— Марат, ты уснул?
— Секунду. Целюсь, не хочу зря жечь ваши патроны.
И куда, интересно, он целится?! В направлении бутылки или…
Темно, не видно ни фига, что он там делает, только силуэт и нечёткие размазанные движения…
Вот я как-то не обратил внимания, когда Стёпа сказал что-то типа «…если не сумеем с его коллегами по уму обнюхаться, запросто перебьём друг друга, и никаких задач уже не будет…», а теперь понял, что он имел в виду.
Пауза кончилось, в десяти шагах от нас трижды шлёпнул «Вал».
Сейчас, в предутренней морозной тиши, был отчётливо слышен каждый негромкий шлепок: «тыщщ», «тыщщ», «тыщщ»…
В оконном проёме щелкнуло, и раздался звук льющейся воды.
— Хорош патроны тратить, — сказал Стёпа. — Струя есть, видно, что не имитация.
Постояли ещё с минуту, чего-то выжидая.
— Седьмой? — внезапно раздался голос сзади.
Я чуть не подпрыгнул на месте: ни звука шагов, ни какого-либо движения не заметил, а до стройки метров сто как минимум и сплошной сугроб!
— Так точно, «Седьмой»! — нарочито бодро отозвался Марат.
— Кто с тобой?
— Это свои, с Большой Земли. Есть два кода.
— Коды назовите.
Стёпа негромко, но внятно, с расстановкой произнёс две группы цифр.
Возникла небольшая пауза. Человек во тьме совершал какие-то движения, возможно, подавал кому-то знаки.
— Оружие заберём? — ровным голосом уточнил Стёпа.
— Минутку, сейчас командир подойдёт.
Спустя минуту за спиной у нас возник ещё один голос:
— Спасибо за представление, господа. Можете забрать свои стволы.
Тут я уже не «чуть», а реально подпрыгнул.
Вот этого я точно не ожидал!
— Ну слава Богу, — с облегчением пробормотал Марат. — Здорово, командир!
— Привет, Марат. Рада, что ты жив.
Да, ребята, это не описка, именно «рада».
Командиром у «барсов» была женщина.
Из тех продуктов, что захватили Иван с Володей, Нинель умудрилась приготовить картофельный суп-пюре с галушками. Пюре, правда, — это только название, суп получился жидковатым. Но его было много, всем хватило, даже с добавкой, и если учесть, что в состав блюда входили аж три ингредиента (несколько картофелин, кусочки теста и соль), то в целом получилось очень даже недурственно. На второе был сладкий чай с блинами, которые приготовила Валентина и дала Нинели с собой.
Мы, товарищи местные, избалованные блинами (!) да крестьянским салом, провоцирующим у людей неподготовленных лютое недержание, трапезничали степенно и лишнего не брали. А изголодавшиеся «барсы» метали за обе щёки и нахваливали. И все как один попросили добавки.
— Это просто царский обед, — в завершение трапезы сказала командирша «барсов».
— Это завтрак, если по времени, — поправил Юра.
— Это царский завтрак, — не стала спорить командирша. — Даже в лучших ресторанах Европы не было так вкусно!
Нинель была счастлива. У нас в доме основной повар — Валентина, так что дочурке нечасто удаётся блеснуть кулинарными талантами и сорвать аплодисменты восторженных гурманов.
С того момента, как стало светло и можно было рассмотреть черты лица, «барсы» всё время пялились на нас, словно бы пытаясь понять, те ли мы на самом деле, за кого себя выдаём, или это какая-то хитрая инсценировка.
Господи, сколько у них сложностей… «Обнюхивание» вот это, на грани братоубийственной войны, подозрения, постоянное недоверие, коды всякие, проверки… Они что, в самом деле думают, что мы такие искусные лицедеи, походя обвели Марата вокруг пальца, и вообще всё это спектакль в их честь?
Никогда не буду разведчиком. Ну их к лешему, с их конспиративными вывихами и загибами, от такой работы у нормального человека может запросто повредиться рассудок.
После завтрака, однако, «барсы» размякли и подобрели. То ли поняли наконец, что мы в самом деле хорошие ребята, а вовсе не играем, то ли просто от голода были такие злые и напряжённые, но факт: после еды они прекратили пялиться и стали относиться к нам заметно теплее.
Да, Стёпа слегка удивил за завтраком. Нинель разливала суп в пиалы и передавала через стол.
Стёпа подал такую пиалу командирше «барсов» и негромко сказал:
— Держите, Лизавета Юрьевна.
Командирша проявила незаурядное самообладание, пиалу взяла спокойно, поставила перед собой и замороженным голосом спросила:
— Мы знакомы?
