«Ну, так чего же ты ждешь?» – мысленно спросил сам себя Полундра. Он оглянулся, смерил взглядом воткнутый в колоду топор – здоровенный, тяжелый. На мгновение Сергей засомневался, сумеет ли он осуществить задуманное чисто физически. И тут же ответил сам себе – сумеет. Главное – решиться. А именно решимости он набраться никак не мог.
«Тряпка! – мысленно прикрикнул на себя Сергей. – Сейчас не до сантиментов! Потом, когда люди будут освобождены, можешь напиться, если нежный такой! Ну, вперед! В конце концов, такие парни, как эти, очень любят головы людям рубить и глотки резать – в том числе и перед телекамерами. Так что пусть не обижаются, если им ответят тем же! Ну, спецназовец ты или говнюк малахольный?! Вперед!»
Этот внутренний монолог возымел действие. Сергей попятился, дошел до колоды, аккуратно вытащил из нее топор. И снова подступил к двери. Слегка потянул ее на себя – дверь сдвинулась на пару сантиметров, без малейшего звука. Еще немного. И еще… Вот щель уже достаточно велика, чтобы в нее пройти. На всякий случай еще несколько сантиметров… Вот так.
Полундра повернулся боком и прокрался в камбуз. От стоявшего к нему спиной боевика Сергея отделяли метров семь. Нужно было пройти их абсолютно бесшумно. Что ж, это он умел.
Через несколько секунд Полундра стоял в шаге от боевика – сзади и немного правее. Сергей повернул голову вбок и дышал через рот, чтобы ни малейший звук не потревожил врага. И еще он на него не смотрел: пристальный взгляд в спину можно почувствовать – Полундра это на личном опыте знал. Плавным движением он поднял топор – по-прежнему не глядя на террориста. Чувствуя тяжесть своего оружия, он передумал – нужно не рубить голову, а развалить врага пополам, от плеча до пояса, как предки делали, если не врут былины. И если его товарищи не остолбенеют от такого зрелища хоть на полсекунды, то, значит, нервы у них из стали, что маловероятно. Сергей перевел взгляд на боевика. И рубанул.
Топор ударил между шеей и ключицей, лезвие было направлено почти вертикально вниз. Весил топор немало, а к весу Сергей прибавил всю свою немаленькую силу. Получилось как в былинах. Топор рассек боевика практически пополам – лезвие остановилось, только скрипнув о тазовые кости. Кровь хлынула даже не фонтаном – потоком, водопадом. Это было страшное зрелище.
А Полундра уже прыгнул. Он головой вперед пролетел сквозь раздаточное окошко, на лету пытаясь найти цель. Одну нашел – здоровенный бритый наголо араб с искаженным от ужаса лицом. Полундру он даже увидеть толком не успел – взгляд его был прикован к кошмарному зрелищу. Оно и стало последним, что боевик в жизни увидел, – выпущенная Полундрой короткая очередь отбросила его на стену. Он уронил автомат и стал сползать вниз, оставляя на стене кровавые разводы. А Полундра упал на пол, перекатился. Где же второй?!
Второй стоял у самой двери, именно поэтому его Полундра сразу и не увидел – место было выбрано безграмотно. Боевик был еще молод, захват ледокола – его первая операция. Увидев, что произошло с его товарищем, он остолбенел, его смуглое лицо стало серым. Полундра заметил его на секунду позже, чем следовало бы – Сергея опередили трое из пленников. Большая часть русских тоже была в шоке, после того как одного из их охранников разрубили пополам, но у этих троих нервы оказались крепче, чем у прочих. А может быть, дело было еще в том, что они уже давно ждали хоть малейшей возможности атаковать. Вот и дождались.
– Стойте! – рявкнул Полундра.
Но его не услышали. Три здоровенных мужика навалились на парня с автоматом, смяли его. Уже через пару секунд оружие оказалось у одного из мужиков, у боцмана дяди Семена, а боевик с окровавленным лицом валялся на полу. Это была победа – наслаждаться ею этой тройке пришлось недолго.
В дело вступили те двое, которые караулили вход в столовую. Они ворвались внутрь – и их встретила длинная очередь. Но одновременно с Семеном успели выстрелить и они. Боцман получил четыре пули в грудь и осел на пол с тяжким вздохом, словно после трудной, хорошо выполненной работы. Второму русскому пуля досталась только одна, но угодила она точно в сердце. А третьему короткая очередь другого араба разорвала горло. Но и боевики свое получили – очередь дяди Семена скосила их обоих.
– Всем сидеть по местам! – Полундра заорал так, что у самого уши заложило. Он кинулся к своим – было поздно, ничем им помочь он уже не мог.
– Эх, мужики, ну зачем же, – сквозь зубы прошептал Полундра. – Я бы и сам справился.
– Эй, парень… – окликнули его сзади. – Ты свой, что ли?
