В километре от Беленска машину остановили. Пост состоял из трех вояк весьма сомнительной наружности и старенького пикапа, в кузове которого было оборудовано гнездо пулеметчика. Двое подошедших к «Тойоте» были «писаные красавцы» – приземистые, плотные, бородатые, давно вышедшие из призывного возраста. Еще нелепее смотрелись на их лицах солнцезащитные очки – видимо, призванные защищать от света фар.
– Документы, – хмуро потребовал один из них.
– Вы кто, хлопцы? – язвительно спросил Илья, показывая развернутое удостоверение. – «ZZ Top»? Байк-клуб «Степові вовки»? Маркс и Энгельс? Общество слепых пилигримов?
– Гы-гы! – заржал Фещенко. – Не, командир, эти хлопцы вчера слезли с дерева и взяли в руки палки.
– Мужики, да ладно вам прикалываться, – миролюбиво бросил Беженцев. – Любой может обидеть мужественного добровольца. А у ребят служба такая тяжелая и опасная – не представляю, как они с ней справляются. Наверное, допинг принимают.
Эти двое, похоже, обиделись. Недовольно переглянулись. Но после ознакомления с документом решили не отвечать на оскорбления. Что-то буркнув, постовой вернул удостоверение. Второй прогулялся вокруг машины, обнаружил «постороннее» женское тело, насторожился.
– А это кто у вас тут?
– А ну отставить! – выкрикнул Илья и вылез из машины, гневно сомкнув губы. – Вас не касается, чем занимается СБУ и какие грузы она перевозит! Решили взять на себя чуток лишнего, хлопцы? Кто ваш командир? Что за подразделение?
– Виноваты, пан капитан, – смутившись, проворчал постовой. – Полк территориальной обороны «Ингул». Нас из-под Винницы перебросили… Командир – подполковник Захарец…
– А что, в Виннице памятники Ленину кончились? – съязвил Беженцев. – Хлопцы, здесь серьезная работа, а из вас, погляжу, такие вояки… Впрочем, для той работы, что вы сейчас выполняете, – самое оно.
– Сегодня серьезное ЧП под Беленском было, – проворчал второй постовой. – Объявлен повышенный уровень террористической угрозы. Велено всех останавливать.
– Так останавливайте тех, кто едет из Беленска, а не в Беленск, – резонно подметил Илья. – С логикой не дружите, парни?
Он уже пожалел, что затеял эту длинную дискуссию. Хватило бы нескольких выстрелов из пистолетов с глушителями. Добровольцы иной участи не заслуживают. Все они одним миром мазаны, радетели либеральных европейских ценностей. Даже тот, что с пулеметом, не стал бы помехой.
– Хорошо, проезжайте. – Постовой сделал знак пулеметчику и водителю в кабине, и пикап отполз на обочину, освобождая проезд.
Фещенко проехал в миллиметре от него, заставив водителя понервничать. Из салона им вслед разразилась семантически сложная конструкция, в которой русские матерные слова витиевато переплетались с печатными украинскими.
– По краю ходим, – задумчиво произнес Латышевич. – Между прочим, если долго вглядываться в бездну…
– То она почувствует себя неловко и будет стесняться, – хохотнул Беженцев. – Все в порядке, мужики, прорвемся. На танках, как говорится, и при поддержке авиации.
Дальше решили не рисковать. Остаток пути до Беленска шел по чистому полю. Фещенко свернул с дороги, заехал за перелесок и вел машину параллельно грунтовке. Поле состояло из сплошных ложбин, среди которых попадались и крутые. Джип их проходил благодаря большому клиренсу – при этом прогибался бампер, трещали приваренные к корпусу трубы. Фещенко недоверчиво посвистывал – хороший, дескать, «проходимец», очень даже правильная машина. Илья постоянно озирался. Олеся спала в своей излюбленной позе – свернувшись калачиком и сунув кулачок под голову.
Небо покрывалось серостью – подкрадывался рассвет. В шестом часу утра внедорожник въехал в Беленск и покатил по заросшей садами улочке, напоминающей бесконечные горбы верблюда. Зарево пожара на юго-западной окраине давно погасло, по воздуху расползался запах гари – он чувствовался даже за несколько километров от лагеря «Олимпик». Там что-то гудело, лязгало. Машина остановилась рядом с опрятным зеленым домиком с белыми наличниками на окнах. Илья высадился первым, зашагал на участок. Он уже был здесь – при обстоятельствах таких же драматичных. Кажется, успели – разгневанные демоны еще не нагрянули. А ведь нагрянут, когда их коллеги на хуторе Отрадном не выйдут на связь! Фещенко остался в машине. Латышевич взял под контроль калитку. Беженцев замер под крыльцом, повесив штурмовую винтовку на грудь. В доме напротив шевельнулась занавеска, показался испуганный глаз и пропал. А ну, кыш, любопытная Варвара, нечего подглядывать! Илья постучал в дверь, приняв соответствующую позу. Выждал несколько мгновений, постучал еще раз.
