Запрелов спросил Чупанова:
– А где командир первого взвода?
Замполит роты пожал плечами:
– Не знаю! Я посылал за ним посыльного, но тот вернулся ни с чем, лейтенанта дома нет. А может, никак не проспится!
– Ладно!
Запрелов прошелся вдоль строя, пока не прибыли командир батальона и начальник штаба. Дежурный по части капитан Яковлев стоял перед коробками рот, но отчего-то старался не смотреть на Илью. Что ж, его дело.
Подошел к офицерам управления. Странно, но и парторга части не видно. Уж Русанов должен бы быть на месте, он никогда не пропускал построений. И вообще. все вокруг выглядело странным. Наверняка личный состав части знал о происшествии во второй роте. Знал от рядового до комбата, но никто ничем и никак не выдавал этого. Обычно даже несравнимо более мелкие выходки солдат или офицеров вызывали перед построением оживленное обсуждение, сейчас же батальон молчал. Словно получил на это приказ. А может, так и было? Но когда комбат успел отдать этот приказ? Странно, все очень странно. По идее шухер должен подняться не слабый. Но пока молчок. Возможно, до прибытия командира части? Возможно.
Палагушин появился неожиданно. Въехав на плац на своем командирском «УАЗе». С ним был и начальник штаба. Запрелов поспешил на свое место. Заместитель комбата подал команду «Смирно» и доложил Палагушину о построении батальона. Тот, поприветствовав подчиненных, приказал всем офицерам и прапорщикам выйти из строя. Это была обычная процедура. Командиры подразделений и штабисты выстроились перед ним в линию, метрах в двадцати от рядового личного состава. Запрелов ждал, что сейчас Палагушин объявит о ночном происшествии и назначит служебное расследование. Но вместо этого комбат достал из кителя какую-то бумажку.
Подошел к Илье:
– Капитан Запрелов!
– Я!
– Вот здесь дежурный принял шифрограмму, уж не знаю, какая надобность была использовать специальную аппаратуру для того, чтобы передать обычное, не составляющее никакого секрета предписание, но, видимо, в штабе дивизии посчитали по-иному. В общем, вам, Запрелов, немедленно предстоит убыть в Ашхабадский гарнизонный госпиталь в распоряжение его начальника полковника Троянова.
Илья удивился:
– Зачем?
– Это, капитан, от полковника и узнаете. Шифрограмма подписана начальником штаба дивизии и подлежит исполнению. Думаю, вызов в госпиталь связан с какой-нибудь медицинской комиссией. Вы же были ранены в Афганистане?
– Был!
– Короче, в Ашхабад едет начпрод, на моей машине, вы следуете с ним! По дороге дома возьмете все необходимое для лечебного учреждения.
Он окликнул начальника продовольственной и вещевой служб части:
– Старший лейтенант Григорьев!
Тот ответил из коробки офицеров управления:
– Я, товарищ подполковник!
– Машина в вашем распоряжении. Забирайте Запрелова, и в Ашхабад. Доставите капитана к КПП госпиталя.
– Есть!
Запрелов повернулся к Чупанову:
– Хрен знает что! И нашли время для комиссии!
Артем спросил:
– А эти осмотры что, на самом деле должны периодически проводиться?
– В госпитале говорили, что да, но я думал, все это так, пустота! Тем более проверить меня можно и в санчасти. Но делать нечего. Придется ехать! Ты давай здесь держи руку на пульсе. С Городиным обязательно разберись, возьми с него объяснительную.
– Если он не станет ее писать?
– Скажи, что я приказал. И добавь: не напишет, я приеду, поговорю с ним лично. В каптерке! Ну, давай, удачи!
– Тебе удачи, командир!
«УАЗ» с начпродом за старшего машины и капитаном Запреловым покинул часть в 8.40. Заехали на квартиру командира роты, где Илья сложил в «дипломат» туалетные принадлежности, бросив туда же книгу, блок сигарет «Опал» и смену нижнего белья. Медицинская карточка находилась у водителя. Так что можно было ехать. Он спустился на улицу, и ровно в девять армейский вездеход, проехав контрольно-пропускной пункт гарнизона, пошел в сторону Меджера. Дорога к Ашхабадской трассе лежала рядом с бараком Ирины. Проезжая мимо, Запрелов взглянул на окна, но никого не увидел. Дворы были пусты. Все уже ушли на работу. Не выспавшись ночью, Илья откинулся на заднем сиденье и под мирный звук тихо урчащего автомобиля уснул. Он проспал почти всю дорогу, 400 километров, лишь раза четыре отрываясь ото сна. В двух случаях, когда им приходилось проходить пограничные посты – дорога в основном шла параллельно рядам колючей проволоки с контрольно-следовой полосой государственной границы с Ираном и тщательно контролировалась погранцами.
