— Завтра утром ему не мешало бы перевязку сделать, — как бы между прочим заметила Катерина.
— А вы во сколько меняетесь? — автоматически вырвалось у меня.
— Вы хотите, чтобы я опять сюда приехала? — она удивленно, хоть и мельком, полоснула по мне взглядом.
— Вы боитесь? — не поверил я. — Ну давайте, я заеду за вами и буду сопровождать. И никому в обиду не дам.
— Не в этом дело, — усмехнулась медичка. — Может, у меня на утро другие планы? Нечто более романтическое, нежели поездка к этому пьяному кривоногому Гераклу?
— Зря вы так на него, — мы подошли к машине, и я отпер ее. Катерина устроилась на заднем сиденье, я, соответственно, за баранкой. — Генаха — хороший человек. Просто стресс снимает.
Некоторое время мы ехали молча. Потом Катерина проговорила — медленно. То ли с трудом подбирала слова, то ли ей прежде не доводилось говорить таких вещей:
— Это вы хороший человек. Есть в вас что-то. Цепляет.
— Чушь, — безучастно откликнулся я. — Вы меня не знаете.
— А вы сейчас и в самом деле… На войну?
— Да.
— Как вас зовут?
— Миша. По прозвищу Мишок.
— А знаете что, Миша? Подъезжайте-ка вы к больнице к девяти утра. У нас в полдевятого пересменка. А вечером сводите меня в ресторан. Только обязательно подъезжайте. Договорились?
У «Колизея» все было, как всегда. Сверкали разноцветные лампочки, изнутри гулко ухала музыка. У входа с десяток молодых людей выясняли, кто виноват и что делать. Что делать, сообразили быстро — бить морду. А вот кому именно бить, было непонятно, потому что ответить на вопрос «Кто виноват?» оказалось не так просто. Метрах в десяти от них караулила группа охранников о шести головах. Эти выжидали, пока виновный будет найден.
Здесь ли в данный момент обретался Кар, или его сюда даже не заезжало, сразу разобрать было невозможно. Я же решил возобновить его поиски именно с «Колизея» просто потому, что клуб был немного ближе загородного коттеджа моего противника. Километров на пятнадцать.
Посасывая очередную сигарету и разглядывая сверкающий фасад, я пытался сообразить, как половчее внести ясность в интересующий меня вопрос. Внутрь не пропустят, это как дважды два; хотя условиям дресс-кода мой туалет, по большому счету, соответствовал. Брюки и рубашка наличествовали, а на кеды вряд ли кто обратит внимание. Но чересчур насыщенный денек лишил одежду львиной доли былой свежести, а кое-где она откровенно запачкалась и даже порвалась.
Существовал, впрочем, куда более простой способ — подойти к охранникам и напрямую спросить, здесь Кар или нет. Вряд ли они заподозрят что-нибудь криминальное. Подумаешь, затрапезный таксер интересуется местонахождением подпольного хозяина города. Может, просто курьер, весточку от друзей притаранил. Скорее всего, скажут «да» или «нет», и продолжат наслаждаться разборками молодых людей.
Я решил, что так и сделаю — вот докурю сигарету, пойду и спрошу. Но прежде, чем успел претворить свою задумку в жизнь, распахнулась дверь и на заднее сиденье бухнулась блондинка — очень секси. Я слегка расстроился, но виду не подал. Однако вслед за ней в салон принялся моститься престарелый пердун в малиновом пиджаке. В дополнение к этому прикиду он являлся обладателем блестящей лысины и солидных размеров ушей. Слон позавидует, ей-богу. Хотя с моей, чисто водительской точки зрения, носить такие было просто нерационально — парусность увеличивалась почти вдвое. Если против ветра — так и вовсе не вырулишь.
— А вот мы сейчас немного прокатимся за город, потом поедем ко мне и будем там бум-бум-буру-бум, — пьяно пролопотал ушастый.
Отчего-то эта его незамысловатая фраза окончательно расстроила меня.
— Пшел вон! — попросил я. — И дверь с той стороны закрой. А то я тебя прямо здесь бум-бум-буру-бум.
Ушастый в полнейшей растерянности посмотрел мне в затылок и спросил:
— Это ты кому говоришь? Это ты мне говоришь?
— Вон пошел! — для пущей убедительности я переключился на рык. — Оба — нахрен из машины! Я в парк еду.
— А ты знаешь, с кем сейчас говоришь? — осведомился он.
Тут я разгневался, что твой Зевс, недобравший амброзии. Пассажиры мне были сейчас нужны, как хорьку — одеколон. Но затевать разборки тоже не хотелось. Если охранники меня срисуют, — а они срисуют, как пить дать, — то хрен скажут что-нибудь относительно Кара. С другой стороны, ушастый вряд ли угомонится по собственной воле. Без небольшого мордобоя не обойтись.
