Антон огляделся. Спецназовцы рассредоточились вокруг него и Тумана, ожидая команды. Он видел лишь спины – каждый наблюдал в своем секторе.
– Шаман! – Антон оглянулся, ища взглядом Батаева.
– Я, – ответил чеченец.
– Головной дозор, – стал ставить задачу Антон.
– Понял...
Антон боковым зрением заметил, как капитан бесшумно поднялся из зарослей барбариса и направился в сторону, противоположную той, куда ушла колонна. Все заранее знали, что придется возвращаться.
– Джин, замыкание.
– Есть, – негромко ответил Джин.
Антон в течение двух минут поставил каждому задачу с учетом того, что Гущин был отправлен вместе с колонной, а Банкет и Дрон остались в засаде. Он перераспределил сектора наблюдения на марше и уточнил действия на случай внезапной встречи с противником. Вскоре они уже двигались обратно. Антон шел следом за Туманом. Сзади него вместо Дрона перемещался Москит. По сути, все трое были теперь ядром группы, Стропа и Вишняков – замыкающими.
Антон принял решение устроиться в километре от схрона, за дорогой. Там, если верить карте, был удобный овраг, по которому в случае чего они быстро и незаметно могут выйти прямо к блиндажу. Шли быстро. Джин всего пару раз замирал, давая сигнал: «всем стой», «осмотреться». Виной ложным тревогам, как всегда, были зверьки и напуганные ими птицы. Группа рассредоточивалась, а потом вновь начинала движение.
Вскоре вошли в зону действия переговорных устройств, оставленных в засаде Дрона и Банкета. Как всегда, Антон понял это по тому, как Дрон тихо матерился в эфире. Отключить станцию он не мог, так как ждал, когда командир выйдет на связь, но и сидеть молча у неугомонного майора тоже не получалось. На этот раз причиной его ворчания была легкая контузия, которую он получил при подрыве блиндажа.
– Черт бы меня побрал, – ворчал сквозь треск помех Дрон, – так долбануло! Я и не ожидал. Думал, что здесь бревна, а они веток накидали… – Раздался расстроенный вздох: – Не доживу до старости. Уроды. То ли дело раньше строили!
– Вася, ты заткнешься или нет? – вздохнул Банкет. – Наши должны в зону действия ПУ войти. Филин тебя услышит, опять шею намылит.
– Ты так говоришь, будто мне каждый день пистоны вставляют, – обиделся Дрон. – Тоха мужик мудрый, давно понял, что без меня вы все с тоски передохнете.
Антон едва сдержался, чтобы не прыснуть со смеха. Значит, Василий его Тохой нарек! Ясно!
Туман несколько раз обернулся, пытаясь угадать реакцию командира. Антон приложил палец к губам, давая понять, чтобы он молчал. Тот понимающе кивнул и улыбнулся.
– Слушай, а чего, интересно, частоты меняли? – неожиданно сменил тему Василий.
– Кажется, у кого-то переговорное устройство боевики увели, – послышалась возня, словно Банкет устраивался поудобнее.
– Кто-то из молодых отличился, – хмыкнул Дрон. – Вроде Гущин. На запасную уходили, он не отозвался в эфире. Клоун.
– Хорош эпитетами разбрасываться, – осуждающе попросил Банкет. – Ты бы сам меньше говорил.
Антон решил Дрона разыграть. Он прикрыл микрофон рукой и, насколько можно изменив голос, заговорил с ужасным акцентом:
– А-аа, русский меня обмануть решил? Слышу тебя, Вася! Сидишь под крыша блиндаж, меня ждешь? Хитрый. Не получится! Привет передавай свой командир...
– Слышь ты, урюк немытый, – после затянувшейся паузы прохрипел Дрон. – Я тебя все равно достану! Поэтому лучше сейчас сдавайся!
– Ты сиди и не пыхти, – едва сдерживая смех, продолжал Антон. – А то сейчас граната брошу. Больно будет!
– Вот гад! – скрипнул зубами Дрон.
Послышался треск и возня. Антон понял, что майор порывается выйти наружу.
– Ты куда?! – подтверждая его предположение, удивился Банкет.
– Я этому козлу сейчас покажу! – с угрозой в голосе пробубнил обескураженный Дрон.
Антон понял, что пора успокоить подчиненного, пока на самом деле не обнаружил позицию:
– Дрон, сиди, не дергайся. Это Филин.
– Фу ты черт! – вздохнул наушник и притих.
– Съел? – с издевкой спросил Банкет.
– Сейчас осторожнее, – предостерег Антон группу. – Можем нарваться на турка.
– Если он еще здесь, – заметил Москит.
Пошли медленнее.
– А вдруг он местом ожидания Герата выбрал тот же самый овраг, что и мы? – неожиданно спросил Туман.
– Джин! – позвал Антон.
– Слушаю, командир, – с ходу отозвался чеченец.
– Одно из основных направлений, откуда может появиться Герат, это дорога. Даже если он понял, что мы готовим ему встречу. Она хорошо просматривается со склона. Ты и Шаман – боковая походная застава слева. Поднимись выше. Туман!
– На связи.
– Вам со Стропой та же задача, только справа.
– Но он может пройти еще дальше, – возразил Стропа.
– Разговоры! – одернул Антон.
