– Хотелось бы верить в это!
– А ты верь, Эркин! Без веры человек мертв! Верь и ступай к американцам!
Сбросив с себя форму, Слейтер развалился на кровати.
Лежал он на кровати под прохладными струями мощного кондиционера. На тумбочке стояли бутылка виски, бокал, пепельница. Рядом – банка с сосисками да сигареты с зажигалкой. Сержант выпил всего сто граммов, хотел закусить, но сделанная будто из ваты сосиска встала поперек горла. Выплюнув кусок то ли мяса, то ли ваты, пропитанной мясным соусом, Слейтер закурил и стал стряхивать пепел на пол, несмотря на то, что пепельница стояла рядом. Ноги сержант забросил на спинку кровати. Так они лучше отдыхали.
Раздался осторожный стук в дверь.
Сержант крикнул:
– Кого еще черти принесли?
Услышал в ответ:
– Полковник Довлатов! Я могу войти?
– Довлатов? – удивился сержант. – Входи! Дверь открыта!
Полковник вошел, отмахнул от лица облако дыма.
Слейтер хищно улыбнулся:
– Виски, господин полковник?
На что Довлатов ответил:
– Вам же прекрасно известно, что я не пью спиртного!
Сержант сел на край кровати:
– А ну да, как же я забыл? Ведь вы правоверный мусульманин. Скажите, а когда служили в Советской Армии, тоже придерживались строгих религиозных обрядов? Не пили? Не прелюбодействовали? Не убивали? Хотя убиваете вы и сейчас. А, полковник?
– Тогда были другие времена!
– Но люди-то остаются прежними? Вот меня, к примеру, ни за что не заставишь уважать таких, как ты. Как был ублюдком, так им и останешься. Для меня, естественно.
– Даже за деньги, господин сержант? Насколько я вас, американцев, знаю, ваш бог – это доллар. Ради него вы готовы на все!
Слейтер поднялся:
– Тебя, урода, я не стану уважать ни за какие деньги. – И рявкнул: – Какого черта приперся?
Побледневший Довлатов, еле сдерживающийся, чтобы не выхватить из кобуры пистолет и не разрядить в американца обойму, сказал:
– Через час в лагерь прибывает Хикмат. Его прибытие напрямую связано с той информацией, что вы передали Балани. Командующий приказал по прибытии собрать совещание, на котором в обязательном порядке быть и вам, господин сержант!
Слейтер плюнул на пол:
– Значит, Балани всем растрезвонил о моих делах. Ну и порода. Что за люди? Балбесы! Да и что с вас взять? Дикари, одним словом.
Довлатов, продолжая сдерживать себя, посчитал нужным объясниться:
– Во-первых, Балани сообщил информацию только мне, я – Хикмату. Во-вторых, он просто обязан был это сделать, так как решение вопроса с укрывшимися в подземелье крепости Бабер пленными возложено на меня. Возложено секретным приказом Мустафы Балани. Все! Балани просил не опаздывать на совещание. Оно состоится, как я уже говорил, сразу после прибытия господина Хикмата, в штабной палатке начальника лагеря!
– Вот оно что? – протянул Слейтер. – Значит, по этим несчастным будешь работать ты? И какова твоя задача? Выманить их на поверхность, повязать, спрятать в подвал, чтобы потом, когда абреки захватят других пленных, этих людей в целях устрашения публично казнить на плацу?
– Не мне решать, что делать с беглецами позже. А первоначальную задачу вы определили верно. Но у меня больше нет времени. До встречи на совещании!
Довлатов покинул комнату Слейтера. Вместо него в отсек командира сразу же ввалились Умберг с Паслером. Капрал поинтересовался:
– Что здесь было нужно этому уроду?
Сержант взглянул на подчиненных:
– А вам, господа, собственно, какое до этого дело?
– Интересно!
– Идите лучше отдыхать. Думаю, совсем скоро нам предстоит непростая работа.
– В смысле?
– В прямом смысле, Умберг! Оставьте меня. Наступит время, все узнаете!
Пожав плечами, так ничего и не добившись от своего командира, инструкторы вышли из комнаты сержанта.
Слейтер же отошел к окну, осмотрел улицу. Душманы Урдана находились за восстановленным периметром колючей проволоки, вблизи никого не было. Сержант извлек из тумбочки портативную радиостанцию, сказал в эфир:
– Прошу ответить Розу!
Гуля вышла на связь немедленно:
– Слушаю тебя, Партнер!
– Как ты назвала меня? Партнер? Мне не нравится этот позывной.
– Разве он имеет для нас значение? Я слушаю тебя, дорогой!
– Вот это другое дело. Похоже, аборигены клюнули на приманку. После доклада главному на объекте о ночном контакте тараканы зашевелились. В ближайшее время ожидается прибытие Самого и срочное секретное совещание. По нашим клиентам уже работает полковник.
