— Есть!
— Очень хорошо. Один вопрос, Валентин Андреевич.
— Слушаю!
— Что-то у вас настроение не совсем хорошее. В чем причина?
Бывший полковник Советской армии объяснил:
— У меня всегда портится настроение, когда я вижу развалины некогда цветущих селений. Жестокости человека нет предела. Никогда не забуду случай в Афганистане. Если есть время, расскажу.
— Давайте, время есть. Может, это поможет вам избавиться от плохого настроения.
— Однажды, не буду уточнять, где и когда, автомобильная колонна совершала марш. Скажем, из пункта «А» в пункт «Б». Трасса проходила мимо афганского кишлака. Метрах в трехстах от селения. Колонну, как положено, сопровождал мотострелковый взвод на БМП-2. Неожиданно из рощи, что росла рядом с кишлаком, раздался выстрел, и пуля ударила в борт одного из «КамАЗов». Боевое охранение мгновенно отреагировало на выстрел и, развернув башни боевых машин, обстреляло рощу из скорострельных пушек. Вроде все?! Инцидент исчерпан. Однако обстрела рощи командиру мотострелкового взвода показалось мало. Он ударил и по кишлаку, да еще вызвал звено вертолетов огневой поддержки. «Вертушки» прибыли быстро. Пилоты и операторы «Ми-24», ни секунды не раздумывая, лишь запросив у взводного, нет ли в селении наших солдат и получив отрицательный ответ, накрыли кишлак неуправляемыми реактивными снарядами. Те, кто выжил, в панике бросились бежать из кишлака на равнину. В основном это были женщины с детьми. Их срезали пулеметами БМП. Правда, различить в пыли и гари, кто бежал от кишлака, женщина с ребенком или мужчина с автоматом, было сложно, но можно, если выждать какое-то время. Молодой старлей не стал ждать, не стал разбираться. Он приказал подчиненным уничтожать всех, кто пытается вырваться из зоны обстрела! Зачем? Почему? Такая неадекватная реакция всего на один винтовочный выстрел из рощи? Вполне хватило бы обстрела «зеленки», зачем было уничтожать кишлак?
Гурадзе спросил:
— Каков был финал этой истории?
— Разбиралась прокуратура с этим случаем. Афганцы шум неслабый подняли. В результате старлея отдали под суд военного трибунала и приговорили к пяти годам лишения свободы, естественно, уволив из армии и лишив военного звания и наград. Я видел развалины этого кишлака и холм за ним, братскую могилу, куда сложили тела погибших мирных жителей. Подобных холмов много в Узбекистане. Захоронения узбеков, якобы в свое время поддержавших басмачество и порубленных славными конниками товарища Буденного. Но те холмы не воспринимались так остро, как афганский. Почему? Потому что за неделю до тех событий я с представителями военной разведки встречался со старейшинами того кишлака. И они поддерживали официальную власть. В селении не могло быть душманов.
Гурадзе неожиданно и как-то странно усмехнулся:
— Да? Кто же тогда стрелял по колонне?
— Стрелком мог быть человек со стороны, провокатор, подросток, наконец, решивший показать сельчанам, что он стал мужчиной.
— Вы рассказали мне очень печальную историю, Валентин Андреевич. У меня чуть ли не слезы на глазах.
Полковник удивился:
— Вы иронизируете?
— Нет, просто, как вам известно, в свое время я тоже служил в Афганистане. Командовал взводом разведывательной роты парашютно-десантного полка. И тоже могу рассказать одну историю, касающуюся темы жестокости на войне!
— Я готов выслушать ее.
— Тогда слушайте!
