Он, конечно, выпил, но работа есть работа.
– Нет, думаю, с другого, – заключенный понизил голос.
– С чего же? – Полковник машинально нагнулся.
Как он проморгал? Этот парень, похоже, вбил себе в голову, что ему нечего терять. Вишневский и моргнуть не успел, как арестант высвободил руку, укрытую под телом, подался вперед, схватил его за грудки. Активизировалась вторая рука, сжатая в кулак, полетела полковнику в скулу.
Удар ошеломил сотрудника СБУ, искры брызнули из глаз. Он дернулся, но Борисов держал его. Кряхтел от напряжения и боли в ноге, но не отпускал, ударил еще пару раз и засмеялся от удовольствия. Сбылась его заветная мечта.
Лицо Вишневского пылало, горела скула. Когда ослабла хватка, он вырвался, отпрянул. Искры плясали в голове. На какое-то время он потерял ориентацию, качался, хватаясь за стену.
Борисов лежал и смеялся, раздувая ноздри.
Капитан Бунич ахнул и стал протискиваться в камеру.
Бешенство охватило полковника. Кипя от ярости, он бросился на обидчика, принялся бить его по лицу, по груди. Борисов хрипел, пытался защищаться, даже ударил еще раз и попал в плечо. Но полковник был сильнее, и положение у него было доминирующее. Он распалялся. Что этот террорист проклятый возомнил о себе, на кого руку поднял?!
Пара ударов пришлась даже по больной ноге. Вишневский этого не замечал, бил по ненавистной физиономии, коленом по бедру, не подозревая, что выглядит при этом жалко и карикатурно.
Борисов перестал сопротивляться, стонал и вскрикивал от боли. В его глазах опять поселилась муть. Он потерял сознание.
Бунич оттащил шефа от майора и дерзко встряхнул, попирая все нормы субординации.
– Борис Евгеньевич, очнитесь! Вы что творите? – взволнованно частил капитан. – Вы же почти до смерти его забили. Прикончите Борисова, и к чему тогда вся эта работа? Он получит по заслугам, Борис Евгеньевич, но не сейчас, потерпите.
Вишневский насилу опомнился. Бунич прав. Если полковник сегодня потеряет еще и Борисова, то может с чистой совестью увольняться из органов.
Он плевался от злости, ощупывал саднящую скулу. Сотрудник СБУ ни разу в жизни не испытывал такого унижения. Ладно, этот тип за все поплатится, дайте только время.
Борисов лежал неподвижно, прерывисто дышал. Кровоточили ссадины на лице, повязка с гипсом пропитывалась кровью.
– Что же вы натворили, Борис Евгеньевич! – сокрушался Бунич. – Теперь придется заново его собирать.
– А я должен был по головке его погладить за такое поведение? – Полковник неприязненно покосился на помощника, в сердцах ударил ладонью по решетке и вышел в проход.
Тихой поступью, смастерив покорное лицо, приближался Войт. За его спиной мерцал Псаренко с каменной рожей.
– Врача в камеру! – прорычал полковник.
– Но его сейчас нет, пан полковник, – пробубнил Войт. – Он приезжает раз в два дня, а медсестру вы сами посадили в камеру. Давайте ее выпустим.
– Да! – резко обронил Вишневский. – Пусть приведет его в порядок. Немедленно доставить из Байдака доктора Павлия со всем необходимым. Чтобы к вечеру эта гнида была как новенькая. Мордвину, когда приедет врач, снова поместить в камеру и без моей команды не трогать. Все понятно?
– Так точно, пан полковник. – Войт начал пятиться, потом развернулся и бросился прочь из подвала.
Через минуту он вернулся, подбежал словно собака, послушно принесшая палку, и доложил:
– Все сделал, пан полковник. Рысько уже едет, минут через сорок привезет врача.
– Поехали отсюда, Бунич, – проворчал полковник, покосившись на помощника.
– Подождите, пан полковник, – вдруг заявил Войт. – А что делать с этой заключенной? – Он показал на камеру с замученной Татьяной Тепленко. – Она вам еще нужна? Боюсь, что эта сучка долго не протянет.
Вишневский колебался. «Эта сучка» уже не нужна. Какого хрена она тут будет лежать и занимать койку? Еще корми ее, ублажай!
– Делай с ней что хочешь, – проговорил он. – Следственным органам эта заключенная больше не требуется.
– Понял, пан полковник, – заявил Войт. – Вот только… – Он стушевался. – Нужно ли оформлять какие-то бумаги, извещать родных?
– Белены объелся? – Полковник сделал свирепое лицо и постучал кулаком по черепу. – Ты что несешь, майор? Какая родня и бумаги? Ее здесь нет, этого объекта в природе не существует! У тебя болото под боком, забыл?
Войт прозрел, заулыбался, стал кивать как китайский болванчик.
