав еще немного, мужчина завел двигатель и тронул машину с места. Они выехали на ту самую дорогу, где их остановила полиция. Почти сразу Акутин разглядел справа силуэты машин и лежащие на земле тела.
– Четыре, – прошептал он.
Кто-то мигнул фонарем. Водитель посигналил, и машина, не останавливаясь, устремилась мимо, набирая ход.
Его толкнули в бок:
– Возьми свои новые документы, – раздался приятный женский голос. – Теперь ты Гальцев. Имя-отчество остались прежними. Я твоя жена, Гальцева Ирина Васильевна. Мы бизнесмены из Белоруссии.
Машина остановилась перед шлагбаумом. Пограничник даже не вышел из стеклянной будки. Бросив взгляд на номера и постучав пальцами по клавиатуре компьютера, нажал на какую-то кнопку. Путь свободен. Через сто метров второе КПП. Немцы, в отличие от своих коллег славян, дотошно проверили документы, заставили выйти из машины и осмотрели салон. Только здесь Геннадий, наконец, сумел разглядеть своих попутчиков и новоиспеченную супругу. Все были русскими. Два светловолосых парня с квадратными челюстями выглядели невозмутимо. Один из них бойко отвечал пограничнику на немецком. Женщина оказалась примерно одного с Акутиным возраста. Русые волосы были стянуты на затылке резинкой. При свете электрических фонарей невозможно было различить цвет ее глаз, но почему-то ему показалось, что они голубые. «Супруга» понравилась ему.
Поймав на себе его взгляд, она едва заметно улыбнулась:
– Чего уставился, будто первый раз видишь?
Он про себя чертыхнулся. Действительно, ведь пограничник может на это обратить внимание!
На рассвете въехали в Берлин. Страшно хотелось есть, но еще больше в туалет. За всю дорогу они не сделали ни одной остановки.
«Как роботы, – подумал он, глядя на мелькающие рекламы и витрины магазинов. – Даже не разговаривают».
– Значит, так, – сидящий рядом с водителем парень развернулся на сиденье и посмотрел на него брезгливым взглядом. – Через четыре часа самолет. Сейчас мы заедем в магазин и переоденем тебя. Не вздумай выкинуть какой-нибудь фокус. Сам видишь, куда ты попал. Разговор за любую ошибку короткий.
– А что сделал Нурпаши? – едва слышно спросил Акутин.
Ему было страшно спрашивать, но убийство казавшегося очень влиятельным человека так его потрясло, что он решил попытаться узнать.
– Почти ничего, – парень отвернулся. – Его просто засветили.
– Как это? – не понял Акутин, одновременно обрадовавшись, что его не отправили куда подальше, а ответили.
– А вот так, – усмехнулась сидящая рядом женщина. – Те, кому не надо, узнали, что такой человек существует в природе.
– И все? – удивился Акутин.
– Этого достаточно, – впервые за все время подал голос сидящий за рулем парень.
* * *
Прошло почти десять часов с того момента, как Антон, усевшись за монитор компьютера, установленного в информационно-аналитическом центре ГРУ, стал изучать сначала биографии известных спонсоров террористических организаций, затем переключился на их помощников.
Отслеживая перемещения этих людей по миру, он параллельно сопоставлял их с вояжами колумбийских мафиози. В конце концов список террористов, которые могли контактировать с кокаиновыми королями, разросся до семнадцати человек. Неожиданно его внимание привлек Аль Хусейн. Этот арабский миллионер, в отличие от своих собратьев, часто бывал в странах Восточной Европы, и именно в Польше.
Однако в списке людей, с которыми общался в этой стране Хусейн, значились в основном сотрудники министерства обороны и министерства внешних сношений. Из краткого описания встреч следовало, что араб вел переговоры о покупке старого вооружения еще советского производства, выступая в качестве посредника полномочным представителем Эмиратов. В его окружении практически во всех поездках постоянно присутствовал Расул Гаджиев. По национальности чеченец, он имел два высших образования, одно из которых – химик-технолог – получено в середине восьмидесятых. Подозревался в организации теракта в Ингушетии и сборе средств для помощи боевикам. Неоднократно посещал Москву, но ни разу не был задержан, хотя постоянно находился в поле зрения спецслужб. Это насторожило Антона.
На всякий случай запомнив имена и фамилии должностных лиц, с которыми встречался араб, Антон открыл папку по Колумбии и, набрав в «поисковике» «Польша», запустил программу. Снова пусто. Никто из известных Интерполу наркобаронов не посещал эту страну в тот период времени, когда там находились Хусейн или Гаджиев.
