— К чему вы все это мне говорите?
— К тому, что ты меня сукой назвал, прапорщик занюханный! — Рев доктора многократно превзошел вопль пациента, и пилот вжался в седло.
— Я не про вас, я про свои глаза…
— Повылезли твои глаза! Тебе такого бабушка никогда не желала? Или еще нет? Ну я тебе это обеспечу — все равно ведь ни к чему теперь.
Но доктор угомонился очень быстро. Он все-таки сделал Коротаеву обещанный укол, и зуд действительно немного унялся.
Сам же врач, уютно посиживая позади, продолжал просвещать пациента:
— Как вы считаете — почему вас не кончили там, на участке?
Коротаев молча пожал плечами. Говорить было не о чем.
— Потому что для вас предусмотрели более ответственную, государственную функцию.
Он откровенно наслаждался неосведомленностью собеседника. Теперь тот начинал испытывать настоящий, леденящий страх.
«Лепила… тебя бы к тюремной параше… я загнал бы тебя под нары… И всем бы ты стал женой…»
Услышь кто снаружи эти слова и прочти эти мысли, он решил бы, что в воздухе парит вовсе не средство военно-транспортной авиации под названием вертолет, а зловещее инопланетное судно, битком набитое кровожадными тварями.
Пилот уже не реагировал: осталось немного. Не выходила на связь и Земля.
Внизу разворачивался сказочный пейзаж: Карелия в пору позднего цветения. Вересковые пустоши, порожистые реки, ледниковые валуны.
— Вы знаете, кстати, что никакие ледники их не приносили? — послышался из-за спины голос доктора.
— О чем вы? — в несказанном раздражении отозвался Коротаев.
— Ох, извините, — тот всплеснул руками. — Какая непростительная забывчивость, бестактность с моей стороны. Я думал, что вы любуетесь ландшафтом… Там валуны.
— На кой они мне хрен? — огрызнулся Коротаев.
— Да все на тот же. Никакой ледник не донес бы валуны до… до… — Доктор и сам запутался. — Вы, верно, не любопытны?
— Не особенно, чтобы очень, — буркнул начитанный Коротаев. — И вообще я устал. Я только что перенес операцию.
— А сколько сделали сами! Вы просто уникум! Экстерном сдали экзамен первого курса мединститута. По анатомии. Поздравляю. Хотя о чем я! Поднимай выше! Оперативную хирургию проходят на четвертом! Да и в фармакологии разбираетесь… на уровне тюремной шконки.
— Я устал, — упрямо повторил Коротаев.
— Пустое. А ведь их, валуны эти, принесло водой. Был потоп. Возможно, виной тому был небольшой метеорит, упавший в районе Тихого океана… В ледниковом периоде, при человеке, река Тосна, усиленная волной с Ладоги, пробила путь и стала Невой…
Коротаев стиснул зубы и кулаки одновременно. Его собственная судьба была ему куда интереснее происхождения невского устья.
— Вы сбились с мысли, — процедил он. — Вы говорили о моей судьбе.
— А я решил, что надоел вам, и решил не рассказывать дальше, — расстроился эскулап в погонах. — Я никогда не сбиваюсь с мысли, в отличие от некоторых присутствующих. Но если вы настаиваете…
Пилот тем временем связался с посадочной площадкой.
— Через пять минут высадка, — обернулся он к пассажирам.
— Очень хорошо, — кивнул доктор.
Обращениями по званию здесь, видимо, пренебрегали.
— Так вот, Андрей Васильевич, — участливо молвил доктор. — Вам поручается выполнить основную часть работы. Мы потом расскажем, в чем она заключается. Но вам, боюсь, будет несколько жарковато…
— Аррррррррррр!.. — Сорвав ремни, Коротаев переметнулся через кресло. Такая, видно, и вправду выпала ему планида — сражаться с медиками. Напрасно он был невнимателен к рассказам покойного Рубинштейна. В этой астрологии что-то есть…
Он налетел на что-то жирное, мягкое, и в ту же секунду дверь вертолета поехала в сторону.
К дерущимся уже бежали.
— Загрызу, порву, — рычал Коротаев, предчувствуя подземный радиоактивный жар, но вокруг него собралось достаточно людей, способных сделать с ним то же самое.
Махи винтов приминали траву кольцом, что делало ее похожей на таинственный иномирный знак.
Но знак был отечественного изготовления. Совершенно земного.
— Вы уже взяли под стражу людей, занимавшихся приобретением красителя? — осведомился Ясеневский у заслуженного полковника Корнеева.
Тот уже давно утратил первоначальную уверенность в себе. Тем более что Ясеневский умел убеждать одним своим видом.