Вишневский, не оборачиваясь, зашагал из подвала.
Сначала спецназовцам, слившимся с корягами, было скучно. Зевали и курили караульные, шатающиеся у шлагбаума и вокруг здания. Потом они выбросили окурки, подтянули амуницию.
С крыльца спрыгнул невысокий капитан, широким шагом направился к парковке с машинами. Он вывел со стоянки затрапезный «Фольксваген» и покатил к шлагбауму. Бойцы без разговоров выпустили его за ворота. Через полминуты машина проехала мимо пруда и исчезла за деревьями. Караульные расслабились, вновь достали сигаретные пачки.
Прошло еще минуты три. В здании опять раздался шум. Часовые снова принялись затаптывать окурки, делать вид, что бдительно несут службу.
«Так они сигарет не напасутся», – подумал Павел.
С крыльца спустились те же двое мужчин, которые ранее поднялись на него. Первым вышагивал спортивно скроенный тип в штатском. Пьяным он уже не казался, но был зол как черт. Физиономия его пылала так, будто бы по ней хорошенько съездили кулаком.
За ним семенил невысокий тип в защитном. Он скрывал ухмылку, но она предательски проскакивала на его лице.
Они тоже сели в машину и уехали.
Павел проводил их глазами. Перехватить машину было теоретически возможно, хотя и рискованно, но стоило ли это делать?
В здании бывшей лечебницы снова стало тихо. Караульные занялись своими делами, разбились на клубы по интересам.
– Что-то я запутался, командир, – глухо сообщил в наушник Боев. – Почти ничего не слышу через это чертово окошко. Прибыло некое важное лицо, вроде бы полковник. Потом был шум, драка, люди возмущались, мужик орал, чтобы доставили врача. Я слышал, машина уехала. Видимо, в Байдак кто-то из местных рванул за эскулапом. Потом опять глухие голоса, но уже без ора и драки, и снова кто-то уехал.
– Это были гости из СБУ, – объяснил Павел. – Продолжай нести службу, Рустам. Похоже, нам долго тут куковать.
«Здесь тюрьма, в подвале узники и охрана, это однозначно. Но не факт, что в ней содержится Борисов, – раздумывал Соколовский. – Укропы могли избить любого заключенного, а потом спохватиться, что он им нужен живым. Капитан, наверное, поехал за медиками. Видимо, в Байдак. Скоро привезет. Можно устроить засаду в лесу, тихо взять и допросить. Эскулапы могут не знать, к кому они едут, но капитан обязан быть в курсе. Нет, тоже не вариант. Придется отказаться от столь заманчивой мысли. Если медики и этот капитан не приедут, то укропы, сидящие в лечебнице, забьют тревогу, могут вызвать подкрепление из Байдака, усилят оборону. Ловить медиков на выходе или в лесу? Та же картина. Своим ходом они не доберутся. Капитан повезет их обратно, а брать его – значит насторожить обитателей объекта».
Он сделал перекличку, проверил, нет ли сонных тетерь в отряде. Люди неохотно отзывались. Им уже порядком надоело лежать в болоте.
«Будем торчать тут, пока рак на горе не свистнет, – обрадовал их Павел. – «Но есть и хорошая новость, товарищи бойцы. Нет смысла всему отряду зарабатывать простуду в болоте. Трое могут отползти в лес. Там суше и уютнее. Через час меняемся. Так до тех пор, пока не наступит ясность».
Через час в лесу заурчал мотор, показался раздолбанный «Фольксваген» и въехал на территорию больницы. Вместе с капитаном прибыли двое в белых халатах – какой-то пугливый пожилой задохлик и полноватая женщина средних лет с лицом повидавшей виды медсестры. Она несла небольшой медицинский чемоданчик. Под присмотром автоматчиков медики просеменили по двору и растворились в здании.
Медленно тянулись минуты, складываясь в маленькую, но нервную вечность. Боев помалкивал. Значит, он ничего не слышал либо не придавал этому значения.
Минут через сорок обладатели белых халатов покинули здание. Капитан загрузил их в машину и повез в Байдак. Медики выглядели подавленными, старались не смотреть по сторонам.
Павел еле подавил в себе желание устроить засаду на капитана, который рано или поздно вернется. Отличная возможность все узнать. Этот тип расколется как скорлупа.
«Нет, нельзя, – решил Соколовский. – Терпи, казак, жди подходящего удобного случая. Не шевелись до вечера, до следующей ночи. Таким поступком ты разом все испортишь. Ведь есть другие способы раскрыть тайну, скрывающуюся за этими стенами».
День прошел точно так же, как и все предыдущие. Жизнь в тюрьме застыла. Караул исправно тащил службу, бойцы умирали от скуки. В подвале было тихо. Иногда заходил надзиратель, прохаживался мимо камер, постукивая дубинкой по ладони, словно ждал, что кто-то из арестантов начнет задираться.
