Полундра ничего не ответил, внимательно рассматривая стены гостиной. На одной из них, той, что напротив окон, были вбиты в стену мощные штыри. На этих штырях крепились великолепные чучела огромных рыбин, столь умело, мастерски изготовленные, что казались живыми, замершими, будто в аквариуме.
Полундра с удивлением разглядывал чучело морской лисицы, обитающей исключительно в водах Черного моря. Интересно, думал Полундра, как она попала сюда, на Каспий?
– Это ваши трофеи? – как бы между прочим поинтересовался североморец, кивая на висящих на стене мощных рыбин. – Подводной охотой занимаетесь в свободное от службы время?..
– Нет, куда там! – усмехнулся подполковник ФСБ. – У меня времени на рыбалку нет, все служба забирает…
– Купили, значит? – решил изобразить из себя недоумка Полундра.
– Ну, зачем купил? – возразил Исрафилов. – Подарок от тестя. Вон, смотри…
Он кивнул на висящий на соседней стене большой портрет, писанный масляными красками, который Полундра поначалу принял за безвкусное творение какого-то малоизвестного современного дешевого художника, которыми так любят украшать свои роскошные и дорогостоящие дома нынешние богатые люди. Однако теперь, внимательно приглядевшись к картине, Полундра сообразил, что тут нечто иное. Вполне профессионально, впрочем, без всякого намека на художественность, написанная картина изображала террасу большого деревенского дома, деревья пышного сада свисали своими ветвями прямо к окнам.
На переднем плане расположились на ступеньках террасы сухонькая старушка в белоснежном деревенском платке, высокий крупный старик с обветренным морщинистым лицом, одетый в тельняшку, и девушка, очевидно, их дочь. Замечательной красоты, правильное, типично южнорусское казачье лицо, пышная, несмотря на юный возраст, грудь, роскошные волосы, золотистыми водопадами ниспадающие на плечи. Полундра вдруг вспомнил, что один раз уже видел лицо этой женщины, немного повзрослевшее, вернее сказать, ставшее более зрелым, выразительным, но не потерявшее при этом своей красоты. Североморец уже видел эту женщину в служебном кабинете подполковника ФСБ Исрафилова. Это была его жена.
– Да, вот это моя Аннушка, – подтвердил Исрафилов, заглядывая в глаза старлею и пытаясь понять впечатление, которое произвел на гостя облик его супруги. – Это она с родителями.
– Еще до свадьбы? – осведомился Полундра.
– Ну, в общем, да… Семь лет назад это было нарисовано… Одним заезжим художником… Прямо с натуры…
– Это ваш дом раньше так выглядел?
– Это? Нет. – Исрафилов рассмеялся. – Это их дом… Хочу сказать, ее родителей.
– Здесь, в Дагестане?
– Ну, зачем? Это на Черном море нарисовано, – отвечал Исрафилов, поглядывая на старлея чуть иронически. – Видите вон те горы на заднем плане картины? Таких гор в Дагестане нет, это Черноморское побережье…
– В Крыму?
– Нет, возле Анапы… У старика там было что-то вроде хутора… Сад, приусадебное хозяйство… Он сам из казаков, мой тесть. И дочь его настоящая казачка.
– Значит, тесть вам и выловил морскую лисицу, – задумчиво подытожил Полундра.
– Ну да, – подтвердил Исрафилов. – Он ведь под водой бог был, аквалангист высшей квалификации, бывший боевой пловец Краснознаменного Черноморского военно-морского флота. Коллега твой, старлей, в каком-то смысле. Ты ведь тоже, я слышал, балаклавскую учебку кончал?
Полундра подтвердил это.
– Тесть в гости часто приезжает? – спросил Полундра.
– Приезжал раньше, – отвечал Исрафилов. – Помер старик года два с небольшим назад. А прежде регулярно наезжал. Даже плавал здесь с аквалангом. Хотя говорил, Каспийское море он не любит, не та стихия… Ему только Черное море подавай…
Появившийся в дверях гостиной привратник в белом фартуке и колпаке прервал излияния своего хозяина.
– Все готово, Абдул-Керим, – объявил он. – Можете садиться к столу…
– Отлично, Юсуф… Ну что ж, – повернулся хозяин дома к Полундре. – Прошу к столу…
Они прошли в столовую, великолепную, огромных размеров и пышно убранную комнату, основное пространство которой занимал стол, заставленный всевозможными тарелками с яствами.