В Ашхабад въехали около трех часов пополудни. Подъехали к госпиталю. Запрелов поинтересовался у начпрода:
– Ты сегодня думаешь вернуться?
– Нет! Машину отпущу, а сам по делам. До завтрашнего вечера проторчу здесь точно. Надо форму получить для постоянного состава, еще кое-что, бумаги подписать, короче, работы хватит!
– И на чем повезешь эту самую форму?
– Палагушин с командиром автобата договорился. Тот выделяет «КамАЗ».
Подумав, Запрелов попросил:
– Ты вот что, Серега! Как назад соберешься ехать, подскочи сюда? Может, и я к этому времени освобожусь. На КПП о тебе знать будут, меня предупредят. А то сам знаешь, как отсюда к нам добираться штатским транспортом.
– Без вопросов, капитан! Заскочу обязательно, только ты наряд предупреди, а то где мне тебя искать?
– Все сделаю! Давай!
– Давай!
Расставшись с сослуживцем и предъявив на КПП лечебного учреждения предписание, Запрелов прошел в здание управления госпиталем. Действительно, как оказалось, его вызывали на индивидуальную медицинскую комиссию. И обследовали два дня, гоняя из кабинета в кабинет по всем корпусам госпиталя. Как и предполагал капитан, эта комиссия оказалась чистой формальностью. Медперсонал особо не вникал в состояние здоровья офицера, ограничиваясь беглым осмотром и стандартными фразами-вопросами: жалобы есть? Нет? Хорошо! Пишем – здоров! По сути бесполезно проторчав в госпитале два дня, Запрелов наконец к четырем часам вечера 21 мая получил обратное предписание, предлагавшее ему вернуться в часть не позднее 23 числа. А посему капитан вышел на КПП в половине пятого. Спросил у наряда, не подъезжал ли автобатовский «КамАЗ» и не спрашивал ли его чернявый старший лейтенант. Получив отрицательный ответ, хотел было проинструктировать прапорщика, но тут показалась крытая тентом машина, из кабины которой выпрыгнул Григорьев. Он увидел Запрелова:
– Во повезло! Ну ты как, освободился?
– Освободился!
– Отлично! Значит, можем дергать в Меджер?
– Можем!
Начпрод повторил:
– Отлично! Я боялся, ждать придется! А так по пути и водочки клюкнуть успеем. Ты как насчет этого?
– Нормально. Но смотрю, ты уже клюкнул!
Лицо Григорьева расплылось в довольной улыбке:
– Не без этого, но так, для затравочки. А оттянемся перед дорогой длинной в чайхане на выезде. Там натуральный шашлык делают. Даже из свинины, так как шашлычник, – русак Шурик. Поедим нормального мяса, а не надоевший люля-кебаб верблюжий.
В шашлычной зависли на добрых три часа. Шурик, на самом деле оказавшийся мужчиной лет пятидесяти, русский, но родившийся и проживающий всю сознательную жизнь в Ашхабаде, приготовил отменный шашлык. Под него уговорили пол-литра водки и с дюжину бутылок хорошего чимкентского пива. Водитель остался доволен и не торопил офицеров: когда ему еще придется вот так от пуза поесть не бурду армейскую, а свежее, прекрасно приготовленное мясо?
Вышли на трассу в полдевятого. «КамАЗ» шел не так шустро, как легковой вездеход, но водитель все же держал скорость в пределах семидесяти километров в час, нарушая все приказы и инструкции автомобильной службы округа, предписывающей скорость движения не более пятидесяти километров.
Пройдя две трети пути, когда уже наступила ночь, на перекрестке, где к трассе примыкала дорога от населенного пункта Каахка, начпрод вдруг приказал водителю:
– А ну давай, солдат, направо!
Илья спросил:
– Зачем? Чего мы в этом кишлаке забыли?
Григорьев объяснил:
– Дружок у меня тут в ракетной бригаде начальником службы ГСМ служит. Спирту обещал. А мне все недосуг выбраться к нему было. Не упускать же подвернувшийся момент?
Запрелов показал на циферблат часов, встроенных в переднюю панель кабины «КамАЗа»:
– Ты на время-то посмотри.
Светящиеся стрелки показывали 23.20.
Это совершенно не смутило старшего лейтенанта:
– И что? Леха в самом поселке живет, недалеко от железнодорожной станции. Нам в войсковую часть и въезжать не надо. А спит, разбудим, невелика фигура! Короче, боец, – Григорьев повернулся к водителю, – давай сейчас прямо, первый перекресток налево, дальше скажу, куда ехать. Но недалеко!
Водитель подчинился, а Запрелов лишь покачал головой. Он удивился поведению всегда тихого и незаметного в батальоне Григорьева.
«КамАЗ» остановился возле двухэтажного кирпичного дома.
