– Как далеко нам предстоит топать? – спросил Жилин.
– Километров двадцать, не более.
– Не более, – печально повторил майор. – У меня в группе, товарищ полковник, парочка молодых ребят. На них смотреть больно. Дух-то еще не окреп. Да и другим нужен отдых. Мы же не титановые.
– Понимаю, Сергей, и обещаю, что после этой операции вы получите полноценный отдых. Но банду, имеющую зенитки, надо обязательно уничтожить. Иначе они покрошат еще не один наш вертолет.
– Ясно. Во сколько вылет?
– В тринадцать сорок пять личному составу обеих групп необходимо быть на стоянке при полном параде. Но гостевой модуль вы должны покинуть тихо и незаметно.
Командиры групп переглянулись и услышали:
– На стоянке быстренько разберемся на карте с районом боевых действий. Ровно в четырнадцать вылет. Задача ясна?
– Так точно.
– И последнее, – добавил Суслов к сказанному полковником. – Во избежание утечки информации настоятельно прошу никому из посторонних об операции и времени вылета не сообщать.
Майор с капитаном кивнули и направились к курилке.
Глава 14
Российская авиабаза Хмеймим – окрестности селения Руман
Перед сборами и построением на вертолетной стоянке спецназовцам и снайперам все же удалось поспать пару часиков. В половине второго Жилин с Андреевым с трудом подняли уставших бойцов и заставили их оперативно собраться.
– А пожрать? – протирая глаза, жалобно спросил Суров.
– Сухпай навернем в вертушке, – бросил ему капитан. – Поторапливайся, а то штаны надеть забудешь.
В тринадцать сорок обе группы, стараясь не шуметь, выскользнули на улицу и через шесть минут стояли в одну шеренгу напротив «восьмерки», готовой к вылету.
Обходя строй, полковник Северцов и вправду отметил про себя измученный вид некоторых бойцов. Бледные осунувшиеся лица, темные круги под глазами, неровное дыхание.
«Надо будет согласовать с Москвой их отправку на родину. Пусть оттуда пришлют на замену свежих ребят. А этим людям действительно пора отдохнуть», – подумал он.
Инструктаж занял пять минут. Полковник вручил Жилину карту с маршрутом движения четверки вертолетов и точками вероятного расположения зенитных установок. Затем он еще раз повторил задачу и пожелал бойцам успеха.
Все тринадцать человек загрузились в грузовую кабину транспортного «Ми-8». Члены экипажа заняли рабочие места. Поочередно заработали два двигателя, винты набрали обороты. Вертушка вырулила на полосу, оторвалась от бетонки и с набором высоты пошла на север.
Для большей скрытности «восьмерка» шла на предельно малой высоте и без традиционного прикрытия «Ми-24». Расстояние до селения Руман было невелико. Банд по маршруту российские и сирийские разведчики не зафиксировали. Так что риск сводился к минимуму.
Место высадки групп тоже выбиралось не на глазок. Винтокрылая машина замедлила скорость и зашла на посадку к западу от Румана, в безлюдной и труднодоступной горной местности.
Тут не было селений, дорог, полей, пригодных для пахоты, альпийских лугов для выпаса животных. Земледелие в Сирии процветало лишь на морском побережье, в поймах рек и вблизи естественных источников воды. Здесь же преобладали скалы и камни, слегка разбавленные фикусами, выгоревшими на солнце, и сиреневыми цветами олеандра.
Командир экипажа жестом пожелал удачи своим пассажирам и увеличил мощность движков. Вертолет оторвался от земли и, разгоняясь, унесся прочь.
– Первый час в передовом дозоре идет снайпер прапорщик Гаврилов, – объявил Жилин. – Замыкающий – капитан Туренко.
Объединенная группа двинулась на восток, к окрестностям селения Руман.
Жилин с Андреевым шли друг за другом на дистанции в три шага. Они познакомились и сошлись здесь же, в Сирии, полтора года назад. Офицеры участвовали в операции по освобождению северного пригорода Дамаска.
Жилин был старше на два года, но учились они в Рязани у одних и тех же преподавателей. У них хватало и общих друзей, разбросанных по гарнизонам нашей необъятной страны.
Через час Жилин объявил короткий привал. После чего дозорным группы выдвинулся Андреев, а замыкающим стал сам Серега.
Полчаса спустя путь бойцам преградило ущелье, по дну которого протекала бурная речушка.
Суров подошел к ней и собирался сразу ее форсировать.
Грид остановил его, кивнул на спецназовцев и спросил:
– Видишь, как умные люди делают?
– А на хрена они раздеваются? Тут воды-то всего по колено.
– Не говори «гоп». Скидывай одежду.
Прапорщик первым вошел в воду.