– Я все поняла, – ответила Гульнара. – План остается прежним. Деньги на твой счет переведены, душманы могут легко проверить. Надеюсь на твой профессионализм и осторожность!
– Это ерунда. Скажи, когда мы вновь встретимся? В следующую субботу?
– Можно и раньше, это зависит от тебя.
– Понял. Вот это другой разговор. До связи, колючка!
– Розы колют тех, кто пытается сорвать их грубо, применяя силу. Тех же, кто обращается с ними нежно, как они того заслуживают, цветы одаривают прекрасным ароматом!
– Понятно! До чего вы, восточные люди, горазды на всякие философские рассуждения. Впрочем, из твоих уст мне это даже нравится. Но все! Отбой!
– Удачи тебе! Отбой!
Слейтер, отключив станцию, бросил ее на кровать. Выбил из пачки сигарету, закурил, выпуская дым на стекло окна. А лейтенант Асадулло в это время вызвал Довлатова:
– Господин полковник, начальник станции беспокоит.
– Что у тебя, Мехмед?
– Только что на связь выходил кто-то из американцев.
– Почему ты решил, что кто-то из американцев?
– Так переговоры велись из барака № 2.
– И с кем, неизвестно?
– К сожалению, неизвестно. Но разговаривали недолго, меньше минуты!
– Хорошо! Спасибо за информацию, лейтенант. Надеюсь, не требуется напоминать, что о выходе в эфир инструкторов не должен знать никто, а твой персонал обязан молчать?
– Не требуется, господин полковник!
В 9.20 кортеж Хикмата, состоящий из джипа, «УАЗа» и бронетранспортера, въехал на территорию лагеря. К командующему вооруженными силами так называемого Движения сопротивления советской оккупации Афганистана бегом направился Мустафа Балани. Встретил Хикмата прямо у джипа:
– Господин генерал…
Хикмат оборвал Балани:
– Не надо докладов, Мустафа. Вижу, уже за сутки сделано немало. Ты всегда мог организовать и службу, и работу!
– Спасибо, господин!
– Да мне-то за что? Где сержант Слейтер?
Балани огляделся, увидел идущего к штабной палатке командира американских инструкторов:
– Вон он, господин генерал.
Хикмат приказал:
– Значит, планируем рабочее время следующим образом: сначала я беседую один на один со Слейтером. Затем с Довлатовым. После чего проводим совещание. Короткое! И в завершение ставлю задачу относительно пленных. Все это время нас никто не должен слышать, тем более фиксировать разговор. Охрану удалишь! Достаточно будет моих людей, чтобы оцепить палатку. Вопросы?
Балани поклонился:
– Нет вопросов, господин генерал!
– Прекрасно! А вот и наш друг, господин Слейтер.
Сержант как раз подошел к Хикмату и Балани, поздоровавшись на восточный манер:
– Ассолом аллейкум, уважаемый господин генерал! Как ваши здоровье, дела, семья?
Хикмат улыбнулся:
– Ва аллейкум ассолом, Слейтер! У меня все хорошо. Как поживаете вы и ваши подчиненные?
– Прекрасно, господин генерал!
Главарь моджахедов указал на палатку:
– Пройдем, поговорим, сержант?
Хикмат и Слейтер скрылись в большой штабной палатке. Главарь моджахедов предложил командиру группы инструкторов присесть за рабочий стол:
– Итак, господин Слейтер, на вас вышла советская разведка, которая предложила вам за соответствующее вознаграждение оказать помощь в освобождении пленных, находящихся в развалинах крепости Бабер? Я ничего не путаю!
– Нет! Все было так, как вы сказали.
– И кто же выступил в роли разведчика?
– Дама легкого поведения, с которой я недавно встречаюсь в доме известного вам Фаруха.
Хикмат кивнул:
– Понятно! Как думаете, хозяин тайного борделя в курсе, кем является его шлюха?
– Думаю, нет! Фарух любит деньги, он готов нарушать законы, но с иностранной разведкой сотрудничать не стал бы. Если, конечно, русские раньше на чем-нибудь не зацепили Фаруха.
– В принципе я согласен с вами. Прошу вас, Слейтер, как можно подробнее описать свой разговор с разведчицей.
– Память у меня неплохая. Началось все с того…
Хикмат слушал внимательно, иногда вставляя в монолог сержанта уточняющие вопросы.
Слейтер закончил:
– В конце концов, поторговавшись, я дал свое согласие оказать помощь русским, естественно, если это окажется в моих силах. Деньги запросил сразу, вот только сомневаюсь, что русские заплатят мне до того, как будут получены первые обнадеживающие результаты работы согласно плану освобождения пленных.