Командир прославленной эскадрильи позволил себе хватить из фляги и сидел теперь с распаренным лицом, расстегнув ворот.
— Так точно, — вяло отозвался он. — Но зачем? Там обычная краска. Красная, голубая, белая.
— КГБ, — не к месту пошутил Рокотов. Но Корнеев смотрел на него равнодушно и никак не отреагировал.
— Зачем? — усмехнулся Ясеневский. Он полез за пазуху, достал сложенный вдвое листок. — Мои хлопцы уже подсуетились, отсосали…
— Что?
— «Ассоли» вашей отсосали. Не надейтесь… Диализ они сделали.
Теперь Корнеев запутался окончательно.
— Так вот вам формула с названием, мне такое не выговорить. Читайте сами…
Летчик вчитался в листок и вернул полковнику:
— Мне это ни о чем не говорит, я не химик.
— Зато мне говорит. — подал голос Рокотов. — Это сильнейший физико-химический реагент, который при соприкосновении с поверхностью Невы в несколько раз поднимет волну. Новинка, между прочим. По всему побережью все смоет начисто, и Медный Всадник тронется в путь…
Корнеев молча смотрел на него.
— С элементами нервно-паралитического газа, — не без язвительности добавил Влад. — Ничего смертельно ядовитого, но шухер будет такой, что… В общем, любые спасательные работы сделаются невозможными. Город погибнет, товарищ Корнеев.
— Но кому… но на кой черт? Чтобы моя эскадрилья, да истребила город? «Русские богатыри»?
Лицо его все пуще наливалось краской.
— За нами пойдут еще «Беркуты», — пробормотал он.
— А к ним уже вылетели, — утешил его полковник Ясеневский. — Но вас подстрахуют не «Беркуты», здесь иная задумка…
Эта новость добила Корнеева, он полез за флягой:
— Почему же именно нас? В чем мы-то провинились?
Ясеневский положил ему руку на плечо:
— Да лично вас никто и не винит в заговоре, товарищ полковник. Конечно, ответить придется, за всем не усмотришь… Но чисто символически.
— Конечно, — уныло ответствовал тот. — Скажите, — он поставил загорелые локти на стол. — Кому понадобилось топить Питер? Это террористы? Сумасшедшие?
— Ивану Ивановичу, — усмехнулся в ответ тот. — Который поссорился с Иваном Никифоровичем из-за дерьмового ружьишка.
Корнеев либо плохо знал классику, либо основательно ее подзабыл.
— Я не могу вам сказать, — теперь уже серьезно сказал Ясеневский. — Одно скажу: во главе всего стоит сумасшедший. Которому вручили власть.
— Вы взяли его?
Рокотов тяжко вздохнул и стал поигрывать чайной ложечкой.
— Пока не взяли. У него…
Полковник Корнеев не был лишен сообразительности.
— Иммунитет, — молвил он. — Это думец.
— Больше мы вам ничего не можем сказать, — Ясеневский встал из-за стола, и вместе с ним поднялся Рокотов. — Продолжайте предполетную подготовку, как и было запланировано. К реагенту не прикасаться. Впрочем, все остальные, видно, уже в курсе, коли вы задержали людей?
Корнеев криво усмехнулся на это.
— А мы давно не виделись с нашим народным болтуном. — Ясеневский подмигнул Рокотову. — Акция, так было сказано? Что ж… Настало время его навестить и поговорить более предметно. Мы рано или поздно привяжем его к этой «Ассоли», с документами, и светит ему подготовка теракта как минимум…
— Он рискует не дожить. У нас мало времени, — обеспокоенно напомнил Рокотов. — И вы уверены в Корнееве?
— Корнеев не предатель. Я знаю его много лет. Времени у нас — до показательного полета…
— А если они рискнут и решатся раньше?
— Не засветив главного фигуранта? Нет, друг мой, мы отправляемся к гостеприимному Касьяну Михайловичу. И я уверяю тебя — на сей раз он будет куда более покладистым. Пока он не прибудет на свою обожаемую скважину, ничего не случится. Я уверен в этом на девяносто девять процентов.
— Один процент остается, товарищ генерал-лейтенант.
— Хорошо, на сто процентов. Я слишком хорошо знаю Ивана Ивановича.
— Концы, однако, — пробормотал Рокотов. — Туда, обратно — как вещество в проруби…
— Не понял, сынок, — что ты сейчас вякнул?
— Служу Отечеству, — вытянулся Влад.
* * *
Разнообразные думские и правительственные запросы уже полетели во все концы, и на Ясеневского начали давить еще в кабине вертолета. Но он отбивался вполне мужественно — не хуже, чем это делали в Ливии Влад и Валерка.
