Послышался шум автомобильного двигателя. Агенты, как по команде, обернулись на шум и увидели знакомое полицейское авто. Годзо подъехал почти вплотную к палатке. Коп шустро выпрыгнул наружу и поприветствовал уже знакомую ему парочку. Ему ответили и тут же принялись живописать случившееся. Частично это был тот же рассказ, слышанный уже полицейским по телефону. Однако сейчас всплывали новые детали.
– Это хорошо, что вы вспоминаете другие подробности, – похвалил он женщину, приступая к осмотру места происшествия. – Бывает, что любая мелочь становится важной для раскрытия преступления. Вы не сильно испугались грабителей?
– Ну, как вам сказать? Испугались. Даже жених мой немного оробел, – проговорила Баттерфляй. – Хорошо, что подводное ружье рядом оказалось…
– Господин полицейский, мы надеемся на ваше понимание, – обратился к японцу Боцман. – Разбирательства по этому делу наверняка могут отнять у нас изрядное количество времени. А мы не хотели бы терять время. Мы ведь приехали сюда порыбачить и поразвлечься. Если это возможно, то мы бы попросили вас составить все необходимые документы прямо здесь и сейчас. Не хочется ездить потом к вам в участок ради каких-то бумаг. Да и у вас меньше хлопот будет.
Годзо, продолжавший осматривать территорию, заметил:
– Да, я смогу пойти вам навстречу. Но учтите, если злоумышленники будут обнаружены, вам все равно придется приехать для опознания.
– Думаете, они так быстро найдутся? – поинтересовалась Юонг.
Полицейский бодренько ответил:
– Все может быть. – И сам перешел к вопросам: – Совершившие на вас нападение никаких улик не оставили? Оружие, например.
Агенты переглянулись.
– Видите ли, – начал Саблин. – Моя невеста боится всего, что связано с огнестрельным оружием. Поэтому выбросила оброненный грабителем пистолет в море. Не сочтите, что мы пытались скрыть улики.
– Что, прямо с патронами? – изумился коп.
– Да, – виноватым голосом ответила кореянка и опустила голову, будто ей действительно очень стыдно.
– Ладно. Там ему и место, – Годзо легко пошел на уступку. – Никуда не денется, по крайней мере. Напишем, что он сам свалился. По неаккуратности. Может, потом кто-нибудь другой отправит водолазов. Мне ведь скоро на пенсию. Тоже не хочется лишней возни. Понимаете?
– О, да, – довольно заулыбалась женщина.
– Только вы об этом никому, – предупредил полицейский.
Парочка дружно закивала.
Такэси и его помощник по-прежнему наблюдали с помощью ноутбука за тем, что происходило на побережье. Как и ранее, голоса слышались лишь урывками. Стало понятно, что причиной этому было не только и не столько отдаленное расположение микрофона, сколько его неисправность. «Ну, впопыхах ведь ставить пришлось», – оправдывался подчиненный. Старлей хотел что-то сказать в ответ, но вдруг у него возникло ощущение, будто полицейский посмотрел ему прямо в глаза. Сомнений не было – Годзо заметил камеру. Он подошел ближе, и уже его лицо полностью оказалось на экране ноутбука.
Полицейский обнаружил камеру наблюдения, которая была установлена в развилке ближайшего дерева. Но к ее демонтажу пока не приступил. Боцман и Баттерфляй подошли к нему, удивленно посматривая на шпионскую технику.
– Как вы думаете, кому и зачем могло понадобиться шпионить за вами? – обратился к ним полицейский, подготавливая пакет для размещения улики.
– Да уж наверняка какой-нибудь извращенец сексуальный, – взял на себя разъяснение случившегося Саблин. – Места тут пустынные, тихие. Да вы это и сами хорошо знаете. Так вот мы с невестой, бывает, голыми загораем. Иногда сексом под открытым небом занимаемся. Хоть и противозаконно это, но нас же никто не видит. Во всяком случае, мы так думали.
– Ну, вы даете, ребята, – усмехнулся правоохранитель, дернув камеру на себя. – Это точно извращенец установил. Япония, к сожалению, среди всяких извращений впереди планеты всей.
Картинка на экране ноутбука замерла и через пару секунд вовсе исчезла. Старший лейтенант погрузился в раздумье. Подчиненный молчал, выжидая реакцию шефа. Она вскоре последовала.
– Ты знаешь, мне кажется, что мы ошиблись, – проговорил Кайко. – Эти двое никакие не агенты. А просто любители острых ощущений. Если они тут трахаются, оружие выбрасывают в море, зовут полицейского для разбирательств, до одурения откровенны с ним, то трудно представить, что это засланные кем-то спецы…
– И что делать? – осторожно спросил охранник.
