Добровольцев в его группе хватало – супруги Васяткины, Крупицын и даже Фишкин изъявили желание сразиться со стихией. Похоже, никто из них не воспринимал Черную Топь слишком уж всерьез. И тогда Корнееву пришлось сделать то, против чего протестовала его душа, – он сам вызвался добровольцем. По глазам Хамлясова было видно, что это решение ему очень понравилось. Он тихо торжествовал. Но Корнеев согласился участвовать в авантюре вовсе не из-за того, что его убедили речи профессора. Он просто опасался за его легкомысленную команду, которая прежде дела с болотами не имела. Корнеев видел, что отговорить этих людей уже не удастся, и решил хотя бы ввести их в некоторые рамки, чтобы предупредить возможное несчастье.
– Но, если вы хотите, чтобы из этой затеи что-то вышло, нужно выполнить несколько условий, – заявил он профессору. – Основной груз пока оставляем здесь, как и людей, впрочем. Сначала нужно определить, насколько уверенно можно здесь передвигаться. Обвяжемся страховочной веревкой. Я пойду первым, возьму с собой Фишкина и Крупицына. Васяткину оставляю карабин. Не забывайте, что рядом постоянно присутствуют эти люди. В случае, если скомандую возвращаться, – возвращаемся немедленно! И еще, необходимо нарубить побольше вешек – тропу нужно будет отметить, чтобы не наступать по сто раз на одни грабли.
К его удивлению, Хамлясову план понравился. Видимо, он уловил в нем что-то конкретное и надежное. Этого сейчас особенно не хватало. Корнеев злился, но повернуть вспять уже ничего не мог.
Некоторое время ушло на заготовку вешек. Кроме них и пары фотоаппаратов, они ничего с собой не взяли.
Шесть человек, оставшиеся на твердой земле, с волнением следили, как трое разведчиков, возглавляемые хмурым и сосредоточенным Корнеевым, медленно пробираются по ненадежной кочковатой поверхности, обследуя каждый метр с осторожностью саперов.
До вожделенных сосенок, покореженных небесным огнем, им нужно было пройти не менее пятидесяти метров. Половина уже была пройдена и отмечена вешками, когда движение заметно осложнилось. Даже издали было видно, как глубоко погружаются в трясину сапоги идущих. Стоило им хотя бы ненадолго остановиться, как делалось еще хуже. В какой-то момент Корнеев провалился почти по колено, и его спутникам пришлось буквально вытягивать его обратно. Эта короткая, но неприятная сцена напугала тех, кто остался. Женщины заговорили о том, что не пора ли прервать эксперимент, пока не случилось беды. Впечатлительный Визгалов поддержал их, и даже Хамлясов, взвесив все «за» и «против», решил отложить вылазку до лучших времен, о чем тут же возвестил своим зычным голосом на всю Черную Топь.
Однако Корнеев будто не слышал его. Он продолжал упрямо идти вперед, методично отмечая проходимые места, и все ближе подбирался к цели. Он делал это не из желания досадить профессору. Просто ему удалось интуитивно нащупать верный путь, и он решил не останавливаться. В принципе до сих пор все складывалось удачно. Участок, который они обследовали, не таил большой опасности, нужно было только относиться к нему с аккуратностью и вниманием. Корнеев понимал, что у прочих участников экспедиции нет его опыта путешественника и они вполне могут наделать ошибок, но он рассчитывал на их здравый смысл. Они должны были видеть обе стороны медали. Он даже намеренно позволил трясине немного засосать себя, чтобы на «берегу», как говорится, прочувствовали момент.
Затем все пошло практически без сбоев, и Корнеев вдруг почувствовал под собой твердую землю. Она тоже была покрыта ядовито-зеленым мохом и так же противно чавкала, но человека она держала свободно, и предательская зыбь не расступалась под сапогами. Он невольно улыбнулся и посмотрел назад – Фишкин и Крупицын след в след шли за ним и должны были вот-вот ступить на полоску суши, поросшую многострадальными сосенками. Вблизи эти деревья выглядели совсем не так заманчиво, как представлялось, и Корнеев подумал, что нужно быть большим фантазером, чтобы усмотреть в них что-то необыкновенное. Болото – это, в сущности, плоскость, и любое дерево на его территории неизбежно становится приманкой молний. Факт настолько банальный, что не стоит из-за него тревожить институт, особенно международный.
Корнеев сматывал веревку, которая связывала его с остальными, и уже собирался протянуть Фишкину на всякий случай руку, как вдруг со стороны леса донесся странный крик.
