– Да хотя бы это! – Девушка показала на доски. – Вынес бы ты их, сжег.
– Еще чего! – прикрикнул отец. – Хочешь, чтобы заметили костер? Эта рухлядь и так сгорит, вместе с постройкой.
Расчистив место, Бунчук извлек из темного угла маленький раскладной стульчик, какими пользуются рыбаки. Снял с полки черную коробку, оказавшуюся ноутбуком, опустился на стул и положил компьютер себе на колени.
– Ого, – сказала Анжелика, – ты стал программистом?
– Пришлось, – процедил отец, разглядывая компьютер внимательно.
Он открыл крышку и придавил кнопку включения. Экран матово засветился, Бунчук стал набирать что-то на клавиатуре. Пальцы бегали по клавишам довольно уверенно.
– Какой ты, оказывается, умный, – сказала девушка. – Где научился?
– Чтобы выжить, дочка, научишься всему, – сказал Бунчук. – Я в Тегеране первый год вообще кассиром в магазине проработал. Там такие магазины, женщину на пушечный выстрел к работе не подпускают.
– А что сейчас делаешь?
– Активизирую системы управления торпедой, – ответил бывший морской офицер. – Не мешай.
Бунчук поднял голову, несколько минут рассматривал торпеду, потом толстые губы искривились в улыбке.
– Сейчас, красавица, увидишь маленькое чудо.
Он выразительным щелчком послал очередную команду в память компьютера – и торпеда ожила. Послышалось тихое жужжание, Анжелика отскочила в сторону.
– Ой, – прошептала она.
На пусковой установке торпеды зажегся красненький глазок индикатора. Жужжание стихло. Зато послышался нервный смех – смеялся отец.
– Чего смеешься? – с обидой спросила Анжелика.
– Как с такой трусихой работать? – спросил Бунчук. – Ты подведешь меня в самый ответственный момент.
– Не беспокойся, папа, – сквозь зубы процедила дочь. – В ответственный – не подведу. А тут – мог бы предупредить. И потом, что ты собираешься делать дальше?
– Ничего, – сказал Бунчук. – Осталась одна команда, если ее выполнить, от нас с тобой ничего не останется! Семь раз отмерь, один раз отрежь! – Он улыбнулся. – В этот раз, безусловно, отрезать не будем… – Бунчук наморщил лоб, немного подумал и очень осторожно набрал в командной строке компьютера команду для дезактивации торпеды.
– Ты меня все детство поговорками пичкал, – морщилась тем временем Анжелика. – Надоело. Несерьезно все это.
– В свое время все будет серьезно! – сказал Бунчук, нажимая клавишу. Команда отмены ушла в компьютер. Погас красненький индикатор на пусковой установке. Торпеда как бы вздохнула – и вновь уснула.
– А будет оно, это «свое время»? – наклонила голову набок блондинка, глядя на отца.
– Обязательно будет, над этим и работаем. Куда ж ему деться, – сказал Бунчук.
Анжелика присела рядом, глядя на ноутбук, потирала уставшие руки. Некоторое время они молчали.
– Ну, все, Анжелика. – Бунчук закрыл компьютер, удовлетворенно вздохнув. – Готово. А теперь выйдем.
Колобова вышла через заднюю дверь эллинга, Бунчук задержался. Через некоторое время он вышел к дочери.
– Вот черт, фонарик едва нашел, – пробормотал он. – Анжелика, держись за мной…
Вокруг стояла непроглядная тьма. Они направились вперед по тропинке, едва видневшейся среди густой травы. В ночи шумели прибрежные ивы, слышался тихий плеск речных волн.
– Ты знаешь, сегодня я видела этого лейтенанта, Павлова, – сказала вдруг Анжелика.
– Где? – Бунчук остановился, и дочь налетела на него.
– На сухогрузе принимали отходы, – принялась рассказывать Анжелика. – Он явился туда, хотел разнюхать, что к чему…
– И что же? – спросил отец. – Ему были рады?
– Вот еще! Его прогнали! Отправили восвояси!
– Ставрогин? – Бунчук внимательно смотрел на Анжелику. Та поморщилась.
– Папа, как ты можешь работать с этим уродом. Ну и что, если он адмирал. Меня тошнит от него.
– Пойми, Анжелика, нам без него – никак, – сказал Бунчук. – У нас просто ничего не получится, он многое знает. Скажи лучше, этот Павлов: он не сопротивлялся? – прищурился отец.
– Беспрекословно подчинился, молча уехал.
Отец хмыкнул недоверчиво.
– Его и иранец видел?
– Да, они сидели со Ставрогиным как раз в тот момент, когда прикатил старлей.
Бунчук задумался.
– Придется тебе с ним, Анжелика, поработать. Настырный, сволочь.
– Что же с ним делать? – спросила дочь, глядя на фонарик.
– Не знаешь, что делать? – рассмеялся отец. – Ладно, не кипятись, сейчас подскажу. Кажется, у меня созрел план, как поставить на место этого лейтенантишку.
