Все это так заинтересовало старлея, что он не удержался, стал набирать номер служебного телефона полковника. Дождался соединения, но на просьбу позвать товарища полковника услышал, что Крягин уехал домой и до завтрашнего утра в кабинете не появится. Рассердившись, Полундра стал звонить полковнику домой. И плевать, что этот телефон кем-то прослушивается! Полундра долго стоял с трубкой в руке, слушая длинные протяжные гудки: в квартире полковника никто не хотел брать трубку.
Это было уже слишком! Крягин, видимо, загулял, решил исчезнуть из дома и с работы. Зачем тогда ему понадобилось беспокоить Полундру нелепыми просьбами о встрече, да еще черт знает где, на каком-то там километре дербентского шоссе? Раздосадованный североморец решил непременно выяснить все это. Он стал набирать номер мобильного телефона полковника, по которому Крягин просил старлея звонить только в экстренных случаях. Что ж, думал Полундра, теперь как раз такой экстренный случай и настал.
Набрав номер, Полундра долго выслушивал гудки в трубке. Крягин, видимо, и в самом деле загулял. Да ну, чушь какая-то… Все это было уж очень странным. Чувство тревоги и озабоченности возникло и стало крепнуть в душе старлея Павлова.
Тем временем вернулись хозяин дома и его жена. Ее волосы, высушенные феном и приглаженные, теперь пышными волнами ниспадали ей на плечи, жена подполковника ФСБ приветливо улыбалась гостю. Красота Исрафиловой снова поразила Полундру, он с изумлением и восторгом, быть может, излишне обострившимся из-за нескольких дней холостяцкой жизни, смотрел на хозяйку дома.
Они снова уселись за стол, Исрафилов наполнил фужеры. Полундра слушал его длинный, по-восточному витиеватый тост рассеянно, разрываясь мыслями и чувствами между сидящей напротив него красивой женщиной, хозяйкой дома, и странным поведением полковника Крягина. Почему он предложил встретиться, зная, что как раз в это время Полундра занят? Почему потом отказался от встречи? Почему исчез так, что его нельзя достать даже по мобильному телефону?
Через полчаса тревога Полундры достигла апогея, и ее не могли переломить ни выпиваемое вино, ни присутствие ослепительно красивой женщины. Сергей встал из-за стола и заявил решительно, что ему пора ехать. Лицо красивой казачки выразило разочарование, Исрафилов же, напротив, тонко усмехнулся. Впрочем, никто из них не удерживал спецназовца. Через десять минут белая «Волга» подполковника, которую вел усатый садовник, он же прислужник в доме Исрафилова, мчала старлея по направлению к Махачкале.
* * *
Громада башни заброшенного маяка близ дербентской трассы мрачно чернела на фоне густо-синего, озаренного луной ночного неба. Чтобы было лучше видно, следователи военной прокуратуры подогнали к месту происшествия служебный фургон и включили его фары. В этом призрачном свете все окружающие предметы отбрасывали неестественно длинные, изломанные тени, мешавшие видеть.
Тело полковника Крягина перевернули на спину, и он лежал теперь, задрав искаженное предсмертной мукой лицо, глядя стеклянными глазами наверх, на звезды, свет которых поглощала своим свечением огромная багрово-красная луна.
Военврач, судмедэксперт военной прокуратуры, обследовав труп, извлек из горла убитого длинную стальную иглу, с ней в руках подошел к стоявшему поодаль Полундре. Блестящую сталь иглы, словно ржавчина, покрывала засохшая кровь.
– Орудие убийства, – сказал военврач, демонстрируя иглу. – Эта штуковина торчала у него в горле. Похоже на иглу от пневматического подводного пистолета…
– Она и есть, – мрачно отвечал Полундра.
К ним подошли следователь военной прокуратуры и офицер из отдела ГРУ по Дагестану.
– Следы найдены только у берега и у машины, – сказал следователь. – Значит, это и был аквалангист… Всплыл около причала, выстрелил, а потом выбрался посмотреть на дело рук своих. Затем снова нырнул в море.
– По карманам шарил? – спросил Полундра.
– Да, похоже на то… Но едва ли нашел что-нибудь ценное… Все документы остались у товарища полковника дома… Мобильник же убийца не взял…
– Там следы какие-то очень странные, – сказал осторожно офицер ГРУ. – В смысле, отпечаток ноги…
– Что, очень маленький? – оживился Полундра. – Тридцать седьмой размер?
– Ну да! А вам это что-то говорит?
– Возле острова Чечень найдены точно такие же, – сообщил Полундра.
Офицеры озадаченно переглянулись.
– Это что же?.. – проговорил военврач. – Товарища полковника убил… подросток?