– «Что делать? Что делать?» – передразнил Такэси и язвительно добавил: – Ничего. Прекращаем за ними слежение. А тебя я лично попрошу не мстить им за тот случай. Считай свою рану производственной травмой.
Охранник хоть и не горел особым желанием прощать «безбашенную» парочку, однако вынужден был согласиться с начальником.
Нейтральные воды Японского моря снова стали местом секретных действий. На этот раз туда ночью прибыл транспортный корабль под военно-морским флагом КНДР и бросил якорь. Рядом с ним на поплавковой базе покачивался средь волн фюзеляж планера. Он еще не был готов к работе. Моряки пытались как можно более расторопно довести его до ума. В свете прожектора и ручных фонарей они монтировали крылья, сверяясь при этом с соответствующей документацией.
Когда крылья были смонтированы, моряки присоединили к планеру какой-то груз. Едва это было сделано, настало время появления пилота. Он живо перебрался в кабину, устроился в ней так, чтобы было удобно, и стал ожидать. Заревели двигатели двух быстроходных десантных катеров. Они взяли планер на буксир и начали разгоняться. В последние секунды перед отрывом на катерах были включены лебедки, что придало летательному аппарату еще большее ускорение.
Планер наконец оторвался от воды, оставив покачиваться на волнах поплавковую базу, и ушел в ночное небо. Моряки с транспортного судна и с обоих катеров проводили его взглядом, насколько позволило его видеть зрение, ибо очень скоро аппарат просто слился с ночным мраком. И лишь офицер, координировавший данную операцию, продолжал наблюдать за планером при помощи прибора ночного видения. Однако и он вскоре был вынужден отложить оптику в сторону – летательный аппарат скрылся из поля зрения.
Пилот уверенно сидел за штурвалом. И хоть бамбуково-матерчатый планер не могли засечь силы японской противовоздушной обороны, опасность быть замеченным случайными людьми все же имелась, но пилот не думал об этом. Он полностью сконцентрировался на поставленной задаче и необходимости ее выполнения.
Планер шел на небольшой высоте и через какое-то время приблизился к японскому побережью. Пилот действовал строго по инструкции. Держался указанного ранее курса, ориентируясь на приблизительные координаты, которые ему сообщили накануне вылета. Теперь от него зависело не так и много. Он вглядывался в береговую линию. Оттуда, с побережья, должны были подать условный сигнал. Но пока его не было. Летчик начинал волноваться.
Боцман и Баттерфляй дождались условленного времени. Они сидели на берегу, держа в руках большой рыбацкий фонарь. Его луч они направили в сторону моря. Саблин включил режим мигания. Кореянка, словно невзначай, положила руку на плечо напарнику. Тот не отстранился, но не преминул съерничать:
– Это как так понимать? Мы же с тобой вроде боевые товарищи. Да? Или это снова твой любимый особый восточный массаж? Может, ты покажешь мне все эти волшебные точки на теле? Ну, те самые, на которые надо давить, чтобы вырубить человека так, чтобы он этого и не понял?
– Да ладно тебе, – примирительно промолвила женщина. – Если бы тебе нужны были эти точки, то тебя бы давно этому обучили. Точно так же, как обучили восточным боевым искусствам. Но если тебе вдруг понравился тот мой массаж, я могу и повторить, – последнюю фразу женщина вымолвила с улыбкой.
– Пожалуй, я откажусь, – тоже улыбаясь, ответил Виталий и тут же, будто только-только вспомнил и боялся забыть, спросил: – Кстати, а как ты сумела испортить мой компрессор, чтобы он сам собой остановился у меня на глазах, и что сделала с аквалангом?
– А ты так и не понял? – изумилась Баттерфляй.
– Да вот никак не могу понять, – пожал плечами Саблин.
– Ну, хорошо, – смилостивилась кореянка. – Смотри, объясню. В акваланге в соединение шланга с баллоном я просто-напросто положила смоченную в специальном растворе ватку. Я до сих пор не перестаю удивляться тому, что ты выжил. Ну, а компрессор – проще простого. Жуешь газетную бумагу, накладываешь ее на электрические разъемы и снова их соединяешь. Пока бумага мокрая, ток проходит. Когда слюна высыхает, бумага перестает его пропускать. Высохшая бумага остается внутри разъема, поэтому ее не сразу и заметишь. Вот компрессор и обрубился.
– Так просто? Элементарная физика. А я-то уже думал, не колдовать ли ты, часом, умеешь, – саркастично заметил Боцман.
