– Командировочные где?
– В общаге бывшего интерната.
– В гостинице?
– Да какая, на хрен, гостиница? Там только воронежцы и проживают.
– Где точно?
– На втором этаже, три окна слева от торца. По два человека в трех комнатах.
– Оружие?
– Чье?
– Всех!
– У нас, я имею в виду тех, кто на дежурстве, с собой, у остальных автоматы в ружейной комнате отделения, при себе только «ПМ».
– У командировочных тоже пистолеты?
– Да.
– Где живут начальник и его заместитель?
– Рядом с отделением, по соседству. Начальник, капитан Гумадов в третьем от клуба в нашу сторону доме, заместитель, старший лейтенанта Бутов – в четвертом.
– У них есть свои машины?
– Да. У начальника «Ниссан» новый, внедорожник, у зама «Нива», тоже свежая.
– А где проживает сержант?
– Сулимов? Тот где-то на окраине, точно не знаю.
– Не верю!
– Я знаю, где дом его родителей, но он молодой, холостой. Любовь крутит с официанткой из кафе. Она обитает где-то на окраине.
– У него тоже машина?
– В ремонте.
– Военных в ауле нет?
– Откуда?
– Связь с другим постом, с отделением?
– Телефон на пульте. Там же, под стеклом, номера.
– Это все?
– Да, честное слово, я сказал правду.
– Верю.
– Значит, могу идти?
– Конечно! – Ханидзе поднял пистолет и выстрелил сержанту в лоб. – Иди куда хочешь, мент. Теперь ты нам не нужен.
Зайченко усмехнулся:
– Нормально. Он и не понял, что с дежурства прямиком на небеса отправился.
– Умер быстро, потому что сказал правду. Я обещание сдержал, отпустил. Ты, Степа, посмотри, нет ли движения в ближайших домах.
– С чего? Выстрел из «ПМ» мог услышать лишь тот, кто был рядом с постом.
– Вот и посмотри, не было ли свидетелей.
– Да какая разница? Все одно теперь шабаш начнется.
Ханидзе повысил голос:
– Ты не понял, что я сказал? Шабаш начнется, когда выйдем к ментовке и общежитию, да потом, уже при отходе. Нам еще заложников брать. Так что давай!
Зайченко вышел.
Ханидзе достал телефон и вызвал Карасика.
Тот тут же ответил:
– Опередил. Только собрался сам звонить.
– Дело сделали?
– Да.
– Тихо?
– Даже не стреляли. Одного прирезали, другого Арик удавил. Что с оружием ментовским делать?
– Заберите магазины автоматов, снимите с них затворы, пистолеты с собой. Начинайте выдвижение по улице. Смотрите по сторонам. Не найдете ничего лучше «девятки», берите ее. В центр не суйтесь. Встаньте где-нибудь на обочине перед сельской площадью. Там ждать приказа.
– Понял. Выдвигаемся. Как будем на месте, доклад?
– Обязательно!
Ханидзе вызвал на связь Грунова, оставшегося старшим в роще:
– Анатолий, выводи людей к посту, да быстро!
Шестеро боевиков побежали из рощи к дороге и вскоре уже были у поста.
Ханидзе отвел в сторону молодых боевиков Селима и Каху:
– Селим старший! Ваша задача: подойти к ближайшим домам, выбрать поскромнее, ворваться в него и захватить заложников. Много нам не надо. Хватит мужчины и женщины.
– Дети – самые лучшие заложники.
– Тогда женщину и ребенка. Но не грудного, а то устроит он нам рев. Главу семьи пристрелить, всех остальных тоже. Берите только бабу и ребенка, который может ходить сам, лет этак пяти-шести.
– Что дальше?
– А дальше надо слушать, что я говорю! – Ханидзе скривил физиономию.
– Извините, командир.
– Извините! – передразнил подчиненного Ханидзе. – Дальше сидеть в доме с заложниками и ждать моей команды. Я скажу, что делать. Понял?
– Как не понять.
– Смотри, не налетите на большую семью.
– Так какая разница, сколько валить?
– Разница в том, что если дома окажется человек десять, то один или двое, если не больше, успеют слинять и поднять такой шум, что проснется весь аул. Ты хочешь сорвать акцию?
– Как узнать, сколько народу живет в том или другом доме?
– По его размерам, посмотрев в окна, по белью, вывешенному на улицу, наконец. Ты забыл, чему тебя учили в лагере?
– Нет.
– Тогда не задавай глупых вопросов. Передай свой гранатомет Грунову, он вам не пригодится. – Ханидзе подошел к остальным боевикам: Грунову, Демневу, Хабалову и Кураеву. – Вам быстро выйти к площади, где находится администрация, клуб, отделение полиции и гостиница. Она рядом с ментовкой, двухэтажное задние. Занять позиции напротив отделения и гостиницы. В ней нас интересуют три крайних слева окна второго этажа. Там находятся менты, приехавшие из Воронежа. Шесть рыл, по двое в каждой комнате. Они вооружены пистолетами. Одному из вас занять позицию напротив третьего и четвертого дома по левой стороне от клуба. Там проживают начальник полиции и его заместитель. Услышав выстрелы, взрывы, они поспешат в отделение. Надо снять их. Все гранатометы сосредоточить в группе Грунова, отдать трем бойцам. Заняв позиции, ждать сигнала. Мы с Зайченко подъедем, когда все выйдут на рубеж штурма. Тогда и устроим в ауле свистопляску. Да, еще вот что. У начальника полиции новый внедорожник «Ниссан», у зама «Нива». Надо будет забрать их. Это на тебе, Толя. – Ханидзе посмотрел на Грунова.