Открыла испуганная женщина – невысокая, сохранившая неплохую фигуру для своего возраста и следы былой миловидности. Поверх халата она набросила куртку. Страх искажал заспанное лицо, но с этим Илья ничего не мог поделать.
– Нина Андреевна? – начал он, стараясь говорить как можно доброжелательнее.
– Господи, нет… – Женщина схватилась за сердце. – Не говорите ничего…
– Все в порядке, с вашей дочерью все в порядке, – торопливо выдал Илья.
– Господи, за что… – шумно выдохнула она. – Вы из СБУ, пришли меня арестовать…
– В доме есть посторонние?
– О чем вы? Здесь только я и внучка…
– Позвольте войти? – Илья шагнул через порог, мягко отстранил женщину, прикрыл за собой дверь. – Нина Андреевна, все не так, все гораздо лучше. Я – Илья, хороший знакомый вашей дочери. Мы говорили с вами по телефону, вспомните мой голос…
Она от изумления открыла рот, хотела что-то сказать, но только сглотнула.
– Нина Андреевна, все хорошо. Помолчите, пожалуйста, и послушайте. Пусть соседи думают, что вас забрала СБУ. Я – офицер ополчения, воюю против украинской армии. Живу в Рудном – это на той стороне. То, что на мне надето, – маскарадный костюм. Снаружи мои люди, они тоже ополченцы. Час назад мы освободили Олесю… Помолчите, Нина Андреевна, я позднее с удовольствием вас выслушаю. С Олесей все в порядке, она в машине, спит. Нужно уходить. Жить нормально в этой стране вы не сможете, власть не даст. Я люблю вашу дочь и гарантирую, что со мной у вас все будет хорошо. Я смогу вас вывезти. На той стороне мои родители и сестра, временно поселитесь у них. Позднее мы построим дом, где сможем жить все вместе. Решайтесь, Нина Андреевна. Олесю все равно вывозить – для ее же безопасности. Без вас она не поедет. Времени нет, скоро сюда нагрянет настоящая СБУ. Если готовы уезжать, собирайте вещи – только самое нужное, одежду на первое время, деньги, документы, оденьте внучку, она тоже поедет с нами… Вы улавливаете то, что я говорю? Посмотрите в окно – там стоит машина. В машине ваша дочь…
Ступор продолжался недолго. Нина Андреевна сумела быстро взять себя в руки. Она куда-то ушла, вернулась уже одетая, сунула Илье тяжелую сумку и снова ушла. Было слышно, как хлопают дверцы шкафов. Заплакал ребенок. Илья почувствовал, как запершило в горле. Предательская слабость, неуверенность. Он был способен выполнять любые задачи, готов был рисковать собой, своими товарищами, даже Олесю был готов тащить через препоны и вражеские заграждения. Но чтобы маленького ребенка… Не много ли ответственности на себя берет? Он не волшебник, а вдруг с этими людьми что-нибудь случится?
– Баба Нина, баба Нина, куда мы идем? Зачем? А где мама? А кто этот дядя? – пытливо вопрошала хорошенькая крохотная девочка, растирая заспанные глазки.
Илья понятия не имел, как обращаться с маленькими детьми – ну, не учили этому в тех заведениях, где он постигал науку спецназа! На всякий случай улыбался самой «обворожительной» улыбкой, но чего-то не хватало в ней: девочка испуганно пятилась от него, хватала бабушку за ноги. Он вытащил за порог две сумки, знаком показал Беженцеву: тащи в машину. Вернулся в дом, где его поджидали еще две сумки. Нина Андреевна вела за руку девочку, а свободной рукой прижимала к груди увесистую коробку. Складывалось впечатление, что она заранее спланировала побег и четко знала, что брать. Спецназовцы по цепочке тащили вещи в машину. Вновь качнулась занавеска на соседском окне. Илья скрипнул зубами. И что теперь обязана подумать любопытная соседка? Люди в форме забирают какие-то сумки, выводят женщину с ребенком, и у постороннего наблюдателя должно сложиться впечатление, что это не насильственный захват, не арест, а скорее эвакуация. Он дернулся, чтобы припугнуть любопытное создание, но передумал – некогда. Когти надо рвать. Люди спешно грузились в машину. Фещенко опускал продольные сиденья на «корме». Проснулась Олеся, выскочила из машины, схватила дочку, другой рукой обняла маму и заплакала, на этот раз от радости.
Женщин устроили в заднем отсеке, обложили покрывалами, одеялами, «реквизированными» в домике с белыми наличниками. Задние окна закрыли стальными шторками, велели, в случае опасности, падать на пол. В этом же отсеке расположился Рома Латышевич. Он контролировал небольшое окно и подмигивал девчушке, которая смотрела на него, надув щечки, и изредка украдкой улыбалась. Илья и Фещенко сидели впереди, за их спинами царствовал Беженцев – один на всем сиденье.
