— Мое личное мнение?
— Да.
— Знаете, товарищ генерал-полковник, зря вы его так разрушили.
— Как это? — удивился Матейченков. — В этом была военная необходимость.
— Не было такой необходимости.
— Мы должны были взять город.
— Согласен.
— Так о чем речь?
— Надо было окружить Грозный и взять его блокадой.
— На измор?
— Точно.
— А вы подумали о мирном населении? Это что же, повторить Ленинградскую блокаду?
— Вы же знаете, Иван Иванович, боевики мирное население и так не выпускали…
В ходе того памятного разговора генерал Матейченков предложил:
— Давайте вместе поездим по республике. Посмотрим различные объекты в освобожденных районах, выясним самые насущные потребности страны. Мне тогда легче будет разговаривать в Москве.
Собеседник охотно согласился.
Это была напряженная поездка. Полпред президента исписал не один блокнот, в его планшет легла не одна заполненная аудиокассета.
Многое полпреду стало яснее в результате поездки, многое и он разъяснил высокопоставленному чиновнику, одному из руководителей республики.
— Послушайте, вы все время говорите о рабочих местах, об их недостатке, — сказал однажды генерал. — Допустим, получите вы эти места. А пойдет ли народ работать? И особенно — молодежь?
— Что означает этот вопрос?
— За годы войны люди отвыкли работать. Ведь уже десять лет у вас неспокойно. Многие, наверное, решили, что разбой и похищение людей, работорговля и грабеж — гораздо лучший и более легкий источник дохода, чем ковыряние в земле или нефтяной скважине.
— Понимаю вас, Иван Иванович. Мы тоже задаемся этим вопросом. Но, так или иначе, необходимо выходить из кризиса, в который мы сами себя загнали. Потому и намерены начать дело с образования. Если, худо-бедно, общеобразовательные школы мы восстанавливаем, то со специальным образованием у нас дело швах. Нет среднего специального образования, нет педагогических, медицинских, профессионально-технических училищ.
— Профессию негде получить.
— Я уж не говорю о высшем образовании — оно разрушено дотла. А профессию нефтяника в техникуме не получишь.
— Не обязательно получать ее здесь, — заметил генерал Матейченков. — Можно ее получить за пределами республики, да хотя бы в той же Москве.
— Тут своя проблема, — развел руками чиновник. — Тот, кто однажды уехал, не хочет возвращаться в республику.
— Создайте условия.
— Стараемся. Вот здесь, в Гудермесе, мы создаем две военно-трудовые бригады…
— Какие?
— Железнодорожных войск и МЧС. В основном там будут молодые чеченцы.
— А что значит: военно-трудовые?
— Ребята там будут и службу военную проходить и одновременно народно-хозяйственные объекты восстанавливать. Как вам идея, товарищ генерал-полковник?
— Хорошая, — одобрил Матейченков. — Сколько рабочих мест она даст?
— Семь тысяч.
— Для начала сойдет. Но опять же: сумеете ли вы заполнить эти места добровольцами?
— Сумеем.
— А вдруг желающих работать не окажется?
— Народ устал от войны, — произнес чиновник. — Вот вам небольшой, но очень характерный пример. На днях, как раз перед нашим разговором, явился ко мне боевик, — при этом слове чиновник поморщился, — представился, как начальник крупного террористического соединения. Рассказал какую-то таинственную историю о том, что его предшественника, руководителя этой банды, увел каким-то непонятным образом русский солдат, после чего главарь бесследно исчез.
— Такое могло быть, — заметил Матейченков.
— Да я не об этом, — отмахнулся чиновник. — Пришел ко мне этот новый главарь и говорит: «Я воюю с самого начала войны. И прошлую всю прошел. Могу сказать прямо: мы устали от войны». — «И чего хотите?» — «Мирным делом заниматься».
— Похоже на провокацию, — покачал головой генерал.
— Вот и я так поначалу решил. Знаете, всего ведь за войну тут насмотрелся… Говорю ему: «Один пришел?» — «Почему один? С ребятами». — «Вооруженными?» — «Оружие готовы сдать». — «Все?» — «Все. Только скажите, кому».
— И сдали?
— Сдали.
— А сколько было боевиков?
— Полторы сотни.
— И всех трудоустроили?
— Пока не всех, но дело всем найдется. Только побольше бы таких случаев…
— Я так поставлю вопрос, — сказал Матейченков. — Если все факторы бросить на весы… Вот прошло, скажем, два года. Лучше стало в Чечне или хуже?