Тот кивнул:
– Я понял. Сделаем.
– Перемещаться быстро, но аккуратно, держась темной стороны, вдоль арыка. Выходить на позиции с параллельной улицы проулком, размещаться так, чтобы не видели менты из отделения. Их там трое. Все, вперед, бойцы!
Отправив группу Грунова, Ханидзе приказал Зайченко:
– Заводи ментовскую тачку! – Он обернулся к Липаеву и Тунаеву, стоявшим у поста: – Замерзли, что ли?
– Прямо сейчас идти? – спросил Селим.
– Нет, после обеда! Работайте, идиоты.
– Вот только оскорблять, Миша, не надо. Ты знаешь, что за это у нас бывает.
– Вас невозможно оскорбить. Работайте, я сказал!
Сотовый главаря провибрировал сигналом вызова.
– Да?! – ответил Ханидзе.
– Это Карасик. Мы в проулке, за один участок до площади.
– Как там?
– Да все тихо.
– На «девятке»?
– Да, лучше ничего не было.
– По дороге встретили кого-нибудь?
– Нет, все еще спят, но скоро начнут подниматься. В селениях встают рано.
– Заходите в тыл ментовки. К клубу выйдет группа Грунова. Подъеду я со Степаном. Тогда и начнем.
– Понял.
Ханидзе отключил телефон, сел на место переднего пассажира полицейской старой «шестерки».
Зайченко спросил:
– Может, пока мы еще тут, телефонные провода оборвем?
Главарь взглянул на него:
– Для чего?
– Чтобы никто позвонить не мог в район.
– Ты в каком веке живешь, Степан? Я что использую для переговоров?
– Ага! – Зайченко, как в старом кинофильме, ударил себя по лбу. – Сотовые телефоны!.. Прогресс, мать его.
– У тебя же самого мобила.
– Да я не подумал о ней.
– Думать надо всегда. Давай не спеша к площади.
– Понял.
«Шестерка» объехала Липаева и Тунаева, спешивших к домам, стоявшим на тихой улице. Красные фонари медленно удалялись.
Боевики прошли мост через арык, шагнули к забору. За кустами виднелся дом, явно не самый богатый.
– Зайдем! – Липаев сбросил автомат с плеча, снял с предохранителя, установил на одиночную стрельбу.
Тунаев толкнул ногой калитку. Та бесшумно отворилась.
– Гляди, Селим, дверь в дом приоткрыта. С чего бы?
– Стой. Где сортир?
– Вон слева. В нем тусклый свет.
– Кто-то захотел по нужде. А ну за угол, быстро!
Бандиты укрылись. Долго ждать им не пришлось.
Из уличного туалета вышел молодой мужчина. Он был в одних трусах, на ногах калоши. Освещая тропинку тусклым лучом фонарика, он, зевая, пошел к дому.
Селим показал подельнику большой палец, передал ему автомат, достал из ножен нож и сделал характерный жест, черкнул рукой себе по горлу.
Тунаев кивнул, мол, понял.
Мужчина подошел к дому, потянул к себе дверь.
В это время из-за угла выскочил Селим.
Мужчина успел повернуться, поэтому Липаев ударил прямо в горло, а не полоснул по шее, как хотел. Но и этот удар оказался смертельным. Человек захрипел, схватился руками за горло и повалился на траву.
К подельнику вышел Тунаев и прошептал:
– Готов?
– А ты выжил бы, если бы тебе перерезали горло?
– Интересно, много народу в доме?
– Мужик молодой, дом маленький, наверняка одна комната. Но теперь, сколько бы народу там ни было, отступать поздно.
– Надо было в окно взглянуть.
– Так чего не взглянул? Хорош базарить. Входим, включаем свет, смотрим, что к чему, бабу с ребенком лет пяти берем, остальных валим.
– А если не будет ребенка? Да и выстрелы из автомата соседи услышат.
– Стреляем из пистолетов. Если не будет пацаненка или девчонки нужного возраста, берем кого попало. Но все, входим, ты врубай свет.
– Угу!
Бандиты вошли в крохотную прихожую, где стояли три пары мужской и женской обуви.
Липаев приоткрыл дверь в комнату, увидел на полу, на широком матрасе женщину, укрытую легким одеялом. Место рядом было свободно. Это и понятно, мужик в туалет выходил. Люлька висела на веревках, прикрепленных к крюку, вбитому в потолок. У противоположной стены на узком матрасе, раскрывшись и смяв простыню с одеялом, спал мальчишка лет семи.