— Я читал ваше досье перед заброской.
— А, ну да… Могла бы догадаться…
Познакомились. Командирша — Лиза, позывной «Барс-1»; «Барс-2» — Женя; «Барс-3» — Валера. Марат, стало быть, «Барс-4», правильно он предположил.
Лиза была худенькой, невысокой, можно сказать, миниатюрной, возраст — от тридцати до сорока. У тренированной женщины-бойца, к тому же стриженной под машинку, трудно вычислить реальный возраст. Спутники её были под стать Марату, крепкие ребята атлетического сложения, но при этом не перекачанные, даже при обиходном минимуме движений можно было сделать вывод, что они гибкие и ловкие.
Готовили и завтракали на кухне, а в спальне протопили печку и из подручных материалов, оставшихся в квартире, оборудовали несколько спальных мест. Иван — товарищ бывалый, никаких инструкций не нужно, прекрасно понимает, что люди несколько дней спали урывками, в самых неподходящих условиях, и полноценный отдых сейчас будет очень кстати. Не помню кто сказал: «Заснул на посту — считай, что погиб сам и погубил товарищей». Речь шла, судя по контексту, о караульной службе, но в целом это изречение вполне применимо к любой сфере боевой деятельности. Когда человек долго недосыпает, все его боевые параметры падают, а склонность к фатальным ошибкам возрастает.
После завтрака Иван не стал дожидаться намёков и прямым текстом заявил:
— Ну что, до темноты из дома всё равно выходить нельзя. Надо провести время с пользой для дела. Давайте мы поспим маленько, а вы тут посекретничайте, обсудите свои шпионские дела. Потом поменяемся.
Нинель, Володя и Иван пошли отдыхать и взяли с собой Марата, хотя он и возражал под предлогом того, что ему необходимо принять участие в совещании.
Лиза пожала плечами, дескать, воля ваша, но Нинель сказала:
— Вот что тебе сейчас необходимо, так это перевязка и доза анальгетиков. Так что марш в спальню и без разговоров!
Марат было вскинулся, боевито так, горделиво, но Лиза сделала один экономный жест: ткнула пальчиком в сторону выхода, и наш бравый герой тут же сник и безропотно позволил себя перетащить в спальню.
Показательно.
Жест можно трактовать как угодно (в диапазоне от «заткнись» до «делай, что врач говорит»), но с дисциплиной у «барсов» полный порядок. Командиру даже слов говорить не надо, достаточно пальчиком шевельнуть.
Затем мы поприсутствовали при последнем всплеске паранойи (а я-то думал, что после завтрака всё уже кончилось и мы теперь свои в доску).
Нинель меняла Марату повязки — а вы помните, что с этим парнем сделали, так что процедура не для слабонервных, мучительная такая процедура, с кровью и сырым мясом. Так вот, когда Нинель его раздела и стала отдирать старые повязки, из спальни раздались стоны боли, слышные даже на кухне…
И тут «барсы» вдруг встали и в полном составе пошли в спальню.
Ну и мы за ними пошли, не поняли, что они собираются делать, встревожились.
Хотели убедиться, что их боевого брата в самом деле пытали, или что?!
Я так и не смог внятно ответить на этот вопрос, но, похоже, Стёпа был прав, когда сказал, что «барсы» после сдачи от собственной тени шарахаются.
В общем, они посмотрели на его раны, постояли немного молча, склонив головы, как на похоронах, затем развернулись и вышли.
Лиза задержалась в дверях, словно бы решая, стоит это делать или нет, затем подошла к корчившемуся от боли Марату, погладила его по голове и предательски сырым голосом сказала:
— Спасибо, брат. Ты — лучший…
Не знаю, правильно это было или нет, но я даже из прихожей заметил, что Марат чуть не расплакался. Во всяком случае, слезинка у него по щеке сразу побежала.
Потом, чуть позже, я несколько переосмыслил этот жест.
Паранойя или нет, но, на мой взгляд, с точки зрения «барсов» — жёстких несгибаемых бойцов, это был момент, ради которого стоит жить.
Это была не проверка, «пытали или нет», а почётный караул.
Это они его так поблагодарили за то, что принял муки смертные, но не сдал группу.
Ни медалей.
Ни чинов.
Ни денег.
А просто вот так: «спасибо, брат, ты лучший»…
«Гвозди б делать из этих людей.
Крепче б не было в мире гвоздей…» (с)
* * *
Отсалютовав Марату, «барсы» вернулись на кухню.
Ненасытный Юра поставил чайник, мотивировав тем, что с завтрака осталось немного заварки и колотого сахара, а чаепитие никогда не повредит задушевному разговору, и мы неспешно побеседовали за жизнь.