— Вопрос на засыпку.
— И все-таки.
Чиновник задумался:
— Пожалуй, стало хуже.
— В чем именно?
— Посудите сами. Возьмем поколение одиннадцати-двенадцатилетних детей. Они совершенно безграмотны, не умеют писать и считать, не могут даже подпись свою поставить, разве что крестик вывести… Разве это дело?
— Не дело.
— Такого нет, наверное, даже где-нибудь в Африке, в Верхней Вольте… А что из них вырастет?
— Ими нужно заняться немедленно.
— К этому я и веду. Иначе из них вырастут самые настоящие бандиты, которые, кроме разбоя, ничего не знают.
— Но вы-то сами делаете что-нибудь в этом направлении? — спросил генерал.
— Изо всех сил стараемся. Если только сидеть и плакать на реках вавилонских — ничего не получится. Позвольте только один пример привести: Гудермесский район. До войны здесь было тридцать восемь школ.
— А сейчас?
— Тридцать четыре. Еще четыре осталось восстановить. Всего лишь, — в голосе чиновника послышалась гордость.
— А как в других районах?
— И Шелковской, и Наурский подтягиваются.
— Вижу своими глазами, — кивнул Матейченков. — Вы делаете большое и нужное дело. Но остается вопрос вопросов. Война продолжается… Не так ли?
— Увы…
— Давайте будем реалистами. А что, если она затянется?
— Это ничего не меняет в нашей восстановительной и созидательной работе.
— Почему?
— Такие работы можно вести на равнинной части Чечни. И здесь у меня к вам, господин полпред, определенные претензии. Уж извините.
— Я слушаю.
— Знаете, Объединенная группировка во многом могла бы нам помочь. Разве ее дело — только борьба с боевиками?
— В чем вы нуждаетесь? Говорите, не стесняйтесь.
— Например, в разминировании полей и селений. Есть места, буквально напичканные минами.
— Дальше.
— Ремонт техники, в том числе и сельскохозяйственной, транспорта. Мы бы и оплату специалистов организовали… Далее, подвоз горючего… Я много кое-чего мог бы назвать.
— Подготовьте список. Мы в Генштабе проработаем.
Глава 15. Сколь веревочка не вейся…
Когда Матейченков вернулся из поездки, полковник Петрашевский встретил его хорошими новостями. Дело о «белых колготках» продолжало раскручиваться, в руки диверсионно-разведывательной группы попала молодая женщина, за которой давно велась охота. Ее поимке во многом способствовали сведения, полученные при допросах других снайперов, уже попавших в наши руки.
…Ее схватили в станице Ищерская, что расположена неподалеку от границы с Северной Осетией.
В платке, завязанном по-крестьянски, с плетеной корзинкой для провизии, она шла на станичный рынок. Когда проходила мимо автобусной остановки, к ней подошел прилично одетый молодой человек, спросил:
— Не скажете, как пройти на Потеряевскую улицу?
— Не знаю.
— Мне сказали, что сразу за углом…
— Извините, я не местная.
— А откуда вы?
Женщина ускорила шаг, чтобы избавиться от назойливого прохожего, по всей вероятности, набивавшегося в ухажеры.
Откуда-то сбоку подошел еще один. Банда их тут, что ли? Но подошедший без долгих слов схватил ее за руку:
— Стой, пташка!
— Пустите!
Незнакомец только сильнее сжал ладонь.
— Я закричу!
— Только без глупостей, — строго сказал первый и тоже взял ее за руку. Со стороны казалось, что трое молодых людей ведут дружескую беседу.
Они подошли к машине, стоявшей на перекрестке. Шофер гостеприимно распахнул дверцу.
— Ребята, оставьте меня! — сделала последнюю попытку вырваться женщина. — Я уже старая.
— Нет, вполне еще ничего, — охотно поддержал один из оперативников светскую беседу.
— Разве вам мало молодых девчат? Вон их сколько по станице бродит, одиноких…
Ей все еще не приходило в голову, что дело принимает для нее весьма серьезный оборот. С другой стороны, оперативникам необходимо было провести задержание преступницы как можно более тонко и деликатно, чтобы комар носу не подточил и чтобы ни один станичник из прохожих не заподозрил неладного — это могло бы вызвать осложнения и привести к непредсказуемым последствиям.
Оперативник широко улыбнулся:
— А что делать, если нам понравились именно вы?
— Сразу двоим? — попыталась отшутится задержанная.
