Меня заметили, в окне на первом этаже возникли сразу несколько физиономий и уставились на меня с тревогой и подозрением. Я поспешно выкарабкался на тропинку, отошел подальше и встал подумать.
Это что же получается… Помимо всего прочего, этой ночью кто-то ободрал все таблички и указатели с названиями улиц? Если отбросить вариант, что это просто дурацкая шутка (шибко уж масштабная и трудоёмкая шутка получается), напрашивался очень нехороший вывод.
Местным товарищам таблички не нужны. Они здесь выросли, гуляют по своим делам, следуя устоявшимся автоматизмам, и вообще не глядят на таблички.
А вот для чужих перемещение по городу будет настоящей проблемой.
Вроде бы зачем название в моём конкретном случае? Иди по параллельной, затем повернешь на Вавилова…
Но теперь, когда не было ни одной таблички, меня с ходу стали грызть сомнения: так… два перекрёстка от Менделеева отсчитал… Менделеева берем за аксиому, ибо по ней мы шли с Нинелью, а она местная.
А вот я правильно ли отсчитал? Там по дороге был широкий сквозной переулок и непроездная улица, распадающаяся на два рукава, их я за перекрёсток не посчитал, а может, стоило? А если это и не Вавилова вовсе? Может, Нинель ничего не сказала про гастроном вовсе не из-за психотравмирующих факторов, а просто потому, что он совсем на другой улице?!
Вот стой теперь и ломай голову…
Потратив немного времени на сомнения, я разозлился на устроителей всего этого бардака, выругался и решил действовать по принципу «как получится». Прошел по параллельной улице, свернул на перекрёстке и вышел у дома «2-D-64» (условно на улицу Вавилова) в полусотне метров за гастрономом. Кстати, опять озадачился: четыре дома назад было здание «2-D-12», то есть, если вести отсчёт в обычном порядке, здесь должно быть что-то в районе «2-D-18» или «2-D-20».
Получается, мы имеем дело с некоей зашифрованной системой и элементарная логика здесь не пройдёт, нужна специальная таблица.
— Дебилы! — возмутился я. — Мало было просто таблички поснимать, так ещё и напутали так, что сам чёрт не разберёт…
По идее, нужно было сразу двигаться дальше, не задерживаясь здесь ни на секунду. Но говорят же: любопытство — страшная сила.
В общем, я увидел кое-что странное и невольно остановился, чтобы поглазеть на ЭТО. Впрочем, полагаю, что любой вменяемый человек на моём месте сделал бы то же самое.
На фасаде гастронома висели три трупа.
Трупы были облачены в комплекты химзащиты, на груди у каждого болталась картонка с надписью (с места моего стояния прочитать надпись не представлялось возможным).
Да, в тот беспечный час, когда мы весело топали за выпивкой, я не ошибся: это были верёвки. Загодя, рачительно и продуманно заготовленные веревки.
Народ между тем вовсю мародёрствовал.
По тропинкам, протоптанным в разные стороны, с деловитостью и целеустремлённостью муравьёв туда и обратно сновали люди. Туда — пустые, обратно — с коробками, мешками, баулами, гружёными санками и волокушами из лыж, как раз такими, про которые говорила Нинель, сталкивались друг с другом, беззлобно и весело переругиваясь. Никто не ссорился, не дрался, создавалось такое впечатление, что все заняты неким общим делом, важным и нужным.
На трупы, висевшие буквально над самым входом, никто не обращал внимания. Пока я смотрел, вошло-вышло немало народу, и только одна бабка с рюкзаком за плечами сорвала с себя противогаз, слегка шарахнулась от трупов, перекрестилась и засеменила по тропинке, не оглядываясь.
Получается, когда заходила, она их просто не заметила.
Да, насчёт противогазов. Все, кто заходил в магазин, натягивали противогазы. У многих на боку болтались противогазные сумки, а тех, кто пришёл без противогаза, заворачивала обратно своеобразная группа контроля, стоявшая несколько поодаль от входа.
Эта группа состояла из десятка мужчин разного возраста, одетых для длительного уличного дежурства: в полушубки, меховые шапки, ватные штаны и валенки. Думаю, что не ошибусь, если предположу, что их одевали в одном месте: это была почти что униформа. Кроме того, у каждого на левом рукаве была кумачовая повязка с какими-то белыми буквами. У каждого на плече было зачехлённое оружие, по габаритам похожее на карабин, и сумка с противогазом.
