Попутно опальный группировщик потихоньку сватал в свою команду представителей криминального мира, шатающихся меж «бригадами» и по каким-либо причинам не желающих примыкать куда-нибудь конкретно. Он сулил им сказочные перспективы, сладкую жизнь, всеобщий почет и уважение — и никого не унижал, психолог этакий!
Уже к концу 1994 года Лабаз имел среди местной «братвы» репутацию своего в доску мужика, которому все были по шею обязаны и от которого многое зависело. Помимо репутации Лабаз имел уже сформировавшуюся группировку, состоявшую из коренных жителей Стародубовска, прошедших огонь и воду. Каждый из этих бандитов был выходцем из стародубовской «братвы», имел чуть ли не полгорода «корешей» и имел вес в криминальном мире. Это в значительной степени обуславливало лояльное отношение старожилов к новообразованной структуре: группировка состояла из парней, которые были своими! А значит, и сама группировка — что? Тоже своя! Ларчик-то просто открывался…
К этому моменту организаторы КОРИДОРА догадались-таки заручиться поддержкой воровской элиты. На очередном «сходняке» в Минводах «пахану» стародубовской «общины» Парапету ненавязчиво посоветовали особо не выкобениваться и закрыть глаза на действия Лабаза.
Парапет — добрый малый — внял совету и закрыл. А зря… Мой хороший знакомый — адепт Конфуция, философ Басхамджиев Ю. Б., как-то сказал: «Если удел твоей жизни — опасность, будь всегда бдительным. Прежде, чем ступить шаг, посмотри — куда ты ступаешь. Прежде чем закрыть глаза, хорошо подумай — не делаешь ли ты это в последний раз…»
Но, по всей видимости, Парапет не беседовал с философами — некогда было, что ли. И поплатился за это по самому большому счету. Лабаз не простил вору публичного позора.
Уже к концу 1995 года размах деятельности группировки, обеспечивавшей КОРИДОР, приобрел едва ли не всероссийский масштаб. Грузопоток, проходивший через него в обе стороны, становился все более интенсивным. По мере этого росла и значимость Лабаза. Хитрый парнишка, быстро смекнув, что к чему, сосредоточил в своих руках все отправные моменты функционирования коридорной системы, упразднив в этих целях трех своих помощников, ведавших самостоятельными участками работы. Благодаря этому Страдников приобрел исключительный статус как в криминальной среде, так и перед лицом патронов: КОРИДОР работал бесперебойно.
Развращенный успехом. Лабаз расслабился и моментально скурвился. Явившись в один прекрасный день к Парапету, он плюнул ему под ноги, заявив, что более в «общак» платить не станет, и гордо удалился. А на прощание бросил через плечо, типа: недолго тебе жить осталось, чухан недоделанный!
Опешивший вор попытался было призвать грубияна к ответу посредством уже неоднократно испытанного способа, но потерпел фиаско. За два года ситуация резко изменилась. Никто из «братвы» не пожелал связываться с хорошо экипированной группировкой Лабаза.
Тогда оскорбленный Парапет накатал «маляву» верховным авторитетам России. Авторитеты вникли в суть дела и намекнули властителям КОРИДОРА, что если их ставленник и далее будет развлекаться подобным образом, может получиться небольшая неувязочка. Дело, мол, делом, а беспредела не потерпим при любом раскладе.
Начальники пожурили своего распоясавшегося сатрапа и сделали ему внушение: плати, мол! Мало тебе, что ли? Скромно потупившись. Лабаз изобразил покаянный вид и стал платить в «общаковую» казну сумму, эквивалентную усредненному взносу каждой из остальных четырех группировок Стародубовска. Вроде бы на том дело и закончилось: все утряслось к обоюдному удовлетворению.
Только с той поры вокруг да около пахана стародубовской «общины» стали происходить странные вещи. То у машины на полном ходу колесо отвалится. То какие-то стрелки на прогулке обстреляют и заставят ползать по грязи с наганом, огрызаясь скупыми одиночными выстрелами в ответ. То бомба взорвется у самого дома и повышибает все стекла. А раз в усадьбе Парапета обнаружили сразу три гадюки-самки, непонятно как попавшие к нему. Чего на свете только не бывает!
Вор был далеко не идиот — идиотов, сами понимаете, на таких должностях не держат. Быстро сделав выводы, Парапет обзавелся дополнительной охраной и средствами защиты — забором, колючкой, системой обнаружения, сигнализацией, заказной пуленепробиваемой машиной… И зажил отшельником, прячась от враждебного внешнего мира — так надежнее.
