— Сейчас мы приведем его в чувство, — захохотал стоящий за спиной у Драмгула Палач и вышел из кабинета начальника.
Через десять минут дверь в карцер с грохотом распахнулась, и ворвались Палач и Подручный. Они схватили Леоне и выволокли его из карцера, рядом с которым находилось специальное помещение для приведения в чувство. Собственно говоря, это была обычная душевая. Они бросили его на пол и включили ледяной душ.
— Пусть помокнет, — сказал приятелю Палач.
— Ага, — улыбнулся своей гнилозубой улыбкой Подручный. — А то больно сухой стал.
Минут двадцать Фрэнк лежал под ледяным душем без чувств. Потом они снова выволокли его и запихнули в карцер. Ночью Леоне проснулся от озноба. Одежда была сырая насквозь. В карцере, казалось, наступил мороз. Раздался сигнал зуммера и загорелась красная лампа.
— Фамилия! Номер! — заорал громкоговоритель. Леоне поднялся. Его колотило.
— Л-ле-о-не, пя-ятьсо-от де-есять, — еле выговорил он, зуб не попадал на зуб.
Он сел на нары, ожидая, что вызов вот-вот повторится, но система молчала. И вдруг он почувствовал, как задрожал пол, что-то ухнуло и завыло. Стены карцера завибрировали, и Леоне показалось, что вся камера пошла вниз, словно это был не карцер, а кабина лифта. Леоне в тревоге поднялся. Толчок, заставивший его слегка присесть подтвердил его опасение. Кабина карцера, опускавшаяся вниз, резко встала. Леоне услышал глухой рокот мотора и с ужасом увидел, как одна из стен карцера мягко поднялась вверх, обнажая перед ним печь, дно которой было раскалено до малинового свечения, а по бокам бежали струйки горящего газа. Ровный гул заставил Леоне оглянуться. Противоположная от жерла печи стена медленно надвигалась на Леоне, подталкивая его в огонь.
— Нет! — закричал Леоне.
Он бросился к двери и стал стучать.
— Нет! Нет! Вы не имеете права!
Жар охватывал его. Он смахнул капли пота со лба. Напор газа усилился, и струйки, до этого бежавшие вертикально, теперь устремились к центру, сталкиваясь и образуя огненное завихрение. Дно печи раскалилось еще больше и теперь было зловеще оранжевого цвета. Стена медленно и неумолимо подталкивала Леоне к огню. Фрэнк попытался было упереться, но невидимый мотор был бесконечно сильнее его и продолжал выжимать его в печь. Жар был невыносим. Леоне с ужасом увидел как уже загораются кончики волос у него на запястьях, почувствовал, как закипают, готовясь вот-вот лопнуть, глаза.
— Не хочу!! — закричал он, прикрывая лицо ладонью и чувствуя, как загорается тыльная ее сторона, как натягивается и трескается кожа.
Огонь загудел еще сильнее, еще беспощаднее, форсунки с яростью выбрасывали огненные струи газа. Клубящийся полыхающий шар надвигался на Фрэнка. Неожиданно он услышал над самым ухом голос Драмгула:
— Беги!
Громкоговоритель, почти уже скрытый подвижной стеной, был включен на полную мощность, чтобы перекрыть рев пламени.
— Беги в огонь! Если успеешь проскочить, то с другой стороны выпьешь воды. Дайте ему воды!
Леоне закричал и бросился в огонь, и… снова очнулся на нарах. Над ним наклонялись Палач и Подручный. В дверях карцера стоял Драмгул.
— Дайте ему воды! — повторил начальник. Палач вставил ему в зубы стакан. Обливаясь, Фрэнк жадно глотал влагу воспаленными от болезни губами.
— Повезло тебе, красавчик, — процедил Палач. — Если бы ты не простудился, бедняжка, пришлось бы тебе досиживать все, что ты наработал сверх своего срока.
— Небось симулировал, скотина, — сказал Подручный. — Специально неделю в бреду провалялся.
— Да, что-то странно, — убрал ото рта Фрэнка стакан Палач. — Как шесть недель стукнуло, так он и очнулся.
— Скорее! — сказал Драмгул. — Отведите его, пока нет Мэйсона. И не забудьте, что я вам сказал.
— А вдруг он окочурится? — покосился на безжизненно опустившего себе на грудь голову Фрэнка.
— Делайте, что я вам приказал! — вспылил Драмгул. Они буквально взвалили на себя Фрэнка и отволокли его к его камере. Дежурным по этажу был негр Брэйдон.
— Эй ты, черномазый, — окликнул его Палач. — Открой-ка нам камеру господина главного механика. Видишь, он возвратился из командировки.
Брэйдон посмотрел на часы. Было три часа ночи.
— А почему ночью? — спросил он.
— Не разговаривай. Таков приказ Драмгула. Открывай быстро.
Брэйдон открыл камеру Леоне. Они затащили и сбросили Фрэнка на кровать.
— Чего уставился? — оглянулся на Брэйдона Палач. — Давай ключ и иди отсюда, мы сами закроем. Парень просто немного приболел.
Брэйдон не двигался.
— Я кому сказал?! — рявкнул Палач, вырывая у Брэйдона ключ.
