– А может, несчастный случай? Стреляли-то из охотничьего ружья, – заметил Макс. – Вполне мог ваш Тарасов бабахнуть. А потом испугался и рванул домой раньше срока. Спрятаться решил.
– Все может быть, – неохотно согласился Конюхов. – Все равно тогда нужно группу искать, с которой он ушел. Они могли свидетелями быть. Гадать – занятие неблагодарное.
Кровавый след, по которому они шли, между тем становился все отчетливее. Про себя Грачев изумлялся силе и выносливости человека, который с огромной раной в животе, истекая кровью, сумел одолеть довольно значительное расстояние. Будь он поудачливее, возможно, у него даже были бы шансы спастись. Но удача давно от него отвернулась, это было ясно с первого взгляда. Судя по состоянию его раны, в него стреляли не сегодня и даже не вчера. Скорее всего, расстояние, которое они прошли за каких-нибудь сорок минут, ему пришлось ползти суток двое, испытывая невероятные мучения, периодически теряя сознание и каждую минуту ожидая смерти.
Место, где разыгралась трагедия, они наконец нашли. Там кровавый след обрывался. На склоне невысокого холма они обнаружили особенно густо перемазанную кровью траву, уже бурую, почти черную, и еще две стреляные гильзы от стандартного пистолетного патрона.
– Поскольку тот человек скончался от ружейного выстрела, смею предположить, что сам он ходил с пистолетом, – заметил Конюхов, рассматривая гильзы. – И тут возникает один неприятный момент. То есть гильзы у нас есть, а самого пистолета нет. Значит, подобрал кто-то пистолетик. И вот этот факт для нас с вами очень неприятен. Хотя человек с этим пистолетом может быть уже далеко. По-моему, вся эта история разыгралась тут несколько дней назад. Приходится только удивляться живучести этого парня.
– Да, в Книгу рекордов Гиннесса можно записывать, если, конечно, они там фиксируют такие печальные рекорды, – сказал Макс. – Но поскольку мы с вами знаем о пистолете, то не мешало бы сообщить о нем Величко с Мачколяном. Пусть тоже держат ушки на макушке.
Грачев и сам собирался проверить, как идет дело у товарищей, и немедленно связался с Величко. Тот был немногословен – сказал, что идут по следу, Граф прет вперед как заведенный, и никаких злоумышленников с пистолетом им пока не попадалось. Они сверили маршруты по компасу и договорились связаться еще через час.
Поскольку ни Грачев, ни Макс, ни даже Конюхов не были потомственными следопытами, больше ничего примечательного на месте убийства они не нашли. Наверняка там имелись какие-то следы, но они были надежно скрыты зеленым покровом леса. Грачев решил не тратить время попусту и предложил спутникам догонять группу Величко.
Преодолели подряд три холма, поросших лесом, и двинулись дальше, без тропы, ориентируясь только на показания компаса. Ровно через час их вызвал по рации Величко и сообщил, что находится на поляне, где несколько дней назад останавливалась на привал большая компания.
– Мы тоже решили задержаться здесь, – сказал он. – Подождем вас и заодно осмотримся. Наверное, здесь был Хамлясов.
Договорились, что Грачев со своими немедленно двинется в сторону этой поляны. Они так и сделали. Но примерно через двадцать минут снова поступил сигнал вызова, и на этот раз до предела возбужденный Мачколян сообщил захлебываясь:
– Грач, ты не поверишь! Тут такое творится! Начали мы осматривать окрестности, и тут прямо на моих глазах дерево вспыхнуло! Матерью клянусь – не вру! Сухое дерево, на краю поляны торчит. Сам посмотришь. Ни молний не было, ничего, а оно как вспыхнет! Огонь такой белый… Мы все обалдели! Кузовков вообще чуть ума не лишился. Сейчас бегает, фотографирует его со всех сторон. Представляешь, картина? Стоит себе дерево, и вдруг из него – огонь!..
Мачколян пребывал в состоянии, близком к экстазу, и тарахтел без умолку, не собираясь, кажется, переключаться на прием. Бессильный что-либо сделать, Грачев убрал рацию в сторону и пояснил своим спутникам:
– Дерево у них там само собой загорелось. Синим пламенем. Теперь они, похоже, пляшут вокруг него, как аборигены вокруг священного огня. То-то радость для Кузовкова!
Макс поднял одну бровь и задумчиво проговорил:
– Черт возьми, а в этом лесу и правда какие-то чудеса творятся. То светящиеся шары по ночам летают, то деревья вспыхивают, как спички. Часы опять же…
Конюхов с сожалением посмотрел на свои наручные часы, потряс рукой, чтобы оживить механизм, и пояснил:
– Мои вроде опять пошли, а потом снова встали. Жалко! Привык я к ним. Новые придется покупать.