Тяжело вздохнув, я выбрался из-за баранки, и, взяв непрошенного гостя за шиворот, извлек из салона. Слегка встряхнул, потом сгреб за грудки и, прижав к машине, приподнял.
— Ну поделись со мной страшной тайной, — предложил я ему. — Кто ты такой? И почему я не должен тебе сейчас баллонник в жопу засунуть?
— Поставь меня на место! — с пьяным достоинством потребовал он. — Я Штыц, меня вся братва знает! И ты сейчас нас повезешь к Кару на дачу, понятно? Подождешь пару часиков — и ко мне домой!
Я бережно опустил его на землю и даже пиджак на груди разгладил. То, что он сообщил, заслуживало внимания. Больше не нужно было надеяться на охранников, которые, может, поделятся информацией, а может, и денег за нее попросят. Теперь у меня был честно заполученный клиент, который точно знал, что в данный момент Кар находится за городом. Больше того — этот самый клиент и сопроводит меня туда, и коттедж нужный укажет, так что я уж точно не ошибусь. Не придется, то есть, пробивать их все на наличие злой собаки.
— К Кару, говоришь? — вкрадчиво-извиняющимся тоном переспросил я. — Какие дела! Ты на меня не сердись, ладно? Я же не знал, что ты — Штыц. Думал — просто какой-то мишугенер приблудный.
Блондинка, которая между делом тоже выбралась из машины и в ожидании окончания переговоров развлекалась тем, что стремительно истребляла длинную и тонкую сигарету, наградила меня презрительным взглядом. Но мне до ее презрения дела не было — сейчас архиважно было заполучить Штыца в клиенты. И тот не подвел. Поправил свой малиновый пиджак и заявил:
— То-то! Штыца все знают, — после чего обернулся к блондинке и скомандовал: — Садись обратно, Зоечка!
Та послушно выбросила бычок и залезла в салон. Мы со Штыцем сделали то же самое. На всякий случай я сразу, чтобы клиент не передумал, тронулся, и только потом спросил, посмотрев на них в зеркало заднего вида:
— Куда конкретно ехать?
— За город, в сторону Осиновки, — сказал Штыц. И добавил с пьяной откровенностью и не без гордости: — Там сегодня Кар за каким-то хреном всех серьезных пацанов собирает.
Определение «серьезный пацан» к Штыцу подходило мало. Во-первых, пацаном он давно уже не был, возможно даже, в статусе дедушки обретался. А во-вторых, понятие «серьезный» к его внешнему виду не шло вовсе. С его ушами в цирке бы работать, детишек смешить. Ан нет. Дядька выбрал другую дорогу.
— А где его коттедж точно находится — знаешь?
— Конечно! Чтобы Штыц — да не знал, где у Кара летняя дача? Да я его правая рука!
Я усмехнулся. Еще одна правая рука. Впрочем, без разницы. Хочет быть рукой — пусть будет рукой. Хоть ягодицей, лишь бы место указал.
Всю дорогу до коттеджа мы проделали в относительной тишине. В относительной — потому что с заднего сиденья постоянно доносилось цмоктанье. Это Штыц безуспешно пытался совратить свою спутницу. Слюняво целовал ее в разные места, пытаясь добраться до самых интимных, но, как я понял — безрезультатно. Хотя платье наверняка прослюнявил насквозь. Зоечка же апатично курила свои длинные тонкие сигареты и время от времени властной рукой брала Штыца за лысину и придавала ему позу добропорядочного пассажира.
За городом до Штыца наконец дошло, что секса в машине ему не обломиться. Он по собственному почину откинулся на сиденье и принялся пялиться в окно, время от времени подрагивая головой. Говорю же — старенький уже для «серьезного пацана». Подагра во всех местах и прочие прелести преклонных лет. Но он не унывал — ведь серьезным пацанам подагра не помеха. Напротив — шарму добавляет. И, когда вдоль дороги возник высокий кирпичный забор, дернул головой особенно сильно и сообщил:
— Вот здесь.
— Ага, — кивнул я.
— Давай, парнишка, к воротам. Там и подождешь.
— Ага, — снова кивнул я, но к воротам, естественно, не дал. В мои планы это не входило. Вместо этого проехал вдоль ограды, внимательно изучая местность. Особенно приглянулся старый могучий вяз, который рос на самом углу с внешней стороны.
Штыц сообразил, что творится неладное, когда коттедж остался в полукилометре позади. Наклонившись ко мне, он недовольно спросил:
— Ты куда поехал? Я же тебе маякнул, где тормознуть! Ты че — тупой, не понял?
— Да нет, Штыц, — откликнулся я. — Это ты не понял. Мы немножко дальше проедем.
