С колотящимся сердцем Илья вошел в лес. Двигался по памяти, наискосок и скоро оказался на заросшей быльем дороге. Машины по ней в последнее десятилетие ездили, мягко говоря, не часто. Он осмотрелся, где эти гаврики с машиной? Его увидели, Фещенко мигнул фарами, и Илья побежал к лощине.
– Фещенко, заводи, – зашипел он, втискиваясь в салон. – Как вы тут, мужики?
– Как-как, сидим, как в поликлинике, – проворчал Беженцев. – Все в порядке, командир? Почувствовал родные флюиды? – И отшатнулся, чуть не получив за это в ухо.
– Молчать, – приказал Илья. – Еще раз услышу, как вы глумитесь над высокими чувствами, – превращусь в Годзиллу. Обстановка такая – вроде все тихо, но перестраховаться надо. Антон, Рома, кыш из машины! Незаметно подойти к хутору и смотреть во все глаза. Не думаю, что там засада, но если есть, будете нас прикрывать. Готовы, Виктор Акимович? – повернулся он к Зейдлицу – тот сидел, съежившись, в заднем отсеке и злобно гипнотизировал затылки спецназовцев. – Последний дембельский аккорд, и свобода вас встретит радостно…
– Идите к черту, Ткач! – процедил майор. – Не надоело еще глумиться?
– Что вы, Виктор Акимович, – засмеялся Илья, – я со всяческим почтением и нашим к вам расположением. Вы даже начинаете нам нравиться. Верно, мужики?
– Ну, не знаю, – озадаченно почесал затылок Фещенко. – Нравится – не нравится, любит – не любит… Не, Илья, – решительно мотнул он головой, – этот тип мне не нравится. Хотя согласен, за оказанное нам содействие можно рассмотреть вопрос о целесообразности его смертной казни.
– Ну, ладно, вы тут поговорите, а мы пойдем. – Беженцев хлопнул Латышевича по плечу и начал выбираться из машины. – Пойдем, дружище, пусть без нас воркуют.
Через несколько минут внедорожник с зажженными фарами выехал из леса и направился к хутору. Он остановился между жилыми строениями. Первыми выбрались два автоматчика, стали настороженно осматриваться. По «легенде» они никак не могли знать, в каком из строений содержат интересующий их объект. Илья знал, но не подавал вида. Последним, поеживаясь, выбрался майор СБУ.
– Действуйте, Виктор Акимович, – шепнул Илья.
– Это майор Зейдлиц! – хрипло выкрикнул чекист. – Парни, вы где? Мы прибыли за Моравской! Со мной ребята из «Альфы»!
«Ребят» на виду было только двое, остальные таились в темноте. Впрочем, прибытия майора здесь ждали с нетерпением. Со скрежетом распахнулась дверь, с крыльца спустился тот самый курильщик, бодро направился к ограде. Вспыхнул фонарь, осветил прибывших.
– Да вашу мать! – ругнулся Зейдлиц. – Ослепите же!
– Виноват, пан майор, – жизнерадостно возвестил охранник. Похоже, он знал майора в лицо, это было очень кстати. – С вашей преступницей все в порядке, можете забирать.
– Как она? – спросил Зейдлиц.
– Тихая, – гоготнул тот. – По виду и не скажешь, что особо опасная сепаратистка. Почти ничего не говорит, не агитирует, от пищи отказывается. Иногда плачет, иногда спит. Мы нашли ей хороший чулан без окон, там кровать, горшок, что еще нужно для спокойной жизни? – Охранник рассмеялся, надеясь, что прибывшие его поддержат. Но майор молчал, и он поспешил добавить: – Мы ее не трогали, пан майор, Христом клянусь, не трогали. Мы не по этой части… Проходите, пан майор, убедитесь, что с дивчиной все в порядке.
– Не стоит, – проворчал Зейдлиц. – Выводите ее сюда… – Тут Илья легонько толкнул его в плечо. – Впрочем, ладно, зайдем…
Ситуация была ясна, как незрелый помидор. Войти, забрать, выйти. Процесс подъема и транспортировки Илья хотел контролировать лично, чтобы не случилось какой каверзы. Сотрудников СБУ можно не трогать – это обычные «полевые» сотрудники, не представляющие ни интереса, ни опасности. Хватит уже воевать…
Зейдлиц побрел через калитку к крыльцу. Илья, наступая ему на пятки, еле сдерживался от волнения. За спиной пыхтел Фещенко. Он никогда не думал, что будет так волноваться. В безнадежных батальных ситуациях никогда так не волновался!
Словно время остановилось, сжалась Вселенная до размеров этой маленькой заброшенной хаты. Ступени, продавленное крыльцо, сени с переизбытком ржавых баков и тазиков. В комнате сохранилась какая-то мебель – неликвидная рухлядь, брошенная хозяевами. Грязные занавески, фонарь, работающий в четырех направлениях одновременно. Его только что включил второй охранник, поднявшийся с кушетки. Высветились их лица. Первый был грузным, с увесистым животиком, на вид не меньше сорока. Второй подтянут, опрятен, белобрыс. Он учтиво кивнул майору и взмахом подбородка показал на чулан.
