– Не стрелять, болваны! Там же Алиса!
– Да хоть миеллофон… – начал было кто-то с детства знакомый с фильмом «Гостья из будущего», но его голос потонул в визге шин стремительно сорванной Свиридовым с места «Хендэй сонаты»…
* * *
– Куда едем?
– Я же сказала, что… а, ну да. Езжай прямо по этому шоссе. Там будет левый поворот… а потом я покажу.
– А что с этим делать? – произнес Владимир, глядя на корчившегося от боли Моська, с которого, кажется, сошел весь хмель.
– В больницу его, что ли… – неопределенно проговорила Алиса.
– Нельзя мне в больницу… – прогнусавил тот. – Найдут… и тогда кранты.
– Что они тебе там зацепили? – спросил Владимир.
– Рожу раскроили…
– Это я сам вижу. Не могу сказать, что твоя внешность сильно ухудшилась. С такой-то пачей… – скептически протянул Свиридов. – А кровь откуда хлещет?
– Да этот мудила Колян пером зацепил… руку. Пошевельнуть не могу, – пожаловался Мосек.
– Сильно?
– Да идет кровь…
– Останови, Влодек, – сказала Алиса. – Я пересяду. Надо же ему руку перетянуть и рану обработать. А то у него уже весь пиджак кровью пропитался, я смотрю. Как еще только держится…
– Это героин, – пояснил Владимир, притормаживая машину, чтобы Алиса могла пересесть.
– Ты че… я не… – изумленно квакнул Мосек с заднего сиденья.
– Ты не понял, – сказал Владимир. – Ты вино пил?
– П-пил.
– Ну вот. А мы его из цистерны нацедили, в которую один гражданин во время мусорской облавы скинул пакет с героином. И теперь вот… Сам понимаешь, не выкидывать же.
– Так вот ты почему нам так втулял это винище! – разъярился Мосек, позабыв даже о ране. – Ну ты…
– Завали табло, как тебе в свое время советовали старшие товарищи, – спокойно перебил его Владимир. – Ты, кажется, уже получил за свой длинный язык, так сиди теперь и молчи. Кстати, за что это они тебя так рьяно вознамерились в расход пустить, а?
Мосек открыл было рот, чтобы ответить, но тут Алиса, уже снявшая моськовский пиджак и разорвавшая рукав его рубашки, насквозь пропитавшийся кровью, приложила к ране дезинфицирующий ватный тампон, и страдалец утробно взвыл от боли.
– Не ори!
– Так жжжж… жжет же! – мученически зажужжал Мосек. – А-а-а-а! Ой-ой-ой!
– Да не ори ты!
– У-у-у-у, бля-а-а! Больно же!!!
Вопли маленького гоблина продолжались до тех пор, пока Владимир не обернулся и самым что ни на есть выразительным тоном не пообещал выкинуть Моська на обочину, если тот не прекратит этот кошачий концерт.
Мосек угомонился и теперь только изредка мычал и кусал губы…
– Что теперь с ним делать будем? – спросил Свиридов, когда Алиса закончила перевязку.
– А что с ним делать? Сегодня переночует у меня в доме, а потом посмотрим. Утро вечера мудренее.
– А его друзья не пожалуют к тебе в гости?
Алиса презрительно усмехнулась:
– Эти-то? Да нет… можешь быть спокоен, Влодек. Если только, конечно…
– Что?
– Да нет, ничего.
– Да уж если начала – договаривай.
– Если только не приедет сам Котов, – угрюмо выговорила Алиса и тут же поспешно добавила: – Но он приедет только завтра… Он сейчас, кажется, по делам в Германии.
Владимир медленно, словно каждое слово давалось ему с трудом, произнес:
– Насколько я понимаю, ты с Котовым на короткой ноге… Так, Алька?
– Куда уж короче… можешь не сомневаться! – не удержался Мосек, а потом препоганенько захихикал.
Свиридов резко затормозил машину – так резко, что Мосек врезался головой в подушку переднего сиденья и, кажется, прикусил язык, а Алису едва не швырнуло головой в боковое стекло.
А Владимир обернулся и, схватив Моська за короткие, ежиком, рыжеватые редкие волосы, выразительно проговорил, отпечатывая, как дырки каблуком в свежеукатанном асфальте, каждое слово:
– А. Тебе. Сука. Я. Кажется. Сказал. Молчать. Еще. Одно. Слово. И. Тебе. Колян. Покажется. Попечителем. Частной. Богадельни. На. Доброхотных. Даяниях. По. Сравнению. С Тем. Какую. Жизнь. Устрою. Тебе. Я.
И он оттолкнул незадачливого болтуна так, что тот стукнулся затылком о теперь уже заднее сиденье и мучительно икнул.
Алиса молча смотрела в окно.
– Ладно, – выдохнул Владимир. – Что-то зря я затеял эти чудеса на виражах. Алька… где там твоя дача?