Он частенько оборачивался, поглядывал на молодого товарища и подсказывал ему:
– На воде взгляд не задерживай, а то башка закружится. Лучше на берег смотри.
– Я привычный. У меня не закружится, – хорохорился старлей, хотя уровень бурлящего потока уже дошел ему до пояса.
Да и сама водичка оказалась холодной, как лед. Истоки крохотной речушки находились высоко в горах.
– Само собой. Ты еще как привычный, коль в городских фонтанах на День ВДВ купаешься. Только по сторонам смотреть не забывай.
– Зачем?
– А чтоб к бородатым товарищам в лапы не угодить. На слух сейчас полагаться бессмысленно. Стремнина все звуки глушит. Усек?
– Ага. Даже записал.
Ширина речушки была невелика, метров пятнадцать, глубина доходила до метра. Женька медленно преодолевал водную преграду и внезапно почувствовал, как немеют от холода его ноги. Голые ступни почему-то стали хуже ощущать неровное каменистое дно. Шустрое течение щекотало игривыми потоками бедра и левую сторону тела. Ниже колен старлей вообще почти ничего не чувствовал.
Он перепугался, ускорил движение и даже стал подгребать свободной рукой. Суров выбрался на берег, трясущимися ладонями освободил вещевой сверток от оружейного ремня и начал одеваться.
– Замерз? – спросил Грид, поглядывая на него.
Этот вопрос при тридцатиградусной жаре прозвучал довольно странно.
Тем не менее Женька кивнул и ответил:
– Есть немного.
– Тогда разотри себя как следует, быстрее согреешься.
– Не пойму, откуда здесь взялась такая ледяная вода? Почему ручей не прогревается на солнце? – проговорил старший лейтенант, растирая ноги.
– Речка начинается где-то высоко в горах, – спокойно отвечал Валера, заканчивая приводить себя в порядок. – Она вьется в основном в тени, по дну ущелья. Это здесь вода на солнышко выбежала, да толку с того, как видишь, мало. Потому и ледяная.
Суров уважительно посмотрел на бывалого охотника, поднялся, оправил одежду, подхватил ранец и винтовку.
Сводная группа только что закончила подъем по весьма крутому склону ущелья, оказавшегося на пути к селению Руман. Оно осталось позади, но бойцы серьезно вымотались.
Пока группа отдыхала, Андреев возложил на себя обязанности дозорного и взобрался на верхнюю точку края склона, чтобы осмотреть окрестности. В качестве наблюдательного пункта он выбрал парочку кустов, расположился между ними и поднял бинокль.
Суров упал рядом с Гридом и пару минут молчал, восстанавливая дыхание.
– Нет, после возвращения в Москву трое суток никаких баб, – сказал он, посчитав свой пульс.
– Отсыпаться будешь? – спросил прапорщик.
– Да. И тупо лежать на диване.
– Хе-хе. Ну, смотри. Любовь ведь делает человека чище. Заставляет, понимаешь ли, мыться, бриться, стирать нижнее бельишко.
– Покувыркаться в постели с темпераментной барышней – все равно что подняться по такому склону. Нет, не надо. На них уходит слишком много энергии, – стоял на своем старлей. – А я за время последней командировки растратил ее на год вперед.
– Что-то я не пойму, Женя, почему ты сегодня такой пессимист.
– Я сегодня голодный, уставший оптимист, Валера.
– Закончить привал! – пронеслась по цепочке команда майора.
Грид коротким свистом оповестил Андреева об окончании отдыха, и тот спустился вниз.
– Вокруг ни души, – доложил он Жилину. – Мы можем спокойно продолжать марш-бросок.
– Понял, Паша.
– Ну вот, опять прервали на самом вкусном, – проворчал Суров и отряхнул от пыли камуфляж.
Бойцы стали нехотя подниматься и снова выстраиваться в походную колонну.
Грид с Суровым оказались в середине длинной цепочки. Они шли друг за другом и продолжали болтать.
– Ты мне вот про Наташу свою рассказывал, – подал голос старший лейтенант.
– Рассказывал, – отозвался прапорщик.
– Хорошо все у вас как-то происходит. Гладко, чисто, открыто…
– Не все так гладко, как кажется. Ты ведь нашу жизнь только снаружи знаешь. По моим же рассказам.
– Да, это верно. И все равно я преклоняюсь перед вашей правильной семьей. А у меня ни черта не получается найти нормальную бабу.
– Куда ж они все подевались?
– Сам не знаю. Встретишь, познакомишься. Вроде красивая, как греческая богиня, и говорит правильные вещи. А получше узнаешь, так обязательно окажется, что у нее объем мозга как у подосиновика. Я, конечно, человек творческий, но не до такой степени, чтоб с грибами общаться.