Сердце Ильи неслось вскачь. Он совершал ошибку за ошибкой! Не надо было сюда приходить – пусть бы охранники сами ее вывели. Но он сюда пришел, а теперь лез вперед, отстраняя майора. Зачем??! В крохотную комнатку без окон вошли трое – он, майор и грузный сотрудник, остальные остались за порогом. Толстяк поднял фонарь, который прихватил с собой. Илья непроизвольно подался вперед, вцепился в дужку кровати. Девушка спала под казенным шерстяным одеялом, свернувшись, как зародыш в теле матери. Она посапывала, подложив кулачок под голову. Рядом с ней на табуретке стояла старая хозяйственная сумка (видно, мама в момент задержания схватила первое попавшееся, бросила в нее какие-то вещи). На сумке лежала трогательная красная шапочка с козырьком, вроде бейсболки, под кроватью – потертые кроссовки. Он жадно поедал глазами ее обострившееся лицо, немытые волосы, разбросанные по подушке. Она осунулась, под глазами темные круги. Илью затрясло. Чего он так разнервничался? Все хорошо…
– Забирайте, господин майор, – сказал толстяк. – Как говорится, примите по описи, получите и распишитесь. Эй, красавица, подъем! – повысил он голос и поднял фонарь, едва не ткнув им Илью в голову. Девушка испуганно дернулась, распахнула глаза, обвела ими всех присутствующих. По лицам людей бегали блики, и они казались какими-то зловещими масками. Она испуганно вскрикнула, натянула одеяло на нос.
Илья застыл, не в силах пошевелиться.
– Илья? – недоверчиво пробормотала девушка. – Это ты? – Она сглотнула, приподнялась, чтобы лучше его рассмотреть. – Господи, Илья… – Большие красивые глаза наполнились слезами. – Ты все-таки пришел за мной…
В чем ее вина? Это он, кретин, был во всем виноват! Илья попятился, но поздно. В голове толстяка уже завертелись извилины. Он не был идиотом, в отличие от самонадеянного офицера ополчения, и сразу все понял. Дрогнул фонарь. Вторая рука потянулась к поясу, где под складками живота, должно быть, пряталась кобура. И второй за спиной у Ильи понял – судя по странному тягучему выдоху. До пистолета не дотянуться – они успеют первыми. Возможно, второй уже целится ему в затылок. Где там Фещенко? Уснул, мать его так?!
Момент истины был отнюдь не в его пользу. Он резко повернулся, выхватил у толстяка фонарь и швырнул его в стену! Тот отпрянул, но Илья уже в прыжке схватил его предплечьем за горло, начал заваливаться боком, волоча за собой грузное тело.
– Фещенко, огонь!! Олеся, на пол!!
Это был какой-то маразм. Отчаянная стычка в темноте, когда не поймешь, кто рядом и кто побеждает. Захлопали выстрелы, истошно заорали люди. Больно грохнуло по ушам – толстяк сумел-таки вытащить пистолет, нажать на спусковой крючок. Куда он выстрелил? Грузное туловище придавило Илью к полу, он задыхался. Толстяк сам был перепуган, не знал, что делать. Он пытался вывернуть руку, чтобы направить ствол на Илью, но тот уходил с линии огня, выкручивался. А выстрелы где-то рядом продолжали греметь – Фещенко и белобрысый вели безбашенную дуэль, ни черта не видя. Толстяк пыхтел, давил массой. Невероятное напряжение, рывок, и Илья оказался сверху. Он почувствовал, как в живот уперлось что-то металлическое, и похолодел. Сейчас нажмет! Но палец несостоявшегося убийцы выпал из спусковой скобы – Илья схватил его указательный палец и сильно вывернул. Чекист заревел от боли, Илья отобрал пистолет, начал выкручивать ствол в противоположную от себя сторону. Противник сообразил, что ничем хорошим для него это не кончится, и тоже активизировался. Схватил свободной рукой Илью за волосы, чуть скальп не оторвал! В глазах мелькали искры, но Илья не отпускал пистолет, даже сумел просунуть палец в спусковую скобу. Последнее усилие – он привлек на помощь локоть левой руки, ударил – то ли в висок, то ли по плечу. Одновременно ствол уперся в отъевшееся пузо. Выстрел! Обоих подбросило. Еще раз выстрел. Толстяк сдулся, как взорвавшийся дирижабль, мелко застучали ногти по полу. Несколько мгновений Илья был выбит из колеи, дезориентирован. Стрельба в избе оборвалась, кто-то возился, кряхтел. Темнота, хоть глаз выколи! Ноги были ватные, голова болела. Ползая на коленях, он наткнулся на какое-то тело, потом еще на одно. Где же фонарь, черт его побери?!
На крыльце уже топали. От пинка распахнулась дверь, едва не вывалилась из ржавых скоб, вбежали какие-то люди. Яркий свет запрыгал по стенам.