Немного подумав и решив, что на месте этих людей, довольно известных не только силовым структурам своих стран, но и Интерполу, он бы общался через посредников, Антон взялся за тех, кто пониже рангом и ведет очень активный образ жизни путешественника.
Вскоре его внимание привлек Ваид Мусаев. Он не только входил в круг людей, с которыми контактировал Хусейн, и часто посещал Польшу, но и дважды летал в Колумбию. Однако, кроме этой информации, ГРУ больше ничем на него не располагало.
Откинувшись на спинку кресла, Антон закрыл глаза. Время потрачено зря. Ни одной версии, достойной проверки. Неожиданно он вспомнил, что не позвонил Регине. Телефон и даже часы пришлось оставить у дежурного по отделу. Ничего не поделаешь, таковы правила. Очень высокий уровень режима секретности.
Утомленный мозг вяло переворачивал страницы просмотренных досье. Антон понимал: в них не отражено и половины того, что делали эти люди. Тут понадобились бы совместные усилия нескольких разведок. Неожиданно он зациклился на этом словосочетании. Открыл глаза и уже вслух повторил:
– Несколько разведок…
А что, если попытаться уговорить Родимова дать возможность поработать с «особой папкой»? От этой мысли у него пробежали по спине мурашки. Одно то, что он знает о ее существовании, может сломать ему жизнь. Первые документы легли туда задолго до революции. Там хранилась информация, которая никогда не станет доступна простым смертным. Он слышал об этом краем уха от Родимова. Генерал посоветовал сразу забыть о существовании «особой папки». В ней есть сведения не только о том, как организовывались и проводились ликвидации неугодных глав государств, смены режимов, финансирование сомнительных партий и движений. Она могла многое поведать о разыскиваемых всеми спецслужбами мира террористах и преступниках, в силу определенных обстоятельств начавших сотрудничать с СВР. Если кто-то из этих людей вхож в ближайшее окружение интересующего разведку лица, можно организовать через него работу. То, что Гаджиев спокойно катается по миру, ведя практически безнаказанно подрывную работу против России, может быть следствием его сотрудничества с одной из «контор». Не исключено, что он был завербован и иностранной разведкой в рамках антитеррористической деятельности. Таких примеров Антон знал немало. В той же Франции живет террорист, выдачи которого долгое время безуспешно добивается Генеральная прокуратура. На самом деле эти действия направлены на укрепление авторитета этого человека в соответствующих кругах. Вызывая возмущение общественности, недовольной потворством преступникам, а иногда до предела обостряя страсти, спецслужбы двух стран создают мощное прикрытие ценному информатору.
Антон поднялся, в последний раз прикинув, кто более всего интересен из тех, кого он просмотрел. Остановившись на двух чеченских боевиках, давно осевших в Лондоне, и Аль Хусейне, часто посещавшем Польшу, он выключил компьютер.
– Ты меня под поезд толкаешь, – простонал в телефон Родимов, выслушав просьбу Антона. – Туда нам вход заказан.
– Мне – да, – согласился с ним Филиппов, – но вот вам можно.
– Хорошо, – немного подумав, вздохнул генерал. – Есть один вариант.
– Ну вот видите, – открыл было рот Филиппов, но Родимов не дал ему договорить:
– Пойду на должностное преступление, а именно – дезинформацию руководства.
– Как? – удивился Антон.
– Не по телефону, – Родимов зевнул в трубку. – Давай до утра.
Вернувшись домой и не желая будить жену, Антон завалился спать в комнате на диване. Едва закрыл глаза, как мысли снова начали кружиться вокруг лаборатории. Понимая, что утром уже не сможет соображать, попытался отвлечься, чтобы заснуть. Однако едва начинал терять контроль над сознанием, снова всплывали запомнившиеся фотографии лиц Хусейна, Гаджиева, Мусаева.
Неожиданно одна из фотографий ожила. Аль Хусейн, скривившись в брезгливой улыбке, стал что-то объяснять ему на арабском. Антон вдруг поймал себя на мысли, что понимает восточную речь. Араб сидел у него в комнате за столом.
– Скоро у нас будет страшное оружие, – Хусейн, словно сожалея об этом, вздохнул. – Это неизбежно.
– Ничего у тебя не выйдет, – хмыкнул Антон, сев на диване и размышляя над тем, стоит ли прикончить араба прямо сейчас.