Контролеры лузгали семечки, лениво переговаривались и наблюдали за миграцией товаров и людей. Было очень странно, почему они не останавливают мародерство. Безусловно, я могу ошибаться, не видя того, что творится внутри магазина: может быть, на самом деле никакого мародёрства нет, а просто идёт бойкая торговля и все прилежно платят…
Однако почему в таком случае люди берут всего так много, в буквальном смысле сколько могут утащить, и все такие возбуждённые и довольные? И зачем, чёрт подери, всех заставляют натягивать противогазы?! Вот это вообще совершенно непонятно…
Между тем в центре опять началась перестрелка. Слышны были неторопливые, этакие деловитые и расчётливые очереди и редкие хлопки гранат. Кому-то это может показаться диким, но вот эти звуки возобновившегося боя показались мне очень органичными и вполне соответствующими обстановке. Отключённый от света, тепла, воды и газа город, трупы на верёвках, мародёрствующие горожане, тропки, протоптанные на заснеженном шоссе, выстрелы и взрывы…
Никакого диссонанса, всё вполне созвучно.
А ещё в центре что-то хорошо горело, в той стороне был виден чёрный дым, густыми клубами расползающийся в разные стороны. И это меня тоже не удивляло.
Итак, надо было без остановки шлёпать дальше и наверняка всё бы обошлось.
Но, повторюсь, любопытство — страшная сила.
Мне остро захотелось узнать, что написано на картонках у трупов, и чуть менее остро (а я уже догадывался) — на повязках у контролёров.
Я не спеша пошел к гастроному.
Навстречу мне по хорошо утоптанной тропинке двигались тяжело гружённые граждане. Дважды меня обогнали спешащие граждане с пустыми мешками. Мародёрствующим не было до меня никакого дела, и я решил, что в этой деловитой суете никто не обратит на меня внимания.
Подошёл поближе, прочёл однообразные надписи на картонках: «ФСБ травит народ».
И всё, никаких комментариев, никаких уточнений. Где оно его травит, чем, в каких масштабах, почему этим троим несчастным повесили такие таблички на грудь — ничего не ясно.
На повязках у контролёров, как и ожидалось, были вот такие буковки: «ДНД».
Ага, понял. Получается, сознательные Никиты и иже с ними пытаются создать некие очаги самоуправления…
Или просто сбиваются в банды.
Непонятно только, почему они не снимают повешенных. Судя по тому, что я видел ночью, это явно не их работа, так что могли бы и снять, зачем зря пугать народ?
— Эй, ты!
Это мне, что ли?
— Да-да, ты! Иди сюда!
Точно, мне: все контролёры как один дружно смотрят в мою сторону.
Я замер, пытаясь по-быстрому прокачать обстановку и принять верное решение.
Сейчас подойду, спросят, кто таков и чего здесь делаю.
Здесь меня никто не знает, надо будет показывать документы и ссылаться на Нинель. Или, для авторитетности, на Гордеева.
И тут меня прошиб холодный пот.
Нет, не потому, что в одном дворе меня приняли за «курка» и готовы были стрелять, а по гораздо более страшной причине.
Минуточку, пингвин ты наш примороженный…
Какие документы, какой Гордеев?!
Вон там болтаются в петлях трое чекистов. Нет, для меня не факт, что это именно представители власти, но лица повешенных открыты, а снующий мимо народ не задаёт вопросов и не ропщет, значит, резонно предположить, что это действительно местные сотрудники ФСБ и люди их знают.
— Ты глухой, что ли? — недовольно прикрикнул на меня один из контролёров. — Подходи, мы не кусаемся!
В этот момент ближнего ко мне повешенного лёгким порывом ветра развернуло в мою сторону, и я с ужасом угадал в искажённом предсмертной мукой синюшном профиле знакомые черты.
Это был старший нашего сопровождения, тот самый, что вчера вечером вдумчиво инструктировал меня в машине у мэрии.
Сердечко моё ёкнуло и оборвалось в пучины организма — я вскрикнул, развернулся и бросился бежать.
* * *
— Держи козла! — надсадно орал кто-то из дружинников позади меня. — Держи козла!!!
Спасибо мародёрам, всепобеждающим мародёрским инстинктам, сугробам и неширокой тропинке.
Людей было немало, все они плотно маячили на линии огня, так что вряд ли кто станет стрелять в меня от гастронома, тут запросто можно попасть в кого-то постороннего. При наличии расчищенного асфальта люди перемещались бы россыпью, тогда дружинники могли бы развлечься охотничьей забавой в формате «подстрели петляющего зайца, не испортив хозяйской капусты», шансов у них было бы намного больше.
— Лови его!!!