– Когда ты расскажешь?
– Позже. Дай сигарету, мои закончились.
Отец прикурил от зажигалки, протянутой дочерью.
Свежий речной ветер широкой струей вливался в каюту через распахнутый иллюминатор. Шевелились листки тетради, лежавшей на столе.
Тральщик и сухогруз стояли в порту, на горизонте виднелись силуэты военных кораблей и высоких зданий Астрахани. На тральщике было тихо, только иногда по палубе гремели каблуки матросов. В пустом кубрике сидел Сергей Павлов и, наморщив лоб, внимательно разглядывал снятый с сухогруза маяк. Что это был радиомаяк, сомнений не оставалось. Осмотр этой вещицы такому опытному специалисту, каким был Полундра, сказал многое. Сергей не раз встречался с подобными штучками за время своей бурной деятельности и мог охарактеризовать любой такого рода прибор за пять минут. Хотя вот в этом устройстве пока не все было понятно спецназовцу.
Еще раз повернув радиомаяк в огромных руках, Сергей наконец нажал на герметичную крышку, и она отошла, обнажила внутренности. Среди радиодеталей Павлов увидел жидкокристаллическое табло с несколькими рядами кнопок рядом, на табло были выставлены дата и время – через два дня. Рядом в зажимах были укреплены две обычные батарейки – толстые «пальчики», которые можно купить в любом киоске.
Полундра откинулся на спинку небольшого дивана и задумался. Радиомаяк устроен вообще просто – в этом приборе совмещены функции радиопередатчика и будильника. Часовой механизм срабатывает в определенное время, маяк активизируется и посылает в эфир сигналы. По этим сигналам засекается положение маяка.
Сергей почесал затылок. Собственно, то, что маяком был оборудован сухогруз, само по себе ничего не значило. Маяк могли навесить сами иранцы, чтобы отслеживать перемещение судна. Однако почему маяк должен был активизироваться вскоре после выхода тральщика и сухогруза в рейс, когда корабли будут еще на российской территории? Это выглядело подозрительно.
В дверь постучали, и Полундра отвлекся.
– Войдите! – сказал он.
Дверь открылась, в проеме показался вахтенный. Полундра вспомнил, что фамилия этого матроса была Суриков.
– Товарищ старший лейтенант, – доложил Суриков. – Вас на КПП спрашивает какая-то девушка.
– Что? – изумился Павлов. – Какая девушка? – Он подумал о жене, которая во время приступов ревности могла совершить любое путешествие.
– Красивая девушка, – сказал вахтенный. Он радостно ухмылялся, словно сообщил Полундре о присвоении очередного звания. – Она ждет вас, просила передать, чтобы срочно шли.
Сергей растерянно глянул в иллюминатор, потом нахмурился.
– Спасибо, можешь идти. Разберемся, что за девушка.
– Есть! – Вахтенный, козырнув, исчез.
Полундра поднялся, покрутил прибор в руках, потом вышел в свою каюту, открыл пристенный шкафчик, приподнялся на цыпочках и аккуратно положил радиомаяк на верхнюю полку. Замкнул дверцу и спрятал ключ в нагрудный карман. Подойдя к зеркалу, пригладил волосы и направился на палубу.
Хотелось поговорить о радиомаяке с Истоминым, но, судя по всему, разговор откладывался.
На палубе Сергей осмотрелся. Разгоряченные щеки приятно охлаждал легкий бриз. КПП, за которым оканчивалась территория порта, располагался метрах в трехстах от пирса.
Полундра направился к рубке. Истомин был там.
– Арсений, у меня к тебе разговор, но сейчас я на берег, – предупредил Сергей и направился к трапу.
У трапа смеялись два матроса.
– И я, слышишь, в тот же день с ней и познакомился. Уже после танцев, – белозубо улыбался один из них.
– А что же твоя Марина? Все, окончена любовь? – поинтересовался второй.
– А я так считаю – одна любовь другой не помеха, – принялся рассуждать рассказчик.
Когда Полундра проходил мимо, оба смолкли и окинули Сергея такими взглядами, что Павлову стало не по себе. Впрочем, он еще не знал, зачем его вызывают.
Перед воротами КПП прохаживалась та самая танцовщица, с которой он познакомился на банкете. Девушка, на которой были белые джинсы и яркая розовая блузка, выглядела весьма эффектно.
Увидев Сергея, танцовщица улыбнулась.
– Добрый вечер, – произнесла она, подходя ближе. – Вы удивлены моим появлением?
– Н-нет, – сказал Сергей.
По правде, он был удивлен, и еще как. Красотка тогда взволновала его, и хотя, вспоминая о жене и сыне, Полундра ничего себе не позволил, он мог себе признаться, что – пусть ненадолго, пусть на несколько часов, – был порядочно увлечен ею. Слава богу, что события, которые стали разворачиваться вслед за тем банкетом, полностью вытеснили ее образ из его памяти.