– А черт его знает!.. – устало отмахнулся североморец. – Я сегодня весь день над этим голову ломал, ни хренашеньки не понимаю…
Офицеры умолкли. Печально смотрели, как подкатил к маяку фургон судебно-медицинской лаборатории, двое санитаров извлекли из кузова носилки и теперь укладывали на них тело полковника Крягина, завернутое в черный полиэтилен. Страшный безжизненный сверток задвинули в кузов машины.
Немного помолчав, Сергей спросил у врача судмедэкспертизы:
– А когда наступила смерть, можете сказать точно?
– Предположительно от 16.15 до 16.45, – отвечал военврач. – Поточнее не получается при всем желании. Итак, мы должны сказать вам большое спасибо за то, что обнаружили тело… Место тут, сами видите, пустынное, заброшенное. Пролежи он тут до утра, предположительный временной отрезок увеличился бы до нескольких часов…
Полундра кивнул, глянул на часы, о чем-то глубоко задумался.
– Есть какие-то версии? – с надеждой спросил его следователь военной прокуратуры. – Покойный ведь пытался связаться с вами. Вы были последний, кто разговаривал с ним по телефону…
– Это не я, а портье в гостинице «Звездочка», – поправил его североморец. – Но едва ли нам что-нибудь даст разговор с ним.
– Да, пожалуй, – согласился следователь. – Хотя протокол составить все-таки надо. Кому-нибудь, кроме вас, полковник говорил о том, что на его телефоне установлено прослушивающее устройство?
– Точно не могу сказать, – отвечал Полундра. – Но думаю, что никому. Кстати, Москву не спрашивали об этом? Санкционировала она слежку или нет?
– В Москву позвонили уже, – отвечал офицер отдела ГРУ. – Добрались до самых верхов. Москва говорит определенно: приказа начинать негласную слежку за полковником Крягиным никто не отдавал.
– Ну да, так я и думал, – отвечал следователь военной прокуратуры. – Это какая-то бандитская группировка за ним охотилась… Чем ей Крягин мог не угодить? Он же не занимался местной мафией…
– Мне кажется, – возразил ему Полундра, – что теракт возле острова Чечень и убийство полковника Крягина – это звенья одной цепи. В обоих случаях действовал аквалангист, в обоих случаях, несомненно, профессионал высокого класса, в обоих случаях нога странно маленького размера. Это все не может быть простым совпадением.
– Расследованием убийства Крягина будем заниматься все вместе, – решительным тоном сказал следователь военной прокуратуры. – Я очень вас прошу, товарищи офицеры… Я понимаю, что не вправе отдавать вам приказы… Но для пользы дела, я надеюсь, вы и сами понимаете… Мы должны четко координировать наши усилия. Если хотим добиться реального результата.
– Разумеется, – отвечал Полундра.
– Я вас очень прошу: никакой самодеятельности, – продолжал следователь. – Не устраивать соперничества, не гнаться за тем, чтобы ваше ведомство оказалось умнее. Только вместе мы и сможем противостоять террористам.
Следователь прокуратуры умолк. Совсем рядом от того места, где они стояли, серебрилась в лучах лунного света гладь Каспия, и не верилось, что это море, такое мирное и спокойное с виду, принесло уже гибель стольким людям и грозит принести еще больше бед.
Пришвартованный у махачкалинского причала катер ихтиолога Шамседдина Халифа сверкал на солнце новой краской после ремонта и словно отдыхал от тяжелых испытаний, которые выпали на его долю во время последнего плавания. Этот свежий вид, а еще больше необычные очертания судовой архитектуры катера, палубных надстроек, ходовой рубки с установленной на ее крыше антенной спутникового телефона и системы морской навигации сильно отличали его от остальных судов, стоявших у махачкалинского причала, низеньких и расхлябанных браконьерских сейнеров, чумазых, словно до сих пор плавающих на угле буксиров, пестро разрисованных прогулочных теплоходов.
Сам хозяин этого исключительного судна прекрасно знал это и в тысячный раз от души залюбовался очертаниями своего красавца-катера, подъезжая на такси почти к самой причальной стенке в нарушение портовых правил.
Расплатившись с таксистом, Шамседдин выбрался из машины, вытащил из салона тяжеленные сумки с провизией и водой, запас для очередного длительного плавания по Каспию. Подхватив сумки, казавшиеся непомерно тяжелыми, огромными для его тщедушного тела, Шамседдин гордо стал подниматься по узкому и крутому трапу на борт катера. Ничего не подозревая, он сгрузил сумки с продуктами в трюм, сунулся было в ходовую рубку, но тут сильнейший удар сзади по голове оглушил его, и тщедушный ихтиолог без чувств повалился на пол.
