— Бабушка, — спрашиваю, — не знаете, кто дома сдает в станице?
Бабулька останавливается, шамкает беззубым ртом и советует доехать до рынка и там спросить. Объясняет, как доехать. Мы пересекаем площадь, и возле местной почты нас тормозит мент в форме. Я велю Лехе выйти и поговорить вежливо. Леха двигатель не глушит, открывает дверцу и поднимается навстречу стражу порядка.
— Нарушаете, — доносится до меня.
— А что такое? — Леха под простака косит. — Мы шли аккуратно за автобусом.
— Перед площадью знак висит — проезд для легковых машин, мотоциклов и грузового транспорта запрещен.
— Не заметили. Извините, — корит себя Леха и шуршит в карманах, достает деньги.
Мент берет и шуршит уже в своих.
— Машину помойте, — говорит и отворачивается.
Леха садится обратно и отдувается. Отжимает педаль, и тачка трогается.
— Пять баксов, — говорит бодигард. — Казаки тоже на баксы перешли.
— Недорого, — отвечаю я.
Через пять минут подъезжаем к рынку. Все рынки одинаковы — яблоки, груши, арбузы, картошка, рыба. Новости и сплетни. Молодежи на рынке немного, народ в основном пожилой. Казачья молодежь вся в рэкет небось пошла. Нас, наверное, на границе ночью казачьи дети ловили. Тоже мне, погранцы херовы!.. Мы ходим с полчаса между прилавками и прицениваемся к товару. Спрашиваем наконец у мужичины, торгующего рыбой, про жилье.
— Так я вам и сдам, — радуется рыбак возможности покалякать. — Один дом все одно пустой стоит. Сын, когда вернется из армии и жениться соберется, тогда там станет жить. Сад там больно хорош…
Сад нас не интересует, но я улыбаюсь и киваю, поддерживаю разговор.
— А рыба откуда такая здоровенная? — спрашиваю.
— Ага! — счастливо восклицает рыбак. — Заметили! Это с прудов. «Белый амур» называется.
— Вы еще долго торговать будете? — интересуюсь я.
— Не знаю. Как дело пойдет! Вы по рынку пока походите, а я поторгую.
У него на лотке четыре рыбины всего.
— А сколько за месяц возьмете? — спрашивает Леха.
Рыбак пожимает плечами, усмехается по-доброму:
— Черт его знает? Посмотрим, что вы за люди такие.
По второму разу обходим рынок. Сколько еще так ходить после бессонной ночи и стрельбы!
— Купим у него рыбу, всех-то дел! — говорю я, а Леха соглашается:
— Да, босс! Проще купить. Для здоровья дешевле.
Возвращаемся к рыбаку и сообщаем о своем решении рыбки отведать. Мужик обрадованно начинает взвешивать, выходит всего шестнадцать килограммов; есть нам теперь эту рыбу не переесть. Леха перекидывает мешок через плечо, и мы идем в сторону машины. Я даю рыбаку двадцать долларов, и тот, быстро сосчитав про себя, соглашается. Мужик садится на мотоцикл и велит нам ехать следом. Мы просим рыбку подвезти.
— Почему нет? — Рыбак кладет ее в металлический короб, укрепленный в коляске. — И то верно. Багажник ваш пропахнет рыбой.
Проезжаем несколько улиц и останавливаемся возле одноэтажного низенького дома. Наш новый знакомый отворяет ворота и велит въезжать. Леха заруливает во двор, и мы бегло осматриваем хозяйство. Снаружи дом обшарпан, но внутри очень даже уютно. Старомодная мебель, вышитые коврики на стенах и фотографии в рамках. Только на кухне, как след молодежной жизни, висит плакат «АС/ДС» с чумазо-волосатыми рожами гитаристов. Туалет, конечно, во дворе. Гаража нет.
— Подходит, короче, — соглашаюсь я.
— Так меня Денисычем зовут. — Рыбак протягивает руку, я пожимаю ее, отвечаю:
— Вот и отлично. Знакомы будем.
Леха достает стодолларовую бумажку и отдает Денисычу.
— За месяц хватит? — интересуюсь у хозяина.
Он старательно считает в уме.
— Даже много, парни! — соображает все-таки. — Я меньше хотел.
— Нас такая цена устраивает.
— Что гаража нет, плохо. Но у нас, парни, никто не ворует. Не научились еще.
Мы прощаемся, и Денисыч уезжает. Еще долго слышен убывающий звук его мотоцикла.
— Я, босс, посплю часок. И обратно за парнями поеду. Тут все в порядке вроде.
— Нет, Леха, — не соглашаюсь я. — После такой ночи я тебя одного не отпущу. Граница больно крутая оказалась. Вдруг кто-нибудь остался, когда нашу машину засекали. Могли не все поехать. Мы просто позвоним Андрею и скажем адрес. Парни сами доберутся. Не маленькие.
Неожиданно возникает в пространстве звук знакомого мотоцикла, и скоро на пороге возникает Денисыч с мешком.
— Рыбу-то, а! Забыли!
— Точно! Совсем про рыбу забыли, — соглашаюсь я и велю Лехе забрать парочку рыбин.
— А остальные? — удивляется рыбак. — Вы ведь за все заплатили!