На длинных, словно салатницы, тарелках лежали нанизанные на вертела темно-коричневые, блестящие жиром, дымящиеся с пылу с жару шашлыки, источая аппетитный аромат свежезажаренного высококачественного мяса и смолистого дровяного дыма. Рядом дымилась огромная хрустальная чаша с пловом, крупный, желтый от шафрана рис блестел, перемежался крапинами моркови, овощей и большими кусками бараньего мяса. Исполинских размеров блюдо с каспийским осетром возвышалось посередине стола как самое главное его украшение. Великанская полутораметровая рыбина замерла в золотистом желе из собственного сока, обложенная со всех сторон кусочками овощей и пряностей. Были тут блюдечки с красной икрой, была и черная зернистая, икринка к икринке, крупная, рассыпчатая, блюдо с белым, как снег, адыгейским сыром, нарезанным тонкими, как бумага, ломтями. Рядом чаши со всевозможными фруктами: крупными багрово-красными яблоками, золотистыми медовыми грушами, желтыми с красным бочком персиками размерами с хороший кулак, абрикосами величиной с куриное яйцо. Гроздья крупного янтарного винограда, продолговатого, словно дамские пальчики, а рядом другой, матово-синий, помельче размером, но от этого не менее восхитительно выглядевший, и тут же третий, розовый, полупрозрачный, ягоды которого мерцали словно рубины в свете хрустальной люстры под потолком. Между всем этим стояли бутылки дорогого марочного вина с разноцветными этикетками, коньяк, ликер, впрочем, и бутылка родной русской водки в том числе. Полундра, начавший подзабывать от своей холостяцкой жизни в гостинице, как выглядит не то что хорошо накрытый стол, но и просто домашнего приготовления еда, теперь невольно замер, вытаращив глаза и даже чуточку приоткрыв рот, созерцая все это съестное великолепие.
– Ну вот, это наш скромный столик на двоих, – проговорил Исрафилов, отлично видевший впечатление, которое произвел на североморца его роскошный стол, и улыбавшийся теперь своей обычной улыбочкой. – Ну что ж, прошу за стол, дорогой! Забудем на минуту о нашей беспокойной службе. Отдадимся, как говорили в древности, радостному веселью…
Поставив перед Полундрой высокий граненый фужер, хозяин дома наполнил его густо-красным вином.
– Ну, старлей, – сказал Исрафилов. – Давай выпьем за то, чтобы тень того страшного несчастья, что свело нас вместе и дало начало нашему с тобой знакомству, не омрачила начала нашей дружбы и исчезла совсем, как каждое утро с восходом ослепительного солнца исчезают ночные страхи и начинается новый день.
Полундра не спорил, он преспокойно выпил фужер предложенного ему вина. Старое грузинское вино с непривычки показалось ему слабым, как компот, впрочем, приятным на вкус.
– Ну что, старлей, хорошее вино? – ловил производимое на Полундру впечатление хозяин дома.
– Замечательное.
– Вот то-то же! Приедешь домой, всю жизнь потом будешь вспоминать, как тебя угощали в Дагестане! Давай, давай, североморец! – заторопил его хозяин дома. – Кушай шашлык, кушай плов! Вот, смотри, лечо по-абхазски. Вот осетрина. Вот копченая баранья колбаса, ты в жизни не пробовал такой! Сладенького хочешь? Вот халва, вот рахат-лукум, вот инжир в шоколаде, вот мушмула, вот шербет…
Впрочем, Полундра и не заставлял себя просить. Он за прошедший день порядком утомился погружениями и плаванием по морю, проголодался как следует, а выпитое вино тем более взбудоражило его аппетит. И старлей не стеснялся. Он один за другим срывал с вертела куски шашлыка, жевал неожиданно мягкое, нежное, тающее во рту баранье мясо, от души изумляясь, почему шашлык, который он пробовал до сих пор, оказывался жестким, тягучим, как резина, и частенько в нем обнаруживались мелкие кости. То, чем его угощал Исрафилов, было податливым, словно диетическая курятина. После шашлыка Исрафилов положил своему гостю на тарелку немного плова, и, никогда не имевший высокого мнения об этом блюде и не любивший особенно риса, Полундра изумился. Честно говоря, ничего подобного этому плову он никогда в жизни не едал!
Меж тем Исрафилов, видя, как его гость уплетает кушанья за обе щеки, налил еще по фужеру вина.
– Хоть мы и уговорились с тобой, старлей, не говорить здесь больше о службе, – сказал хозяин дома, – но куда же от нее, проклятой, денешься? Давай, Серега… Ничего, что я буду звать тебя Серега?..
Нет, Полундра был вовсе не против этого.
– Отлично! Давай тогда, Серега, выпьем за то, чтобы наше совместное дело поскорее было расследовано, сдано в архив, свалилось с наших плеч… А вот наша дружба чтобы от этого не пострадала!.. Чтоб не получилось, как часто бывает: пока живет в Дагестане, то друг, а как уехал домой в Россию, так сразу и забыл про нас… Не будет так, а, старлей?
