Было отчаяние, не на проданной картине — наяву. Мысли и воспоминания путались, как голые ветки промерзшего кустарника, за которым простиралось, сливаясь с небом, бесконечное заснеженное поле.
Под самый Новый год Дед Мороз преподнес следственной бригаде «подарок»: тридцатого в восемнадцать тридцать неизвестный киллер стрелял в подполковника Калитина.
Вячеслав Иванович отделался ранением в бедро и… разбитой бутылкой шампанского. Он нес ее в кармане пальто и упал на нее, бросившись плашмя на лестничную площадку. Вместо третьего выстрела последовал щелчок, очевидно, пистолет заклинило, как это часто бывает с устаревшими «тэтэшниками» (марку оружия установили по двум стреляным гильзам). Сосед Калитина, который в это время прогуливал собаку, утверждал, что от дома на большой скорости отъехала иномарка, но цвета ее он не разобрал из-за темноты, а в моделях не разбирался.
Что и говорить, не работа, а стыд и срам для любого уважающего себя наемного убийцы. Это-то как раз и настораживало. Никакими особыми секретами Калитин не владел, угрозу для преступников представлял не большую, нежели остальные следователи бригады. Было, правда, одно обстоятельство, которое дорогого стоило. За два часа до покушения он побывал в больнице, где долго разговаривал со Станиславом Рачинским.
Оружие горе-киллера числилось в картотеке МВД. Старенький «тэтэшник» принадлежал одному из инкассаторов, убитых на Волхонке.
— Вот оттуда и ноги растут, — уверенно заявил Зубров на следующее утро, явившись по вызову Акинфиева. — И Рачинский, и «пушка» — из одной группировки. А Калитин ближе других подобрался к ней, вот его и решили прижучить.
— Ой ли, Сергей Николаич? — посмотрел на коллегу Акинфиев поверх очков. — Уж больно у вас все просто получается. А что, если кому-то понадобилось списать на банду Кныхарева…
Договорить ему помешал телефонный звонок. Старик снял трубку с такой поспешностью, будто давно ожидал его, и, приложив к губам палец, стал слушать невидимого собеседника. Лишь изредка Александр Григорьевич вставлял лаконичные замечания.
Во время разговора в кабинете поочередно появились Рыбаков, Шелехов, Верченко, последним вошел Демидов.
— Кто по банку Крапивина?.. — удивленно переспросил
Акинфиев, прикрыв трубку ладонью. — Ах, вон оно что! Им, значит, с первого числа?.. Передать?.. Ну-ну… Генеральную я понимаю. Спасибо тебе, Георгий Наумович, спасибо… Взаимно, своих поздравь от меня.
Глаза Шелехова светились загадочным блеском, меж тем как Акинфиев заметно потускнел.
— Мощная у вас агентура, Александр Григорьевич, — усмехнулся начальник.
— Так я же работаю, — уколол его Акинфиев и отвернулся к сейфу.
Шелехов посмотрел на его ноги в валенках, перехватил взгляд Зуброва, подмигнул и указал глазами на несколько экзотическую обувь старика, в которую он имел обыкновение переобуваться в кабинете. Сторонник теории «Держи ноги в тепле» сделал вид, что не заметил этой игры.
— Только что я вернулся из Генеральной прокуратуры, — заговорил Шелехов быстро и решительно. — Как и следовало ожидать, там не в восторге от нашей работы, но это больше касается положения в целом, а следовательно, нас с Демидовым…
«Будет тебе изображать жертву, — подумал Акинфиев, громко лязгнув дверцей сейфа. — Можно подумать, ты туда поехал, чтобы огонь на себя принять!..»
— Про вчерашнее покушение на Калитина уже, как вы знаете, прознали журналисты, — продолжал Шелехов и в подтверждение своим словам выложил на стол свернутую газету. — Разумеется, ответственность за него ложится на банду Кныхарева, на счету которой полсотни преступлений за последний год. Но какая-то доля вины лежит и на нас — нам оказалось подследственным дело об убийстве одного из членов банды Кныхарева — Большакова. Прямо скажем, оперативностью блеснуть в этом деле не удалось. Спешу сообщить, что распоряжением вышестоящего прокурора — слово «вышестоящего» Шелехов многозначительно выделил голосом. Акинфиев при этом побагровел, а Демидов и даже молодой Зубров опустили головы, чтобы скрыть усмешки, — убийство Большакова, покушение на Калитина и все, что связано с делом Кныхарева, передается ФСБ, которая занимается деятельностью одной из мощных финансовых структур…
Манера Шелехова изъясняться по принципу «знаю, но вам это ни к чему» при том, что он ничего не знал, в иные времена вызывала улыбку. Сейчас же дело принимало неожиданный оборот, и витиеватая тирада была оценена совсем по-другому.
