— Путь, которым поведу вас я, — его нет ни на одном плане. Абсолютно, — с уверенностью заявил Гера и вытащил пачку сигарет, словно только что проделал огромную работу и теперь требовалось перекурить.
Никто не проронил ни слова в ответ. Даже Аслан не заикнулся о том, что не переносит табачного дыма, он даже не предпринял попытки отодвинуться от курильщика.
— Надеюсь, сомнения разрешены? — нарушила молчание женщина.
И вновь все промолчали. Словно еще окончательно не переварили информацию.
Касьян вдруг подумал, что, вероятно, ошибался. С самого начала. Он считал, что никто из присутствующих, кроме, конечно, женщины, не знает точно, для чего здесь находится. Оказывается, ошибался…
Этот постоянно курящий и по большей части отмалчивающийся субъект — он-то знал, что им предстоит. Знал, куда им придется врываться и что именно он будет выводить всех известным только ему путем.
Такой вывод Касьяну почему-то не понравился. Он вдруг решил, что знание путей отхода только одним человеком является угрозой для всех остальных. Он не понимал, почему это пришло ему в голову. Но что-то подсказывало: именно так и есть. Так и будет.
«В живых может остаться только один», — вспомнил он. И ещё больше нахмурился.
3
Это была их последняя встреча перед завершающим этапом операции. Об этом он ей и сказал, встретив, как обычно, в районе бывшего детсада, после того как она навестила свою команду, с которой ей предстояло уже завтра двигаться плечом к плечу навстречу неизвестности; хотя и был разработан план, как там пойдет на самом деле, известно только Господу Богу.
— Больше мы с тобой встречаться не будем. До того момента, как ты выберешься из подземных коммуникаций. И тебе не стоит теперь отлучаться. Никуда.
— Я не буду отлучаться. До завтра я с ними.
— И ещё одно. — Он посмотрел на женщину, сидевшую рядом с ним в машине, и тяжело вздохнул, как бы давая понять, что дальнейшее ему слишком трудно произносить. — Наши конкуренты зашевелились.
— Кто?
— Многие. Такое неожиданное оживление мне не нравится. Поэтому будь осторожна. Очень осторожна. И лучше всего…
Он запнулся, словно подыскивая слова. Наконец сказал:
— То, что ты объявила о чужаке, как понимаю, не принесло ощутимой пользы.
— Я предупреждала.
— Я помню. Но здесь просто сказалась нехватка времени. Так что… — Он поправил узел галстука и закончил: — Так что лучше всего убрать лишних людей. Как, впрочем, и было условленно с самого начала.
— Убрать, — машинально повторила она.
— Не сейчас, конечно, — поспешно поправился собеседник. — Завтра. Когда вы будете в банке и когда у тебя в руках окажется то, ради чего мы все это и затеяли. Оставь в живых проводника и электронщика. Остальных постарайся перед тем, как начнется спуск по канализационным системам, убрать. Это позволит тебе меньше отвлекаться — не думать о чужаке и сосредоточиться на главном.
— Ты хочешь, чтобы я завалила троих на глазах у двоих оставшихся? И думаешь, эти двое станут мне потом доверять?
— Завали так, чтобы эти двое не видели. Все понятно?
— Под землей мне, кроме проводника, никто не нужен. На хрена в таком случае и компьютерщика тянуть за собой? Уж если валить…
— Электронщик нам может пригодиться, — резко перебил мужчина.
— А проводник?
— Пусть выведет вас по подземным коммуникациям наверх — после этого он не нужен.
Она задумалась. И он ее не торопил, словно понимал, что не должен сейчас спешить, — ведь ей нужно все хорошенько обдумать, чтобы потом действовать самостоятельно. А от ее действий — от этого очень многое зависело, по крайней мере — лично для него.
— Ты говоришь, что началось «шевеление»… Значит, этот чужак каким-то образом сумел связаться со своими? Так получается?
— Ничего не получается, — отрезал он. — И это, в общем, не имеет принципиального значения. Уже не имеет. Завтра мы получим то, что требуется, и свалим отсюда.
— Не так быстро, — покачала она головой. — Если кто-то сумел наладить связь… Мне не нравится компьютерщик. Как и другие.
— Электронщик нам нужен, — заявил мужчина.
— Мне рисковать, а не тебе, — огрызнулась она, сверкнув глазами.
— Вопрос решен, — ответил собеседник. И добавил: — Если ты считаешь, что не справишься, то…
— Я не сказала, что не справлюсь. Я лишь говорю, что это чревато. Лишние проблемы…
— Разве их до этого было мало?