Вместо Шамана Антон отправил в головной дозор Москита. Сзади теперь шел только Вишняков. По сути, это был уже не походный порядок, а некое подобие боевой линии.
В эфир больше никто не выходил. Антон размышлял над возможным результатом действий группы. Он прекрасно понимал, что затея с засадой вряд ли будет иметь успех. Герат наверняка узнает, что в районе проводилась операция. Сейчас во всех селах увидят возвращающуюся колонну. Да и турок не лыком шит. И все же что-то подсказывало ему, что они крутятся вокруг базы боевиков не зря.
Обозначенный на карте как овраг участок местности на деле оказался глубокой ложбиной, но действительно тянулся до самой дороги. Антон назначил охранение. На этот раз он не удержался и провел небольшой инструктаж, на котором напомнил, к чему привела невнимательность Гущина. Когда дал понять, что турок подготовлен не хуже их, заметил в глазах спецназовцев недоумение. И разозлился. Вообще последнее время его раздражала самоуверенность большинства офицеров. Это могло казаться, но он то и дело ловил себя на мысли, что некоторые относились ко многим моментам с прохладцей. Либо это он стал менее требовательным? Вот взять, например, Дрона. Вроде ничего особенного, балагурил от скуки в эфире. Услышать его и с двух шагов невозможно. Но это категорически запрещено. Нет, чтобы с ходу одернуть подчиненного, а по возвращении устроить нагоняй – Антон тоже решил пошутить.
Он снял рюкзак, уложил его на землю, сам сел рядом на кусок обвалившегося сверху грунта. Достал банку паштета, пачку галет. Решено было перекусить, не разводя огня. Даже сухой спирт, на котором разогревали в кружках воду, при горении источал специфический запах, который можно было различить на фоне лесных ароматов на достаточно большом расстоянии. Бандиты имели в этом плане определенные навыки. Поэтому спецназовцы еще за несколько дней до рейда переставали пользоваться не только одеколоном, но и мылом.
Антон сорвал упаковочную фольгу с верхней части банки, одним движением превратив ее в небольшую тарелочку, вынул из пакета галету, прямо ею зачерпнул розоватый фарш и закинул в рот.
– Жрут, что ли? – снова не удержался Дрон, услышав в наушнике головного телефона хруст. Микрофоны были достаточно чувствительными и суфлировали даже дыхание.
– Как ты достал, Вася! – вздохнул Банкет.
– Что, спать мешаю? – съязвил Дрон.
Говорили они почти шепотом, но Антон отчетливо разбирал каждое слово.
– Дрон, – прожевав галету, позвал Антон, – по возвращении поставлю вопрос о твоей профессиональной пригодности.
– Виноват, – в наушнике послышалась возня, и все стихло.
С твердым намерением на этот раз проучить Дрона за чрезмерную болтливость, Антон доел фарш, скомкал банку и сунул под прошлогоднюю листву.
* * *
Когда Амирбек говорил своему племяннику, что у него в лесу недалеко от Шали спрятан автомобиль, деньги и документы, он врал. Просто считал, что, убравшись подальше от района, где наделал много шума, он найдет способ, как добраться до лагеря. На худой конец можно попытаться просто остановить на дороге машину и расправиться с водителем. Благо от Шали до места, где располагался отряд, ехать совсем ничего. Теперь транспорт есть. Пусть такой, с проблесковыми фонарями и раскрашенный в синий и белый цвет, но кто в темноте разберет? Он будет стараться избегать дорог, где могут быть милиция и военные. Конечно, ночью, да еще через изобилующий спусками и подъемами лес, ехать мало кто решится, но у Амирбека не было другого выхода. С остервенением крутя баранку, подлетая вместе с машиной так, что из глаз летели искры и лязгали зубы, он гнал вперед, моля Аллаха, чтобы выдержал двигатель.
Машина то круто карабкалась вверх, то, ломая ветви и подпрыгивая на ухабах, неслась вниз. Несколько раз Амирбеку не удавалось с ходу подняться в гору. Попадая в заполненную грязью колею, колеса теряли сцепление с дорогой, и «УАЗ», как на лыжах, скатывался назад. Тогда приходилось слегка принимать в сторону и въезжать по траве. Дважды он не смог справиться с управлением, и его сносило с проселка. Благо, что с обеих сторон рос густой кустарник и мелкие деревья, которые не давали опрокинуться машине и немного смягчали удар. До середины ночи он петлял по узким лесным дорогам. Несколько раз приходилось возвращаться. В скудном свете фар все повороты, спуски и подъемы очень походили один на другой. Спидометр не работал. Он старался придерживаться направления на запад, ориентируясь по звездам. Ему не раз приходилось совершать ночные переходы с отрядом, используя эти дороги. Но одно дело, когда ты идешь пешком, совсем другое, когда едешь на машине. Немного не так выглядят окружающие предметы, невозможно из-за света фар разглядеть на фоне звездного неба вершины гор, которые служили ориентирами, и огни расположенных на равнине селений. Поэтому почти на всех развилках, пересечениях дорог, вершинах, больше похожих на высокие холмы гор, приходилось останавливаться, выключать свет и выходить из машины, чтобы осмотреться. Перевалив через очередной подъем, он неожиданно увидел метнувшуюся внизу тень.