— Нам предписано активизировать усилия в изобличении маньяка… — вещал начальник управления.
— А что, вышестоящему прокурору уже известно, что это маньяк? — деликатно осведомился Зубров.
— Приберегите свои остроты до лучших времен! — не сумел скрыть раздражения Шелехов и посмотрел на прокурора. — Разумеется, если будут представлены неопровержимые доказательства связи убийств Черепанова—Авдышева с деятельностью банды Кныхарева, мы наши усилия объединим.
Ушел он, не простившись. Все так и застыли в молчаливом недоумении. И только Акинфиев, знавший, в чем дело, бесшумно зашаркал валенками по кабинету.
— Еще не доказано, что Опанас работал с Кныхом, — негромко произнес Рыбаков.
— Доказано, — возразил Акинфиев, глядя куда-то в пространство. — В том-то все и дело, что доказано. Вчера Рачинский дал показания. Опанас присвоил деньги после налета на инкассаторскую машину. — Старик остановился и пристально посмотрел на Рыбакова: — А разве вы, Константин Евгеньевич, этого не знали? Не с той ли операции вы были знакомы с Опанасом?
Рыбаков поднял на Акинфиева изумленный взгляд.
— Не понял, Александр Григорьевич. Это что же, выходит, они разделили добычу со мной?
Кто-то нервно хохотнул, пытаясь разрядить обстановку.
— Разве я так сказал? — с невинным видом вопросил Акинфиев.
— Опанас хапнул деньги. Я был с ним знаком, — спокойно произнес старлей. — Какой отсюда, по-вашему, следует вывод?
В кабинете повисла зловещая тишина.
— Простите, — нарушил наконец паузу старик. — Я совсем не это имел в виду.
— А что?
— Кажется, вы мне рассказывали в день убийства Большакова, что провалили операцию по обезвреживанию банды? Разве это было не на Волхонке?
— После этого я задался целью засадить Большакова за решетку. Видимо, он почувствовал, что ловушка захлопнулась…
— Да, да. И Кных вас опередил, — снова замельтешил перед глазами Акинфиев. — Вернее, не Кных, а некто Грач.
— Грач?! — удивленно воскликнул опер.
— Непосредственный убийца Большакова Грач был опознан Рачинским, когда Калитин предъявил ему фотографии. Ранее этот самый Грач два года считался мертвецом. Он взорвался в автомобиле вместо своего шефа, у которого работал телохранителем. А шеф этот — протеже бывшего министра финансов, который какое-то время консультировал «Коммерсбанк». Через него проходили немалые деньги на восстановление Чечни. Теперь, когда стало известно, что Грач жив, у ФСБ появился шанс ухватить за хвост мафию — не банду, заметьте, а мафию. Сами знаете, у «спрута» или как там эту гадину зовут, голова может быть на очень большой высоте от хвоста.
— А еще можно спустить эту голову потихоньку на тормозах. С большой высоты, — вслух подумал Зубров.
Его, однако, никто не поддержал. Демидов сердито покосился на молодого следователя и покачал головой.
— Теперь понятно, — произнес Рыбаков.
— Что вам понятно, Константин Евгеньевич? — спросил Акинфиев. Он сел на стул у окна и, скрестив руки на больном животе, уставился в стену напротив.
— Почему Рачок отказался говорить со мной. — И почему же?
— Мне нужна была информация об одном депутате. Но я не мог дать никаких гарантий.
— О каком депутате? — не выдержал молчавший до сих пор Верченко.
Рыбаков усмехнулся.
— Кто из нас по экономике работает — я или вы?.. Вот и узнайте, кто консультировал «Коммерсбанк» и в чьей машине взлетел в воздух Грач. А заодно — почему так случилось, что его не опознали — хотя бы по зубным пломбам.
— Зубы у него были здоровые, — задумчиво произнес Акинфиев.
Рыбаков уже знал, что после перемирия в Грозном Перельман оказался в оппозиции, пытался наладить связь с Яндарбиевым, но тот не рискнул принять его накануне президентских выборов, и теперь Андрей Иосифович, «не пользующийся служебными машинами», заваривает со товарищами новую «горячую точку», организовав группу финансовой поддержки белорусских реформ. Обо всем этом писали газеты. Вот только почему-то «четвертая» власть забыла поведать о том, кто такие «покойник» Грач, «ресторанный вышибала» Круглов, почему «банкрот» Крапивин вот так запросто умотал за кордон и какова во всем этом деле роль бандита Кныхарева. Никто не обратил внимания и на появление очередного частного охранного предприятия на Варшавке во главе с отставным полковником ГБ — эка невидаль!
