– Где заложники?
На искаженном болью лице бандита появилась улыбка.
– Вы опоздали…
– Врешь, – сквозь зубы процедил Лавров.
Ни в одном из окон домов горного поселка Аль-Молааман не было огня. Он словно вымер. Ставни плотно закрыты, ворота на запорах. Даже собаки – и те не лаяли, словно предчувствовали беду. Лишь редкие кошки – ночные хищники, изредка пробегали по безлюдным улицам. Жизнь наблюдалась только на центральной площади селения.
Под прикрытием составленных полукругом машин конвоя МЧС белели палатки российской гуманитарной миссии, поблескивали жилые трейлеры британских военных. Мерно стрекотал передвижной электрогенератор. Два прожектора освещали площадь. С десяток британских солдат из взвода Дугласа осуществляли охрану вместо ушедших в горы российских десантников.
Несмотря на поздний час, комендант миссии Чагин не спал. Он стоял возле умывальника голый по пояс и старательно намыливал кисточкой шею. Густая ароматная пена густо укрывала кожу. На раскладном столике еле заметным синим пламенем горела спиртовка. Жестяной чайник высился над ней на проволочной треноге. В граненом стакане уже покоился пакетик с чаем.
Мужчина чувствовал, как размягчается двухдневная щетина. Отложив помазок, Чагин взялся за опасную бритву. Он никогда не пользовался ни станками, ни электробритвой, считая, что настоящий мужчина должен бриться только открытым лезвием. Бритва заскользила по натянутому кожаному ремню. Чекист поднес ее к лицу и придирчиво осмотрел наведенное лезвие – ни выбоины, ни даже царапины. Оттянув пальцами кожу, он мастерски провел бритвой по щеке. Участок за участком лезвие проходило по распаренной коже. Когда же пришла очередь шеи, рука предательски дрогнула и капелька крови сорвалась в миску с горячей водой.
Чагин обернулся, прижав ранку пальцем. За приоткрытым пологом палатки проплыл силуэт британского сержанта на фоне пустынной площади. Чекист влажным полотенцем принялся стирать с лица остатки пены.
Однако поселок казался сонным и безлюдным лишь на первый взгляд. Когда облако закрыло рогатый месяц и темнота над Аль-Молааманом сгустилась, на плоских крышах ближайших к лагерю МЧС домов появились молчаливые силуэты. Скрученные в бухты веревки полетели на мостовую. Вооруженные талибы в живописных лохмотьях один за другим соскальзывали на площадь и тут же исчезали за углами домов, старыми деревьями – грамотно рассредоточивались.
Британский сержант мерно шел вдоль грузовых фургонов. Когда он повернулся на каблуках, чтобы совершить обратный путь, ни бандитов, ни спущенных с дома веревок уже не было видно. Сержант неторопливо брел вдоль фур, он даже тихонько напевал себе под нос. Одна машина, вторая… еще две, и можно вновь разворачиваться.
Хрустнул под рифлеными подошвами песок, и широкая ладонь зажала сержанту рот. Нож глубоко полоснул по горлу. Еще дергающийся в конвульсиях бедняга исчез под длинным фургоном. В это же время на другой стороне лагеря подобное случилось и с другим часовым. Но нападение прошло не так удачно, как хотелось талибам. Розовощекий здоровяк-британец успел перехватить руку с ножом. Лезвие лишь неглубоко полоснуло по шее. Нападавший отлетел к фургону. Выстрел сотряс прохладный ночной воздух. Прятаться дольше уже не имело смысла. Затрещали автоматные очереди. Над площадью разнеслись устрашающие гортанные крики. Талибы спрыгивали с крыш домов, бежали к лагерю.
Британцы заняли оборону. Укрывшись за машинами, вели огонь. Из трейлеров, застегиваясь на ходу, выбегали те, кто находился в отдыхающей смене. Бородатый талиб, бежавший впереди всех, вскинул руку, чтобы метнуть гранату. Но, сраженный метким выстрелом, рухнул, уткнувшись лицом в пыльную неровную брусчатку. Граната взорвалась прямо перед ним, унеся на тот свет еще двоих нападавших.
В гнезде, сложенном из мешков с песком, ожил ручной пулемет. Британский пулеметчик стрелял, не останавливаясь. Первая волна атаки захлебнулась. Талибам пришлось залечь, они использовали тела убитых как укрытие. Пара брошенных гранат так и не достигли цели. Пулеметчик продолжал методично обстреливать бандитов, не давая им поднять головы.
Чагин уже стрелял из автомата, укрывшись за передним мостом «КамАЗа». Сотрудники миссии в панике метались между палатками.
– Назад, все назад! – надрываясь, кричал чекист.
Силы нападавших и обороняющихся были примерно равны. Перестрелка обещала принять вид классической позиционной войны, когда никто из воюющих сторон не может покинуть укрытие.