Палач был на одну лычку старше Брэйдона по званию и потому Брэйдон повиновался. Но лишь только он вышел за дверь и направился было на свое место, как услышал за своей спиной глухие тяжелые удары и стон Леоне. Он вернулся и увидел, как Палач и Подручный со всего размаха бьют дубинками и ногами Леоне.
— Ах какой ка-айф! — крякал шепотом Палач, опуская на беззащитное тело свою тяжелую дубинку, Брэйдон знал, что Палач специально вделал в резину свинцовый стержень.
— Жалко, что не арматурой, да? — так же вполголоса посмеивался Подручный.
— Тише ты, разбудишь тюрьму. Прикрой лучше дверь.
Подручный обернулся к двери и увидел стоящего с искаженным от ярости лицом Брэйдона.
— Ну, что уставился? — сказал ему Подручный. — Вали отсюда, Брэйдон. Не твое это дело.
— Это самоуправство! — выкрикнул Брэйдон. — Вы не имеете права избивать заключенных. Я буду жаловаться!
— Чего? — обернулся на него Палач. — Я тебе сейчас пожалуюсь!
Он сделал шаг к Брэйдону, но тут за спиной Брэйдона возникла коренастая фигура капитана Майснера.
— В чем дело?! — рявкнул он.
— Они избивают его, — показал Брэйдон рукой на Фрэнка.
— Кто приказал избить его?! — жестко спросил Майснер Палача. — Ты знаешь свои грешки и потому отвечай правду, иначе…
— Начальник, — сказал Палач.
— Вон отсюда, негодяи, — приказал Майснер.
— Полегче, капитан, — огрызнулся Палач.
— Что?
Лицо Майснера побагровело.
— Что ты сказал?!
— Что слышал! — нагло ответил Палач. — Драмгул тоже кое-что о тебе знает. Найдем и на тебя управу.
— Мерзавцы! — крикнул Майснер. — Убирайтесь отсюда! Вам место на скотобойне, а не в государственных органах. Я еще с вами разберусь.
Палач и Подручный молча вышли из камеры. Проходя мимо Брэйдона, толстяк сплюнул:
— А ты, черномазая рожа, еще вспомнишь об этом.
— Заткнись, свинья. Тебе только кроликов свежевать.
— Что?! — схватил Палач Брэйдона за галстук. Брэйдон ударил его по руке и оттолкнул. Подручный
бросился на Брэйдона и ударил его в грудь.
— Я думал, ты за полицейских, а ты за грабителей, падла! — крикнул Палач, бросаясь вслед за Подручным на Брэйдона.
Но Брэйдон успел отскочить и ловко смазал кулаком Подручного по морде.
— Прекратить! — заревел Майснер. — А не то всех в карцер посажу!
Палач и Подручный отступили, поправляя форму. Брэйдон шагнул к Майснеру, подтягивая галстук.
— Садисты, — процедил Брэйдон.
— Убирайтесь! — приказал Майснер Палачу и Подручному. — Последний раз повторяю.
Оки повернулись и развязно пошли прочь по коридору.
— Надо посмотреть, что с ним, — кивнул на камеру Майснер, когда Палач со своим спутником скрылись за углом.
Они вошли в камеру.
— Ты жив? — спросил Майснер Леоне.
— Воды, — прошептал Фрэнк. Они дали ему воды.
— Э-э, да у него жар, — сказал Брэйдон.
— Сволочи, избивать больного, — покачал головой Майснер. — У тебя все на месте? — спросил он Фрэнка.
— Да, — вяло ответил Фрэнк. Брэйдон наклонился к его лицу:
— Почему ты такой горячий?
— Я просто простудился, — попытался улыбнуться Фрэнк. — Холодно там у вас в карцере.
— Ладно, — сказал Майснер, — завтра разберемся. Брэйдон сочувственно улыбнулся, глядя Фрэнку в
глаза.
— Брэйдон, — обратился к негру Майснер. — Не
забудьте показать Леоне завтра врачу. И, если потребуется, отправьте в лазарет.
— Слушаюсь, сэр, — сказал Брэйдон.
37.
Но отправлять Фрэнка в лазарет не пришлось. Его могучий организм воскрес буквально через день. Теплая камера, удобная кровать и полноценная еда, а также несколько таблеток сделали свое дело. Так думали его друзья — Джон, Даллас, Здоровяк. Но была и другая причина, почему Фрэнк поднялся на ноги так быстро. На следующее утро, опережая визит врача, Брэйдон принес в камеру Леоне несколько писем, С тех пор, как Леоне перевели в Бэйкли, он не получил ни одного письма. Брэйдон нашел письма к Леоне случайно, когда утром разбирал бумаги в канцелярии. Письма были отложены в ящик стола, это было дело рук Драмгула, и негр решил сделать Леоне маленький подарок. Письма от матери и от любимой словно вдохнули жизнь в измученное тело Фрэнка. Целительные воспоминания овладели его истерзанной душой. Лицо матери словно склонялось над ним, как в детстве. Перед его мысленным взором снова возник дом в пригороде Флинта, их весенний сад. «Ведь уже весна, — подумал Фрэнк, — весна». Он взял письмо от Розмари.