— Но почему электронщик? В том компьютере, что я передала тебе, что-то оказалось?
— Нет. Ничего. Кстати, можешь его забрать. Лежит на-заднем сиденье. — Он подождал, когда она возьмёт компьютер, потом продолжил: — Электронщик нам понадобится. Есть одно дело.
— Ладно, — кивнула женщина. — Пусть будет так.
Она выбралась из машины и посмотрела на мужчину. Он же не спешил уезжать — глядел, в свою очередь, на неё.
— Всё будет нормально, детка, — разжал он наконец губы, как бы расставаясь этими словами с нею. — После этого тебе не придется больше ничего делать. Нам не придется. Мы ведь об этом мечтали?
Он лукавил. Благоприятный исход в данном случае предполагался лишь для одного человека. Разумеется, не для неё.
Женщина ничего не ответила, словно понимала, насколько можно верить словам собеседника.
— Не будем прощаться, — закончил он. — Лучше до встречи — завтра. И пусть нам повезет.
Мотор тихонько заурчал, мужчина выжал сцепление, нажал на газ, и иномарка плавно тронулась с места, вздымая клубы дыма по немощеной дороге.
Она проследила взглядом за удаляющейся машиной. Когда же та исчезла из виду, достала сотовый телефон из кармана джинсов и быстро набрала номер.
— Привет, — бросила в трубку. — Все остается как договаривались. Жди меня. И не подведи.
Связь оборвалась. Женщина улыбнулась своим мыслям — улыбнулась как человек, готовый совершить самый важный поступок в своей жизни.
4
Шестеро человек в здании бывшего детского сада… Они до позднего вечера до мельчайших деталей репетировали свои роли, которые собирались завтра сыграть в «Эльфабанке».
Шестеро человек хотели выиграть. И не просто выиграть. Неплохо заработать при этом. И остаться в живых.
Решение задачки, за которую они взялись, должно было привести их к ответу, который они знали. Имелось условие и имелся ответ. Ответ — это деньги и жизнь. Условие же — банк и то, что надлежало в этом банке добыть. Оставалось только подобраться к ответу.
И, разумеется, остаться в живых.
Все шестеро были величинами, с помощью которых задачка решалась. Причём неважно было, какая из величин окажется в минусе, какая в плюсе — и окажется ли вообще кто-либо в плюсе.
Каждый из шестёрки считал, что он сам кузнец своей судьбы. И все они ошибались. Потому что это судьба играла ими, решая задачку и играя этой шестёркой, как ей заблагорассудится.
1
И вот я снова у старенькой избы с покосившимся заборчиком.
Куриное племя во главе с разноцветным петухом — хохолок его свешивался набок, словно он только что получил взбучку, — прямо возле крыльца клевало разбросанное по земле зерно.
Когда я сделала несколько шагов к дверям, часть кур с шумом разбежалась в стороны. А петух недовольно заквохтал и принялся рыть одной ногой землю, аки конь, готовый галопом припустить с места. Вот же зараза, еще и клюнет ненароком, промелькнуло у меня. И я невольно притормозила, решая, каким ма-каром убрать с дороги противного петушару, да так, чтобы тому неповадно было точить на мою личность свой приплюснутый клювишко.
Активные действия в отношении птицы применять не пришлось. Дверь избы распахнулась, и на крыльцо выбрался мой давешний знакомый, пожилой мужчина.
— Ба, мил девица, — удивленно округлил он свои глазёнки. — Вот так раз. С чем тэпять пожаловала?
— Доброго здравия, — пробубнила я, косясь на воинственного петушару.
— Брысь, пернатые, — взмахнул рукой хозяин дома, отгоняя и кур, и петуха от крыльца. Последний отпрыгнул и стал звать к себе своих подруг, прекратив обращать на меня внимание. — Здравия доброго, мил девица. Неужто опять весточку привезла?
А помнит, гляди-ка ты. Все помнит. И тем лучше.
— Можно с вами поговорить? — вежливо осведомилась я.
Он прищурился, поскреб свой небритый подбородок и, тяжко вздохнув, — дескать, что ж поделать, не отвязаться, видимо, иначе от тебя, — кивнул утвердительно седой башкой. После чего закрыл дверь избы, подумал с секунду и запер ее на щеколду. Ага, значит, мамаша Марины в доме, и ее супруг предпринимает шаги, дабы та не наделала глупостей в связи с приездом незваной гости.
— Айда, — по привычке позвал он меня за собой. И направился в уже известный мне сад. Где и уселся на скамейке под развесистой яблонькой, за деревянным столиком.