Гурадзе взглянул на часы, повторил:
— Слушайте. В 1985 году, весной, наша рота получила приказ провести разведку одного из многочисленных ущелий в районе предстоящей реализации подразделениями полка разведданных вышестоящего штаба. Другими словами, вышла в рейд. Повзводно. «Вертушки» высадили нас в запланированных пунктах. Не буду вдаваться в подробности, но один из взводов напоролся на крупную банду духов. Бойцам пришлось вступить в бой, находясь во всех отношениях в невыгодных условиях. Взводный, как сейчас помню, Игорек Корнилов, веселый парень, гуляка, сообщил ротному о положении взвода. Ротный приказал остальным взводам срочно идти к месту боя. Но мы были уже на приличном расстоянии друг от друга. Шли к своим на пределе сил и возможностей, понимая, насколько дорога каждая секунда. И все равно не успели. Выйдя в район столкновения, мы увидели страшную картину. У всех наших солдат были вспороты животы, отрублены руки, отрезаны половые органы. Духи, захватив бойцов, в основном раненых, у которых кончились боеприпасы, издевались над ними похлеще средневековых иноверцев. А голова Игорька Корнилова торчала на шесте посреди ущелья. Тело было расчленено. Душманы далеко уйти не могли. И ротный приказал начать преследование банды. Мы догнали их к вечеру. Банда вошла в горный кишлак. И встретили их там теплом, хлебом, солью. Свои же, родные! Борцы за независимость. Мы, как и пилоты «вертушек» из вашего рассказа, не стали долго думать. Атаковали кишлак и разнесли его к чертовой матери, не думая, бросая гранаты в дома, кто находится внутри. Группа духов у кальяна или женщины с детьми. У всех перед глазами стояли растерзанные трупы наших ребят! Позже за уничтожение кишлака нашего ротного тоже хотели судить. Но так как мы все же уничтожили довольно крупную банду одного из самых жестоких полевых командиров, уголовное преследование прекратили, ограничившись снятием командира роты с должности. Он получил взвод и вскоре погиб, кстати, при сопровождении автомобильной колонны! Вот такая с моей стороны история, Валентин Андреевич. Война есть война. И жестокость — одна из неотъемлемых составляющих войны. Иной она просто не бывает. Так что воспринимайте реальность как неизбежность. Вас же не задели в Узбекистане холмы захоронений басмачей? Воспринимайте и эти развалины спокойно, а лучше занимайтесь делом.
Бывший полковник козырнул:
— Есть, командир!
Развернулся, направился к уцелевшим домам.
Гурадзе сплюнул на камни.
Тоже мне, нашел пример. Поплыл полковник. Духов пожалел. Себя жалеть надо. И думать, как отработать задачу здесь, выжив при этом. Хотя Семенов не выживет. Идейный полковник, у которого от распада Союза и агрессии против Чечни напрочь сорвало крышу, свое отжил. Из этого ущелья ему уже не уйти. Впрочем, большинство бойцов и командиров сводного отряда, который будет сформирован уже завтра, обречены на смерть. Вот только не знают они этого. Да и не должны знать!
Гурадзе направился к дому.
К 19.20 и главное здание, и остальные дома размещения отряда боевиков были приведены в порядок. Ужин приготовлен, бойцы Гурадзе накормлены. Один из тяжелораненых умер. Его тут же похоронили. Вели начал готовить шашлык для Черепа и Чавадзе. Гурадзе, оценив оборудование кабинета, остался доволен. В главной комнате поставили два стола, кресло, стулья вместо скамеек, топчан в углу. От узла связи протянули линию внутренней телефонной связи. Запустили один из стационарных дизельных генераторов. Мощности хватило, чтобы обеспечить электричеством все объекты аула.
Гурадзе, проверив работу систем жизнедеятельности базы, присел в кресло. И тут же его спутниковый телефон выдал сигнал вызова. Череп, зная, кто сейчас может звонить ему, все же ответил осторожно:
— Да?
Услышал голос Чавадзе:
— Что значит «да», Алхваз? Или ты ждал сеанса связи еще с кем?
— Нет, Георг! Я приветствую тебя!
— Взаимно! К встрече готов?
— Конечно! Ты далеко от базы?
— На перевале! Кандар внизу как на ладони.
— Рад, что дошел! Надеюсь, во время перехода проблем не возникло?
— Обошлось!
— Хорошо! Я жду тебя!
— Мы начинаем спуск!
— Давай! Внизу все нормально! До встречи!
— До встречи, Алхваз!
В 20.20 отряд Чавадзе, численностью в сорок человек, состоящий в основном из наемников различных национальностей, по большей мере выходцев из стран — бывших республик Советского Союза, вышел на равнину, в тридцати метрах от уцелевших домов горного аула. Зная северную тропу, Гурадзе вместе с Гунаевым и Семеновым уже ожидал Чавадзе.
Главарь банды и его прибывший заместитель обнялись. После чего Гурадзе представил Чавадзе Гунаева и Семенова:
— Это мой советник, Валентин Андреевич Семенов, бывший полковник, опытный штабист и командир, а это помощник и одновременно личный телохранитель, Аслан Гунаев. А это, — Череп положил Чавадзе руку на плечо, — мой друг, известный и авторитетный полевой командир, с этого момента мой первый заместитель, Георг Чавадзе. Также в прошлом советский офицер.
Чавадзе пожал руки помощникам Гурадзе и спросил:
— Где разместишь прибывших бойцов, командир? Предварительно накормив их.
— В пяти подготовленных домах. Там они смогут привести себя в порядок, и туда же им доставят ужин.
Гурадзе повернулся к Семенову:
— Валентин Андреевич, займитесь прибывшими людьми.
