– Можно, – задорно откликнулся Кондратьев, которому передался задор товарища.
– Па-а-а-алучите, – короткой очередью из трех патронов Локис заставил зарыться в сугроб второй снегоход американцев, – и р-р-р-распишитесь, – еще одна очередь замедлила скорость другого снегохода. – Аргентина – Ямайка – 3: 0, – снова завопил Володька, обрадованный тем, что с одной стороны от аэросаней стало свободно, и Кондратьев теперь мог хоть немного маневрировать, уводя машину из-под обстрела.
– А наши санки – как советский «Запорожец», – проорал Володя, приноравливаясь к очередной цели, – на славу сделан. Кувалдой не возьмешь!
Однако дифирамбы советским мастерам и конструкторам аэросаней он пел рано. Американцам, видно, изрядно поднадоел хвастливый русский снайпер, и в ответ на выстрелы Локиса одновременно заговорили сразу три американских ствола. Им вторил и немного отстающий четвертый. Пули защелкали по машине, и гордость советской инженерии зашлась в натужном визге и кашле. Двигатель стал работать через раз, то и дело чихая, и машина теперь двигалась гораздо медленнее, рывками, словно кто-то баловался со сцеплением, тормозом и газом одновременно.
– Эх, гранаткой бы вас… – мечтательно произнес Володька, однако международное право он хоть и не знал, но свято чтил.
– Впереди разлом! – громко сообщил Кондратьев, стараясь не потерять контроль над предынфарктной машиной.
– Держи правее! – скомандовал Локис, глянув в бинокль на разверзшееся впереди препятствие. – Там такая же ледяная смычка.
– Проскочим? – с сомнением покачал головой Кондратьев. – Скорость-то уж не та…
– Танки грязи не боятся, – отчеканил Локис. – Еременко проскочил – и мы проскочим. Ты давай, выжми из этой колымаги все, что можно, а я их задержу. – С этими словами Володя плюнул на прицельную стрельбу, приподнялся чуть ли не в рост и зарядил по снегу перед американцами, вложив в очередь чуть ли не весь тридцатипатронный рожок. – Привет от тети Моти! – дико заорал он, поливая пулями пространство перед американской техникой.
Психическая атака возымела должное действие. Американцы шарахнулись в сторону подальше от сумасшедшего русского, забыв о договоренности и международных конвенциях, правила которых, впрочем, Локис не нарушал. Стрелял он, как и условились, не по людям, а по снегу. А что янки малость сдрейфили – так на то и рассчитывали. Расстояние между аэросанями и их преследователями стало стремительно увеличиваться. Американцы, правда, быстро опомнились, ругая себя за психологическую неустойчивость и солдатские рефлексы, но было уже поздно – аэросани стремительно приближались к снежному мостику, оторвавшись от преследователей метров на шестьдесят-семьдесят.
– Ты там далеко не уезжай, – крикнул Локис сослуживцу, свесившись с борта машины, – притормози. У меня тут мыслишка одна появилась…
Едва аэросани прогрохотали полозьями по запорошенному льду перехода, как Володька кулем скатился в сугроб, тут же подхватился и бегом рванул обратно. План его был прост – пока американцы не доехали до мостика и не перебрались на эту сторону – лишить их такой возможности. Потому что по-другому уйти от погони было невозможно.
Добежав до мостика, Володька распластался у его основания, несколькими сильными ударами ножа проковырял во льду небольшую лунку, аккуратно положил в нее гранату «Ф-1», выдернул чеку и изо всех сил припустил бежать обратно, считая про себя оставшиеся до взрыва секунды.
«Хоть бы америкосы не успели доехать, – подумал Локис, улепетывая во все лопатки, – а то еще заденет кого… Неудобно будет перед людьми…» Он едва успел нырнуть ласточкой за ближайший небольшой выступ льда, как за спиной прогрохотал взрыв и над головой засвистели осколки ледяной крошки.
Через секунду он вылез из укрытия и глянул в сторону расселины. Мостика больше не было. На краю пропасти сгрудились американцы.
– Эй, коммандос! – заорал Володька, приложив руку ко рту наподобие рупора. – Все там живы? – полюбопытствовал он, озабоченный узами международных соглашений.
– Фак ю! – вразноголосицу заорали в ответ американцы, понося русского Ваньку на чем свет стоит.
– Ну, значит, все живы, – удовлетворенно пробормотал Володя и двинулся в сторону остановившихся неподалеку аэросаней.
– В следующий раз ты меня предупреждай о своих намерениях, – довольно недружелюбно встретил героя Кондратьев. – Санки и так почти не слушают руля, а тут еще ты свою задницу с борта свесил. Мы чуть с мостика не навернулись! – выговаривал он другу.