* * *
– Что же ты хотела мне сказать?
Алиса выразительно посмотрела на ковыряющегося в тарелке с клубникой Моська и покачала головой. …Владимир, Алиса и Мосек только что закончили ужинать. Если можно назвать ужином поедание обнаружившихся в холодильнике холодных котлет, нескольких упаковок крабового мяса и замороженной клубники со сметаной.
При этом Мосек больше налегал на пиво, тоже, к несчастью, наличествовавшее в холодильнике.
На пятой бутылке он забормотал что-то невнятное, а потом понес такую чушь, что Владимир вынужден был схватить его за шкирку и водворить в комнату, предусмотрительно заперев ее потом.
Вернувшись к Алисе, Владимир присел перед ней на корточки и повторил:
– Так что ты хотела попросить?
– Прежде всего я хотела бы тебе кое-что объяснить.
– Да, я тоже так думаю.
Алиса облизнула губы и, открыв последнюю бутылку пива, отставшуюся после Моська, нервно отпила из нее, отчего хлынувшая белая пивная пена залила ей колени.
Впрочем, Алиса не обратила на это никакого внимания.
– Ты помнишь, как мы расстались… три года назад? Впрочем, зачем я говорю глупости?.. Тем более что я это уже спрашивала. Конечно, помнишь. Так вот… после этого мне не хотелось жить. Я не стала играть в глупые суицидальные игры, но… Одним словом, судьба забросила меня сюда, в Калининград. Здесь я встретила старого друга моего отца… Не такого жулика, как Владимир Казимирович, царствие ему небесное. Он предложил мне стать его компаньонкой в одном рискованном, но весьма прибыльном – и вполне законном – предприятии. А что мне было делать? Жрать-то что-то надо. Ну, я и согласилась… Еще бы я строила из себя чистопородную сучку, – после некоторой паузы договорила она, и эта грубая по содержанию и по сути фраза прозвучала в ее устах почти что задумчиво-нежно.
Владимир молча размазывал указательным пальцем по блюду несъеденную клубнику.
– Одним словом, все кончилось через несколько недель. Мы вылетели в трубу, причем так, как вылетают в трубу только ведьмы на помеле. Но это еще ничего… Выяснилось, что нам помогли разориться. Мне-то только разориться, а Климентьеву, моему компаньону, еще и помогли умереть.
Свиридов поднял голову от варварски растерзанной клубники.
– Конечно, сработали не так профессионально, как ты отрабатывал заказы Китобоя, – глядя прямо в глаза Владимиру, продолжала Алиса. – Но таких, как ты, больше нет… я уже успела в этом убедиться.
Алиса резко отодвинула от себя бутылку пива – она опрокинулась, и пенящаяся жидкость растеклась по столу и вскоре закапала на пол.
– Одним словом, я осталась без копейки денег над трупом компаньона. Если бы у меня был просто нулевой баланс, так я бы это еще пережила. Так нет же… фирма лопнула и оставила после себя долгов чуть ли не на полмиллиона долларов. В общем, я должна триста тысяч.
Свиридов скривил угол рта и сказал:
– Эх, Алька… где же ты была два месяца назад? Я мог бы дать тебе и не такую сумму… Я имел доступ к кормушке, где крутятся миллиарды. Миллиарды мне, конечно, не по зубам, а вот отхватить миллиончик-другой удавалось. Все-таки на «Феррари берлинетта» рассекал по столице.
– Как у Кашалота…
– Что?
– Я говорю, что у Кашалота тоже есть «Феррари берлинетта», – сказала Алиса. – А сейчас эту миллиардную кормушку для тебя захлопнули?
– Еще бы! Меня, можно сказать, ликвидировали.
– Я вовсе не прошу тебя одолжить эту сумму… -…так сказать, внести взнос в семейный бюджет.
– Можно сказать и так, – после некоторой паузы проговорила Алиса. – Конечно, ты скажешь, что я живу не как человек, на котором висит такой значительный долг… Но только не надо спрашивать, откуда у меня этот дом, «Хендэй», личный охранник и еще многое другое.
Владимир кивнул:
– Я понимаю. Мне не приходилось видеть господина Котова воочию, но я много слышал о его щедрости.
– Ведь это он! – хриплым от внезапно прорвавшейся ненависти голосом выговорила молодая женщина. – Ведь это он… мы были его конкурентами, и вот как он обошелся с нами, этот проклятый Кашалот… Климентьева убили, а меня… меня подложили под эту жирную тушу!.. Жирная потная свинья!
И она буквально содрогнулась от отвращения к Котову и самой себе.
Свиридов наклонился к вздрагивающему плечу Алисы, чуть коснулся его губами и негромко произнес:
– Не надо, Алька… все хорошо. Нет… я понимаю… ничего хорошего в этом нет… Но что я могу для тебя сделать?
– Все.
– Все? Я могу сделать даже больше, чем все, но… что нужно? Отработать Котова?