Вот такая ситуация имела место в секторе нашего интереса на момент начала первого этапа операции «Бумеранг». Взаимоотношения между «вором» и Лабазом Шведов тщательно изучил, проанализировал и положил в основу своего плана.
Сам полковник, правда, по этому поводу высказался весьма однозначно:
— Лабаз дуркует. Хотел бы ликвидировать — давно бы уже вора не было в живых — можешь мне поверить. Жизнь человечья в наше время — пшик: будь ты хоть под землей в бункере за тройным кольцом охраны, всегда есть способ тебя убить… Убить вора Лабазу слабо — что ты! Разборка будет выше крыши — он это прекрасно понимает. А вот запугал он его до края. Получается, что вор сам себя заточил и тихо хиреет на «общаке». А ведь мог бы раздавить этого Лабаза в самом начале. Теперь вон пожинает плоды своей ошибки… А Лабаз, скотина, тащится себя: ай да я, какой молодец! Ну, пусть себе — недолго осталось…
Так сказал полковник за несколько дней до начала операции. Я тогда еще не был посвящен во все детали плана, но сразу уловил, что Лабазу уготована весьма мрачная участь. И совсем не потому, что он не понравился по каким-либо причинам полковнику. Просто так получилось, что Лабаз служил людям, обидевшим полковника. Тем самым он невольно, как и Парапет, угодил в сферу жизненно важных интересов Шведова. И еще: в отличие от Лабаза, полковнику было не «слабо» ликвидировать вора…
В течение двух недель после происшествия в усадьбе Парапета мы организованно валяли дурака: ели, спали и выясняли друг с другом отношения.
Алик Дрофер и воровская «маруха» Лялька были обнаружены соседями визажиста в его квартире спустя пару часов после того, как я покинул комнату с хитрым зеркалом.
Я узнал об этом на следующий день и моментально закатил полковнику мелкомасштабную истерику в стиле «как же так?!». Репортаж с места происшествия попал в обеденный выпуск новостей — мы с полковником как раз прикончили салат и принялись за борщ, когда запыхавшийся толстый корреспондент начал сердито орать с экрана телевизора о кровавом беспределе, захлестнувшем как страну в целом, так и Стародубовск в частности. Затем показали квартиру визажиста с забрызганным кровью стенами и — крупным планом — трупы. Посреди лба у Алика и Ляльки зияли аккуратные дырочки, а заднюю часть черепа рассмотреть было проблематично — как таковая она отсутствовала… Типично Лосиный почерк — результаты его работы я уже имел счастье видеть полтора месяца назад в усадьбе моего бывшего патрона.
Ннн-да… Ай да Лось! Красавец мужчина, меткий стрелок и все такое прочее… Отпользовал во всех позициях Ляльку, попил пивка, похлопал дружески Дрофера по пухлому заду и… и пристрелил обоих, не моргнув глазом. Так вот почему полковник был на сто процентов уверен, что визажист никому нас не «сдаст»!
Я недвусмысленно дал понять полковнику, что в высшей степени не одобряю подобного оборота дела. И что такое незапланированное отступление от сценария операции приводит меня в уныние.
В ответ патрон заявил, что ни к Дроферу, ни тем более к Ляльке он не испытывает никаких враждебных чувств. Просто это издержки производства — так уж получилось… Лялька видела Лося (и ощущала!) и квартиру визажиста. А визажист видел меня. Лося и знал полковника. И вообще он много знал… А перед началом операции свидетелей быть не должно — их наличие чревато провалом. Это прописные истины. Если мне необходим ликбез по теории спецопераций, он, отец родной, так и быть, сделает мне одолжение… Да нет — какой, в задницу, ликбез! Я и сам кого хочешь поучу! Просто этак недолго всех подряд перестрелять в радиусе видимости и слышимости! Чтобы гарантированно защитить себя от нежелательных последствий. Хлеб в магазине купил — пристрели продавца, а то он тебя заметил. Переспал с какой-нибудь шалавой — тоже пристрели. Она же видела тебя! Так, бляха-муха, туда-сюда, вообще скоро ни с кем нельзя будет пообщаться, не пристрелив его после этого!.. Ну, это вы, молодой человек, загнули! И вообще — за базаром следить надо — не с однокашником разговариваете!
И так далее — в подобном духе. Таким образом мы препирались с полчаса, обоюдно надулись и разбежались по разным комнатам, так и не придя к консенсусу.
А вечером приперся Джо — Саша Кошелев — и пригласил меня к себе снимать стресс. Под снятием стресса понималось: пьянствовать без меры и совокупляться с домработницей Иркой (она дежурила по графику). Внешне это выглядело как дружеская забота о соратнике, а потому я доверчиво клюнул, приняв предложение.