Полундра могучим усилием воли загнал все эмоции подальше, в глубину сознания. Сейчас для них было не время, это еще не окончательная победа. Жалко мужиков, нелепо погибли. Но, с другой стороны, каждому бы такую смерть – мгновенную, в бою, с оружием в руках. В общем, ладно, не до этого сейчас. О павших героях потом будет время подумать, а сейчас нужно заниматься живыми.
– Свой, – ответил он, оборачиваясь. – Так, слушайте меня внимательно, мужики…
Маленький частный самолет заходил на посадку. Рядом с полосой, на которую он должен был приземлиться, его уже ждали две машины – роскошный лимузин и небольшой автобус – на обеих была эмблема нефтегазовой компании «Шагрон». Рядом с автобусом стоял невысокий толстый мужчина среднего возраста. Он, задрав голову, смотрел на снижающийся самолет. Это был Говард Стенчфилд, управляющий местным отделением фирмы. На лице его было странное выражение – облегчения, недовольства. Конечно, с одной стороны, хорошо, что высшее руководство компании сочло возможным отправить сюда одного из членов совета директоров. Теперь вся ответственность за ситуацию, сложившуюся с русским ледоходом, терпящим бедствие в районе, в котором проводятся негласные исследования, будет именно на нем. Но с другой стороны, возможно, он и сам бы сумел эти проблемы устранить. Не исключено, что проблем и не будет, – может, русские сами со своим ледоколом разберутся. Хотя вдруг все-таки он взорвется? Нет, все же хорошо, что Курт Хопли приезжает. В его присутствии с остальных сотрудников компании, в том числе и с него, управляющего, спросу меньше. Ведь Хопли один из директоров компании, он же главный ее менеджер, так что все решения будут за ним. И ответственность за эти решения тоже.
– Зря мы этот автобус взяли, – сказал Стенчфилду водитель лимузина.
– А что такое?
– Хопли патриот.
– И что? Ах да… – Управляющий поморщился. Похоже, он и правда ошибся. Автобус был японского производства. Здесь, в Анкоридже, самом большом из городов Аляски, больше половины машин были производства Страны восходящего солнца – несмотря на знаменитый американский патриотизм. Японские машины просто дешевле обходились. А Хопли был известен как раз как пламенный патриот Америки. Едва ли ему понравится эмблема компании на борту автобуса неотечественного производства. Хорошо, что хоть предназначенный для него лимузин американский.
– Ерунда, мелочи. Не до автобуса ему будет, – сказал Стенчфилд.
– Может, он ничего и не скажет, но заметит и запомнит, – ответил шофер. – Он такой, ничего не пропускает, ничего не забывает.
Тем временем самолет коснулся земли и покатился по взлетно-посадочной полосе, быстро сбрасывая скорость. Вот он остановился, часть борта разделилась пополам горизонтальной щелью, половинки разъехались вверх и вниз, нижняя оказалась трапом. По этому трапу из самолета тут же высыпали несколько здоровенных парней, сразу вызвавшие ассоциации с профессиональными игроками в регби. Очень уж плечи широкие, движения ловкие. А еще через несколько секунд показался Курт Хопли. Стенчфилд никогда с ним до этого момента не встречался, но узнал по фотографиям. Высокий, светлокожий, рыжеволосый, с тяжелым квадратным подбородком и россыпью бледных веснушек на лице. Типичный англосакс. На вид Хопли можно было дать не больше тридцати лет. На самом деле, как было известно Стенчфилду, ему было сорок три. Одет он был безукоризненно – в строгий деловой костюм, сидевший на нем идеально. Здесь, в Анкоридже, легкий костюм выглядел неуместно – было довольно холодно. Впрочем, за то время, которое понадобится Хопли, чтобы пройти два десятка метров от самолета до машины, он, конечно, не замерзнет. Поэтому, видимо, так и одет. Впрочем, не только поэтому – там, откуда он прилетел, сейчас тепло. В общем, настоящий человек бизнеса – привык, наверное, завтракать во Флориде, а ужинать в Лондоне. С ним были еще двое, одетые так же легко, но чуть скромнее. Видимо, помощники или секретари.
Чуть отставая от них, по трапу спустилась высокая светловолосая девушка с довольно объемистым рюкзачком за спиной. Вот она явно хорошо понимала, куда летит – на ней были надеты плотная теплая куртка и джинсы. На ее бейсболке красовался логотип контролируемого фирмой телеканала, а следом за ней шел высокий меланхоличного вида парень с большой сумкой и в такой же бейсболке. Стенчфилд тут же сообразил, кто они такие – журналисты, почти наверняка. Съемочная группа. Парень, скорее всего, оператор, а девушка – корреспондент. Значит, руководство решило проблемы не замалчивать, а подать их обществу под своим соусом. Что ж, разумно. Теперь такое время, что полностью скрыть любую информацию очень трудно, лучше даже и не пытаться, а просто сообщить ее всем первым, с выгодной для себя эмоциональной окраской.