Корнеев вскинул голову, и в груди у него похолодело. Он увидел, что на краю болота появились три знакомые фигуры. Они с агрессивными криками бежали прямо на профессора с его компанией, явно рассчитывая на эффект психической атаки. В руках у них были пистолеты, и через секунду они начали стрелять.
Корнеев с ужасом увидел, как люди, окружавшие профессора, бросились врассыпную. Паника была всеобщей.
Крупицын, шедший последним, резко обернулся, потерял равновесие и неловко шагнул в сторону. С коротким криком он провалился по пояс, судорожно цепляясь за веревку. Не ожидавший рывка Фишкин с размаху сел в мокрую зелень, но потом сориентировался и, упав на живот, принялся тянуть к себе веревку, на которой держался Крупицын. Трясина забурлила и зачавкала, испуская из себя пузыри болотного газа. Бледный Крупицын, не мигая, смотрел в лицо Фишкину, и в его глазах стоял смертельный ужас.
По предложению Грачева они разделились на две группы. Величко, Мачколян и Кузовков с Гессером должны были продолжить путь по старому следу, который взял Граф. Сам Грачев в компании с Максом и Конюховым собирался проследить, откуда приполз подстреленный бандит. Грачев допускал возможность, что эти два следа могут быть прямо не связаны между собой, но, поскольку все происходящее здесь все равно их касалось, нужно было выяснить, при каких обстоятельствах произошла перестрелка. Потеряться они не боялись – у всех спасателей были с собой рации, и теперь пришло время пустить их в дело. Они договорились держать постоянную связь между собой и в зависимости от того, как будут разворачиваться события, согласовать место встречи.
Они шли по кровавому следу в мрачном молчании. То, что им пришлось увидеть за последние часы, никому не могло прибавить оптимизма. Учитывая же первоначальную цель их экспедиции, можно было предполагать самое худшее. До сих пор речь шла о возможном несчастном случае с заезжими уфологами, но это мнение основывалось больше на догадках и перестраховках. Грачев смотрел на вещи трезво и не собирался впадать в панику заранее. Но теперь в этом лесу отчетливо запахло криминалом, и он ощутил некую пустоту под ногами. По-хорошему в дело должны были вступать правоохранительные органы, и тут Конюхов был безусловно прав. Просто Грачев чувствовал, что Хамлясов со своими людьми где-то рядом и нуждается в помощи. Это нужно было немедленно проверить и при необходимости сделать все возможное, а уже потом можно будет с чистой совестью подключать милицию.
Грачев рассчитывал управиться со всеми делами до темноты. Он уже прикидывал, кого отправит обратно на кордон, чтобы связаться с городом. Грачев понимал, что в эти места цивилизация добралась еще не полностью, но ведь каким-то образом здешние обитатели контактируют с внешним миром!
Но пока нужно было понять, что происходит в этом проклятом лесу. Слава, которая до сих пор о нем гуляла, неожиданно приобрела зловещую окраску. Это уже не походило на сомнительные сказки о пришельцах. Даже летающие над лесом шары и остановившиеся часы товарищей вылетели из головы Грачева моментально, как только он увидел умирающего. Что значит остановка каких-то часов, когда рядом для кого-то само время останавливается навеки!
Сейчас даже нависающие над головой кроны деревьев казались Грачеву мрачным пологом, под которым прячутся самые отвратительные тайны и самые кровожадные чудовища. На самом деле все было, конечно, не так, и лес вокруг был прекрасен и величав, наполненный солнечным светом и пением птиц, он являлся совершенным творением природы, и он был абсолютно равнодушен к тем трагедиям, которые разыгрывали под его сенью странные существа, неизвестно откуда приходившие и так же непонятно исчезавшие.
Грачев не мог оставаться равнодушным, и в этом была причина его мрачного настроения. Остальным тоже было не по себе, но Макс и Конюхов довольно быстро пришли в себя и даже повели увлекательную беседу. Максу захотелось выяснить, не знакома ли участковому физиономия убитого и не имеется ли у него в голове каких-нибудь версий происшедшего. У Конюхова ничего такого не имелось.
– У меня участок, – объяснил он. – В основном бытовуха. Пьянка, драки, мелкие кражи. К счастью, настоящие преступники в моем районе не проживают. То есть имеются граждане, что срок мотали, но таких, чтобы с огнестрельным оружием баловались, точно нет. И этого парня я никогда не видел. Причем не видел даже в ориентировках, которые до сведения всех сотрудников доводят. У нас тут вообще в последнее время поспокойнее стало. С тех пор как тот фургон грабанули, никаких серьезных эксцессов, тьфу-тьфу-тьфу, не отмечалось. Вот теперь дожили. Но я думаю, что все это, как и фургон, – дело рук каких-то гастролеров. Что уж они тут не поделили, не знаю.