Ольга Бортохова в наброшенном на белье белом халате жалась к колесу жилого трейлера и прятала голову в коленях каждый раз, когда оживал пулемет. Она тихо подвывала:
– Что ж это такое… делается… а-а-а…
– Заткнись, дура! – зло бросил Чагин.
Он взял в прицел отважившегося ползти талиба, но выстрелить не успел, пришлось спрятаться – колесо «КамАЗа» разорвала в клочья прицельно пущенная с крыши дома автоматная очередь. Бандит не стал дожидаться, пока его возьмет на прицел пулеметчик. Перевалившись через парапет, он ловко спрыгнул на землю и тут же исчез в темноте. Чагин выпустил очередь вслед и с досадой отщелкнул опустевший рожок.
– Ушел, зараза! – азартно выкрикнул он.
Неизвестно, как долго тянулось бы сражение, если бы совсем близко от лагеря вдруг глухо не взревел мощный дизель. Глухая стена глинобитного дувала содрогнулась. Разлетелись сырцовые – замешенные из глины, соломы и навоза блоки. Тяжелый военный «КрАЗ» с усиленным бампером и тремя ведущими мостами снес стену, качнувшись, перевалил через обломки.
Британский пулеметчик развернул ствол в сторону стремительно набиравшей скорость машины. «КрАЗ» буквально смял огневое гнездо, из раздавленных мешков хлынул сухой песок. А из кузова уже перепрыгивали, карабкались на фуры вооруженные моджахеды и тут же открывали сверху огонь. Теперь они уже хозяйничали и в самом лагере, обрезали растяжки, валили подпорки – купола палаток накрывали пытавшихся спастись внутри сотрудников миссии.
Британцы еще сопротивлялись, но победа талибов была уже делом времени. Оставив лагерь на разграбление, англичане отстреливались из-за жилого трейлера, за которым стояли их джипы. Пули буквально изрешетили блестящую дюралевую обшивку жилого блока, разлеталось стекло. Планки рассыпавшихся жалюзи торчали в разные стороны. Поняв, что отстоять миссию не удастся, сержант, принявший командование вместо старшего лейтенанта Дугласа, скомандовал:
– Попытаемся прорваться. По машинам. Живо!
Взревели моторы двух джипов. Сержант вел первый. Открытый «Рейнж Ровер» смел бампером пустые металлические бочки, вылетел на площадь и, взвизгнув тормозами, развернулся. Водитель выцелил взглядом темную «щель» узкой боковой улицы и, прежде чем машину успели обстрелять, рванул в нее. Автомобиль подбрасывало на неровностях, руль буквально вырывало из рук. Но спешить стоило. Открытый участок площади был самым опасным местом. Несколько пуль выбили искры из борта машины, но не больше того. Автомобиль растворился в темноте, мигнув на прощание рубинами стоп-сигналов.
Второму джипу повезло меньше. Водитель уже счастливо улыбался, когда, влетев на улицу, сбил пытавшегося обстрелять его талиба. Граната, брошенная с крыши, звонко ударила в дно кузова. Взрыв разворотил бензобак, и столб пламени ударил в небо.
Чагин, едва увидев, что британцы оставляют миссию на произвол судьбы, бросил автомат и вылез из-под машины. Больше никто не сопротивлялся. Талибы ножами разрезали палатки, криками и ударами прикладов гнали персонал гуманитарной миссии на площадь. Молодой моджахед с бесшабашной улыбкой нацелил ствол автомата на Чагина. Тот послушно поднял руки. Его грубо толкнули в спину, мол, быстрей присоединяйся к остальным. Наверняка никто из талибов не заметил, что Чагин еще недавно стрелял по ним, иначе с чекистом обошлись бы совсем по-другому.
Сотрудники гуманитарной миссии жались друг к другу, на них смотрели стволы автоматов. Легкий ветер шевелил обрушившиеся, порезанные палатки. По-прежнему стрекотал электрогенератор да выдувал из себя пар чудом уцелевший чайник на походном столике.
Талибы выгоняли из домов жителей поселка, били прикладами в двери, кричали, что все должны собраться на площади. Никто не смел их ослушаться, и лишь в одном доме случилось не совсем так, как планировали талибы. На первый же удар приклада ворота открыл древний старик. Стучавший неплохо его знал, не раз видел в лагере, когда тот приходил со свежей информацией к Ахмуду.
– Мне тоже идти? – тихо спросил старик, явно имея в виду свои заслуги перед бандитами.
После секундного раздумья моджахед решил, что не стоит брать на себя ответственность и решать за полевого командира. Раз тот сказал «собрать всех», значит, всех.
– Иди, и поторапливайся, – прозвучало, когда старик стал собираться, и через несколько секунд приклад уже бил в другие ворота.