– Ну, теперь часы не проблема, – утешил его Макс. – Каких угодно полно. Можно хоть каждый день менять.
– А сам-то чего не носишь?
– А мне они не нужны. Я время чувствую, как другие, например, запахи чувствуют, – заявил Макс.
– Тоже своего рода аномалия, – с уважением сказал Конюхов. – Чего только на свете не бывает. Вот, например, дерево загорелось. Факт сам по себе бесполезный, но на размышления наводит.
– Не знаю, – сердито сказал Грачев. – Меня все это раздражает, по правде говоря. Радуемся, как малые дети. А тут такие дела творятся… Пусть чудесами Хамлясов занимается, а нам-то что до них за дело?
– Так уж устроен человек, – вздохнул Макс. – Чудес все равно хочется – в любом возрасте.
– Ну, тебе-то я знаю, чего хочется, – сказал Грачев. – А нужда в чудесах – это всего-навсего голос пещерного человека, запрятанный у нас в подсознании. И чем меньше у человека задействован разум, тем сильнее этот голос.
– Вот здрасьте! Выходит, профессор Хамлясов – тупой? – безо всяких экивоков спросил Макс.
– С профессором не знаком, – отрезал Макс. – И я имел в виду совсем другое… Однако постойте, кажется, Мачколян все-таки закончил свою песню…
Он принялся вызывать по рации Величко, и тот откликнулся.
– Какого черта? – поинтересовался у него Грачев. – Что у вас там за чудеса в решете? Вы решили заменить Хамлясова? Профессор Мачколян и знатный уфолог Величко? Учтите, в этом лесу, кроме горящих деревьев, могут быть стреляющие люди. Надеюсь, про них вы не забыли? Прием.
– Людей пока не встретили – ни вооруженных, ни безоружных. Ты, Грач, не волнуйся, все будет нормально. Ты меня знаешь. А если я где-то прохлопаю ушами, то Граф – ни за что. А дерево действительно загорелось. Почему – не знаю. Может, высохло сильно? Шучу. Но пришлось его тушить водой, потому что возгорание было приличное, а Кузовков сначала никого не подпускал – бегал вокруг с фотоаппаратом… А мне не хотелось, чтобы возникла угроза пожара – все-таки сушь стоит такая…
Его спокойный ироничный тон успокоил и Грачева. Он немного повеселел и уже не вспоминал про чертовщину. А вскоре они и сами вышли на ту поляну, где уже обосновались Величко с Мачколяном.
Обгорелое дерево бросилось всем в глаза сразу. Потемневший, наполовину лишенный коры ствол одиноко торчал на краю поляны, растопырив в стороны голые острые сучья. Примерно на высоте двух с половиной метров над землей ствол обуглился и был покрыт бархатно-черным слоем гари. Танцев вокруг него никаких не было, но Кузовков вился вокруг таинственного ствола, как муха вокруг куска сахара, и что-то яростно строчил в блокноте – должно быть, вел дневник наблюдений. На прибывших он едва обратил внимание и только торжествующе крикнул в их сторону:
– Ну что, маловеры? Жизнь все-таки полна загадок, а?
Журналист Гессер, как бы извиняясь за него, развел руками и сказал Грачеву:
– Вы уж не сердитесь, но мы тут действительно немного в шоке. О таком я прежде только в книжках читал. До сих пор не верится.
Грачев махнул рукой и отвернулся к Величко. Пока они разговаривали, к дереву подошли Макс с Конюховым. Взволнованный Кузовков, тыча пальцем в загадочное дерево, еще раз сказал:
– Ну, кто сомневался в том, что Черная Топь – аномальная зона? Мы получаем с вами одно доказательство за другим! А ведь мы еще даже не вступили собственно в Черную Топь! Ручаюсь, что нас еще ожидают сюрпризы!
– Сюрпризов у нас действительно целый мешок, – не слишком радостно согласился Макс. – Один покойник чего стоит!
Упоминание о покойнике заставило Кузовкова нахмуриться и понизить тон.
– Это ужасно, – сказал он. – Самое обидное, что этот дикий случай может повредить исследованиям.
– Да уж, тому парню уже ничего повредить не может, – странно засмеялся Конюхов и пощупал пальцами мертвый ствол. – Интересно, из-за чего эти дрова могли загореться? Я вижу там дупло. Какие-то химические процессы, связанные с гниением? Не пробовали заглянуть в дупло?
Кузовков посмотрел на него с негодованием.
– Лес полон сухостоя, – заявил он. – Вы часто видели, чтобы он самовозгорался? Нет, здесь явно что-то неизвестное науке… А осмотреть место возгорания мне, к сожалению, помешали. Ваш товарищ оказался расторопнее и потушил огонь водой и брезентом. Наверное, по-своему он был прав, но, по сути, он погубил чистоту эксперимента.