– Времени не было рассказывать, – миролюбиво ответил Локис, – прости, Санек.
– Ладно, – удовлетворенно буркнул Кондратьев, озабоченно осматривая израненную машину.
– Ну, что там? – с тревогой поинтересовался Володя. – Есть надежда?
– Слабая, – неутешительно отозвался напарник. – Топливопровод поврежден, бак пробит. Короче, мы теряем горючее, – поставил диагноз Александр, – это если не считать менее значительных повреждений.
– Исправить можно? – с надеждой спросил Локис.
– Время нужно. – Кондратьев неопределенно покачал головой. – Тут за пару минут мне не справиться.
– Времени теперь у нас вагон и маленькая тележка, – ободряюще отозвался Володька, – американцы долго будут искать обходные пути.
– Американцы – это одна забота. Кстати, не самая главная, – остудил задор сослуживца Александр. – Не они наша цель, а Виктор Викентьевич Еременко, – напомнил он другу, – и тот, скорее всего, окольных дорог не ищет, и снегоход у него наверняка исправен. Как бы нам не упустить пташку. Заметет следы, пока мы здесь ковыряться будем.
– Ладно, авось да не все у него так хорошо, – произнес Локис, немного погрустнев, – а насчет следов… Отыщем. – Он убедительно мотнул головой и, глянув на небо, добавил: – Снегопад-то почти прекратился. Так что след продержится не один час.
– Если метель не возобновится, – вставил свой прогноз Александр, старательно залепляя пулевые пробоины бензобака жевательной резинкой, скотчем и поливая всю эту конструкцию из детородного органа.
– Ты что это? – возмутился Локис. – Тебе что, мало места отлить? Тундра кругом.
– Ты в детстве каток заливал? – вопросом на вопрос ответил Кондратьев.
– Ну, заливал, – осторожно ответил Володя, не понимая, к чему клонит друг.
– Тогда должен был заметить, что горячая вода замерзает гораздо быстрее, чем холодная. – Александр напомнил другу простой физический процесс. – А поскольку горячей воды у нас под рукой нет и времени, кстати, тоже, то приходится применять солдатскую смекалку.
Заделанные подручными средствами пулевые отверстия и в самом деле прихватило льдом прямо на глазах. Кондратьев для верности налепил сверху еще несколько полосок скотча и сообщил:
– Одной проблемой меньше. Ты бы осмотрелся вокруг, пока я тут с топливопроводом разбираться буду, – предложил он дело бесполезному с технической стороны товарищу. – Мало ли что интересного увидишь. Может, тут мишка какой оборзевший где-нибудь неподалеку. – Александр откинул кожух многострадального двигателя.
– Понял, – с готовностью отозвался Володя и, взяв оружие на изготовку, отправился к ближайшей пригодной для осмотра окрестностей скале.
– Ох, не нравится мне все это… – пробормотал дежурный по КПП лейтенант Пиотровский, выглядывая в окошко и наблюдая, как к воротам части подъехало такси, из которого вышли две бойкого вида женщины лет сорока пяти, – не к добру такие визитерши. Помяни мое слово. – Он глянул на дежурившего с ним сержанта.
Дамы меж тем расплатились, отпустили машину и решительно направились внутрь помещения.
– Дежурный по контрольно-пропускному пункту лейтенант Пиотровский! – бодро представился посетительницам молодой офицер, взял под козырек и, приветливо улыбнувшись, поинтересовался: – Чем могу служить?
Вероника Николаевна скептически глянула пониже пряжки портупеи, подняла на лейтенанта глаза, тяжело вздохнула и нехотя произнесла:
– Нам необходимо срочно встретиться с командиром части.
– Простите? – Улыбка все еще не оставляла лицо дежурного, но стала не такой приветливой.
– Нам. Нужен. Командир. Части, – раздельно, по словам повторила Вероника Николаевна. – Вы плохо слышите, лейтенант?
– Нет, почему, – немного смутился офицер, отнимая руку от фуражки, – просто просьба не совсем обычная.
– Чем же она необычна? – вступила в разговор мать Локиса. – По-моему, это нормально. В вашей части служат наши дети, почему мы не можем сюда приехать?
– Можете, конечно, – охотно согласился Пиотровский, – но если у нас служат ваши сыновья, то уместнее было бы попросить встретиться с ними, а не с командиром части, – привел он вполне разумный аргумент.
– Мы бы с удовольствием, – с елейной улыбочкой произнесла Вероника Николаевна, – но все дело в том, что от наших детей почти неделю нет ни слуху ни духу.
