- Зоенька, - повторил он. – Ну пойми же, мы просто не те люди, которые смогут это сделать. Мы по природе не такие. Понимаешь?
- Понимаю, - Зоя с окаменевшим лицом встала с тахты и вышла из комнаты.
Женя расстроенно выпрямился. Он исчерпал имевшиеся у него слова и доводы, чтобы объяснить ей всю нелепость и безнадёжность её замысла. Но, по-видимому, это превратилось у Зои в идею-фикс, а сбить человека, зациклившегося на каком-то пунктике, очень трудно. По крайней мере, Женя не знал, как это сделать. Досада переполняла его как кипящее молоко кастрюлю. Он раздражённо посмотрел на телевизор и выбросил вперёд руку с дистанционкой, будто стреляя из пистолета. Экран вспыхнул и погас. Женя швырнул пульт на тахту, поднялся и пошёл вслед за Зоей.
Она сидела на кухне за столом, подперев голову руками, спиной к нему, и смотрела в окно. Женя подошёл к ней сзади и, обняв, прошептал на ухо:
- Я люблю тебя.
- Уходи, - глухо сказала Зоя.
Хотя Женя ожидал чего-то подобного, он почувствовал, как сердце его оборвалось и рухнуло вниз, в пустоту.
- Не делай этого, - сказал он.
- Уходи, - повторила Зоя. – Ты любишь не меня, а себя. И переживаешь только за себя. Больше всего боишься, как бы с тобой чего не случилось. Если при тебе будут кого-то избивать, ты пройдёшь мимо, чтобы не досталось тебе. Если тебе дадут по морде, ты смолчишь, чтобы не получить второй раз. Ты не сможешь сделать ничего, если при этом будет существовать какая-то угроза для тебя. Ты просто боишься, Женя, а стараешься выдать это за рассудительность, подкрепляя всё умными словами.
- Это неправда, - мягко сказал Желток.
- Это правда, Женя. И хуже всего то, что ты сам не можешь признаться себе в этом. Уходи.
Он взял Зою за руку и крепко сжал её.
- Хорошо, - сказал Женя. – Но знай, всё, что я говорил – правда. Я готов умереть за тебя. Но, умереть ради того, чтобы спасти, а не ради того, чтобы ты погибла.
Он наклонился и поцеловал её. Затем повернулся и вышел из кухни. Зоя сидела за столом, слушая, как он одевается. Вскоре хлопнула входная дверь, и всё смолкло.
Несколько минут она просидела не двигаясь. Затем встала и направилась в комнату, к бару. Не глядя, наощупь, взяла первую попавшуюся бутылку и, свинтив пробку, налила чуть-ли не полный стакан из толстого резного богемского стекла. С полным стаканом она вернулась обратно на кухню, по дороге вспоминая весь разговор сегодняшнего вечера. Удалось ли ей зацепить Женю? Несколько крючков с наживкой он ухватил. Действовать следовало осторожно, но времени уже почти не оставалось. Следовало подумать о том, как вести себя завтра. Зоя почти не сомневалась в том, что завтра Женя вернётся.
- А всё-таки ты трус, - сказала она, глядя в окно. – Трус.
Одинокая сухая слезинка скатилась по её щеке и упала в стакан. Но она этого не заметила.
Проститутка, стоявшая у гостиницы «Театральная», была одета в белую кофточку, юбку-«мини» и лёгкий светлый плащ. Поскольку, чтобы демонстрировать всё, что открывалось юбкой, плащ приходилось держать расстёгнутым, то было видно, что ночная прохлада уже запустила в неё свои цепкие когти. В ожидании клиентов девица цокала каблучками по асфальту, создавая подобие чечётки, а руки держала в карманах плаща, чтобы в нужный момент, рывком распахнув его, мигом принять нужное положение. Сумочка, висящая у неё на плече, равномерно похлопывала девушку по спине во время этой производственной гимнастики.
Завидев приближающегося Симона, она в мгновение ока сменила дребезжание ногами на томную расслабленную походку. Контраст оказался настолько разительным, что если бы не тяжесть, лежащая на душе, Симон бы заржал на всю улицу. При ближайшем рассмотрении девица оказалась не ахти, но это ему было по барабану.
- Сколько? – с улыбкой от уха до уха и видом полной бесшабашности обратился он к путане, не тратя времени на долгие церемонии.
- Двадцатничек, - кокетливо ответила шлюшка, - за час.
- Какой час, - широко развёл руки в стороны Симон. – Счастливые часов не наблюдают. Гуляем всю ночь.