— Нам всего не съесть. Мы их вам дарим. Или кошкам вашим.
— «Белым амуром» кошек кормить? А вы, ребята, видать, настоящие бизнесмены! Интересно будет поговорить при случае.
Я ему вру в ответ о том, что приехали мы, мол, подписывать договора о покупке риса. Выйти, значит, хотим на местные элеваторы. Денисыч отвечает, что это дело хорошее. Обещает свозить поохотиться на рисовые чеки. Уток там навалом, и скоро охотничий сезон начнется… Леха спит стоя. Я сейчас тоже засну…
— К нам еще на помощь парни приедут. Если работу быстро закончим, то на охоту можем не успеть.
Наконец Денисыч уматывает, а мы падаем спать. Спим часа три, просыпаемся с трудом. Бросаем в лицо холодную воду из-под крана. Одеваемся и едем на почту звонить в Харьков. На почте пусто. Связь отвратительная. В разговор несколько раз влезает телефонистка, но Лехе все же удается объяснить Андрею, куда присылать бригаду. Те сами доберутся до Краснодара и остановятся в гостинице. После мы перезвоним в Харьков, и Андрей скажет, где их найти. Всего трое парней явятся. Выедут они сегодня вечером. Поездом. Леха разговаривает с Андреем, используя условные слова. Никто его не поймет. Сложно все это, зато надежно.
До Краснодара рукой подать. Решаем прокатиться, и скоро уже въезжаем в город — большой и обычный, южный, с Лениным посредине. По выходным в Краснодаре работает автомобильный рынок, и мы сговариваемся с Лехой посетить его, присмотреть мне тачку. Я помню, что в Киеве оттраханная вдова сейф с моими деньгами охраняет, поэтому деньги следует тратить… Мы паркуемся в центре и нанимаем таксиста показать город. За хорошие деньги таксист возит нас и показывает местные достопримечательности. Малоразговорчивый, но толковый дядька в кепке… Когда мы возвращаемся вечером домой, то нам уже ясно, как объехать посты ГАИ у Елизаветинской и Красноармейской станиц. Можно легко проехать через Ивановскую на Старонижестеблиевскую. Да и сами посты, не мудрствуя, объезжаются садами, если припрет. А если выйти на водосистему рисовых полей-чеков, то по ним проедешь пол Краснодарского края… Такую информацию мы получили от таксиста. С ними нужно просто умело поддерживать разговор. И платить деньги сверх счетчика, конечно.
Рано утром выхожу на крыльцо и смотрю в небо. Оно пустое. Только серый рассвет без облаков. Солнце спит еще. Слышно, как у соседей ворчат куры, но куры — почти не птицы… Делаю несколько приседаний, разминаю руки и спину, затекшую от спанья на жестком матраце. Бегу в сортир, бегу обратно. Леха чай кипятит и говорит, что надо бы не забыть заправиться на выезде из станицы. На столе у нас сухой батон, и мы шутим по поводу батона. Раздается тарахтение мотоцикла, и в доме появляется Денисыч с трехлитровой банкой парного молока и дюжиной яиц в кошелке.
— Решил побаловать вас, — улыбается рыбак и присаживается к столу. — Парни вы холостые.
— Спасибо, батя! — Мы благодарим и пьем молоко из больших глиняных кружек. Теплый забытый запах.
— Городские все едят всухомятку. Вот и худые. Вроде вас, — делает вывод Денисыч.
— Не такие уж мы и худые, — отвечаю я, посматривая на дюжего Леху.
— Тогда завтракайте и во двор выходите! — смеется рыбак и оставляет нас одних.
Расправляемся с молоком и яйцами. Выходим во двор посмотреть, что хозяин затеял. Тот уже приволок из сараюги двухпудовую ржавую гирю и предлагает помериться. Леха ухмыляется и начинает выжимать. Выжал пять раз и бросил на землю.
— Я теперь. — Рыбак ухватывает гирю поудобней, громко вдыхает воздух и начинает поднимать. Пять раз на одном дыхании. Опускает, переводит дух, отжимает еще три раза на одном мизинце. Мизинец у Денисыча, правда, как мое запястье.
— Сколько вам лет, батя? — удивляюсь я.
— Пятьдесят пять, — отвечает рыбак, а мы только руки разводим.
Денисыч отваливает. Заправляемся на выезде из станицы и гоним в Краснодар.
Осень дарит еще один сухой и солнечный день. Редко что приходится получать в жизни даром.
О том, что скоро авторынок, узнаем издалека по скоплению легковушек, припаркованных где попало. Толпы народа бродят, словно на салюте. Рыночная экономика не должна быть экономной. Поэтому прилавков, киосков и металлических контейнеров — до горизонта. Вот и ряды машин на продажу. Ходим и прицениваемся. Иномарок в Краснодаре не признают покуда. Ценятся «копейки», «четверки», «тройки» и «шестерки». Все остальное не для станичников, использующих машину вместо вьючных животных. Должны тачки таскать прицепы и лазать по проселочным дорогам. Трассы в области вылизанные для правительственных прогулок в Сочи и обратно, но чуть в сторону отъедешь — и настоящая Россия начинается. В итоге цены на «Жигули» в Краснодаре выше, чем в Питере.