Подруга встала в охотничью стойку и только что не забила хвостом по тротуару.
- Полтинник, и у нас королевская ночь, - деловито сообщила она.
- О-кей, малютка, базаров нет. Только нас пятеро, нужны ещё четыре твоих подруги. Обеспечишь?
- Аск, - блеснула знанием английского девица. – Через час команда будет в сборе.
- Годится, - Симон приобнял её за плечи. – Тут ещё знаешь что? У вас есть … такая …Инга. Один из наших, Колян, был с ней прошлый раз. Просил, чтоб для него. Специально … А за мной ему ещё кое-что висит … Ну, сама понимаешь …
- Инга? Так это не из наших. Она из эскортниц. Их, видно, в прошлый раз по вызову заказывали.
- Вот этого я не знаю. Я в прошлый раз с ними не гулял. Только, меня Колян просил, чтобы Инга точно была. Тогда, давай, пусть ваших ещё трое подкатят, а я туда позвоню, закажу её. Там какой телефон?
Проститутка беспокойно задвигалась под тяжёлой рукой Симона. Мало ли, вдруг клиент передумает и наберёт себе сразу девушек по заказу, чтобы не ждать.
- Бесполезно, - сказала она. – Инга, всё-равно, уже не работает.
- Как не работает? Колян с ней … Дней десять назад …
- Вот, десять дней назад была, а сейчас нету. Уехала она. Уже с неделю назад. Девчонки сказали.
- Да ну? - уже непритворно изумился Симон.
- Точняк. Вышла замуж и уехала. Вот такие, вот, дела.
- А куда уехала?
- Какая тебе разница? Что, поедешь в другой город уговаривать, чтобы с Коляном твоим сегодня перепихнулась?
- Не, - Симон осклабился. – В другой город не поеду. Это точно. Пускай Колька имеет то, что имеется. Ага?
- Ну вот. И не волнуйся. Отработаем не хуже твоей Инги.
- Лады, - Симон ещё раз показал зубы, хотя при каждом упоминании имени сестры внутри него что-то переворачивалось.
- Тогда через час. Смотри не опаздывай. Я девчонок соберу.
- Не прощаемся, - сказал Симон, хотя больше встречаться с этой шлюхой он не собирался.
Единственный, кто ему сейчас был нужен, это Лёва Райзман.
В этот же вечер произошло ещё одно событие. В первой городской больнице, одной из тех, которые днём посетил Симон в поисках Инги, скончался пациент. Пелешян Артур Константинович, 1980 года рождения. Подобного результата при его поступлении не мог предугадать никто. Пелешяна доставили в больницу два старших брата. Всё, что было у него зафиксировано, это побои средней тяжести, без травм и переломов. Обычно с подобным диагнозом человек отлеживается дома. Но братья обеспечили ему отдельную палату и уход.
Несчастье произошло в результате обыкновенной халатности. Когда медсестра распаковывала шприц, чтобы сделать Пелешяну укол, она уронила иглу на тележку. Игла упала точно в блюдце, где лежали уже использованные. Вместо того, чтобы вскрыть новый шприц, сестра подобрала, как ей показалось, именно ту упавшую иголку, надела её и ввела в ягодицу несчастного парня.
Тело Пелешяна было сплошь покрыто синяками, поэтому сразу распознать заражение крови не смогли. Потом стало уже поздно что-то делать. Пелешян скончался. Медсестру уволят сразу же на следующее утро. Братьям предоставят заключение врачей о внезапной остановке сердца, произошедшей в результате полученных побоев. Что будет для них словно гром среди ясного неба.
Но, об этом ещё никто не знает. Как никто не знает, о чём думал перед смертью семнадцатилетний Артур Пелешян. Может быть, он жалел, что поддался уговорам матери и приехал из родной деревни сюда, в чужую страну, к старшим братьям, заниматься настоящей мужской работой.
А может быть, он жалел не об этом, а о том, что ему попался именно тот участок, где его ни за что, ни про что отмолотили двое здоровенных ребят Матвея.
Ночь прошла благополучно. Никто не появлялся. Никто не приставал с глупыми расспросами. Никакого брата и иных родственников покойной Инги не появилось, и Лёва надеялся, что теперь уже не появится никогда, о чём с утра должен был позаботиться Бита. Девочки собрали в эту ночь неплохой урожай. И, кроме того, в «Снежке» Лёва снял крупный банк, показав высокий класс игры, что ещё более повысило его жизненный тонус и добавило уверенности в себе.
Тем не менее, Вована он продержал до последнего и даже заставил отвезти себя домой.
