Немного отдышавшись, армянин прошептал:
— Кажется, не заметили. Пронесло! Действуем по плану? Да?
Симаков махнул головой, приложил палец к губам. Рука скользнула к берцу правого ботинка. Еле слышный скрип ножен. Добротная кожаная рукоять уверенно легла в руку. Зрачки ярко вспыхнули. Мышцы налились, натянув куртку. Разведчик, словно барс, готовился к прыжку. Выглянул осторожно из-за угла.
Крытый грузовичок заворачивал к КПП. Массивные ворота пронзительно визжали, медленно открывались. Щуплый, низкорослый охранник тылового подразделения в каске и шинели лениво приближался к машине. В глубине за воротами, широко расставив ноги-столбы, вальяжно раскачивался сержант — дежурный контрольного пункта. Мясистое, с крупной челюстью лицо напряжено. Глаза-угольки внимательно прощупывают грузовик. Рука в кожаной перчатке высоко поднята.
Тщедушный афроамериканец застыл у двери, широко улыбался гражданскому, требуя документы.
— Пошли! — прорычал Симаков и, отклонившись, резко, мощно выбросил правую руку вперед.
— О-о-х, — раздался тихий полустон у машины. Дневальный, будто птица, взмахнув руками, осел на снег. Лезвие американского штурмового ножа на две трети вошло под левую лопатку.
Начальник КПП, словно футбольный мячик, оторвался от земли и, отлетев пару метров, грохнулся навзничь. Из небольшого отверстия во лбу бежала тонкая струйка крови, окрашивая снег мостовой.
Водитель и экспедитор от испуга нырнули под сиденья. Но сильные тренированные руки разведчиков моментально вытащили тыловиков из кабины, прижали к земле.
— Быстрее, быстрее, — подгонял Симаков. — Этих — в кузов, сержанта оттащите от дороги… Все в машину… Виктор, молодчина! — тяжелая рука Симакова благодарно опустилась на плечо подбежавшего снайпера.
Лицо юноши вспыхнуло, губы раскрылись в улыбке:
— Я же говорил!
— Давай в кабину! Пойдешь со мной. Капустин, за руль! Галстян, ликвидируешь казарму. Судовцев, берешь караул. Не церемониться! По схеме помните?
— Помним, командир. А вы?
— Я с Капустиным в столовую, — начальник разведки вскочил на подножку грузовика. — Поехали!
Караульная служба форта не придала значения одиночному выстрелу. Мало что могло послышаться. Форт жил тихой, спокойной тыловой жизнью. Небольшое охранное подразделение было поглощено обедом. Для солдата любой армии обед — значимое, желанное событие дня, будь он в окопе, карауле или на тыловых работах.
В одноэтажной столовой американские солдаты, в большей степени небелокожие первогодки, выстроившись с подносами, пожирали взглядом повара. Кашевар неторопливо, с чувством собственного достоинства, разливал по мискам еду. Чавканье и хлюпанье, доносившиеся со стоящих рядом столиков, подгоняли очередь. Солдаты волновались, продвигаясь к заветному котлу, в предвкушении обеда из картофельного супа с говядиной, перловой каши и лимонного сока. Поэтому разведчики, ворвавшись стремительно во внутренний двор форта, тремя группами беспрепятственно ринулись в бой.
Симаков проник в столовую с кухни. Шел по коридору смело, нахраписто. В руках автомат, палец на спусковом крючке. Двое американцев, случайно выглянувшие из подсобки, остолбенели, увидев грозного лейтенанта-десантника.
— Назад! — крикнул разведчик.
Рабочие отпрянули. Лязгнула задвижка двери…
— Посидите, чертята…
Вот и кухня. Повар недоуменно развернулся на шум. Увидев страшного десантника, растерялся, обомлел, вместо миски попал черпаком с варевом на голову сослуживца. Несчастный завопил от боли, прикрывая ошпаренное лицо, метнулся в сторону.
В это время зазвенели тревожно стекла. Снаружи один за другим стали раздаваться гранатные взрывы. Донеслись глухие короткие очереди. Тыловики заметались в испуге. Необстрелянные бросились на выход, сбивая друг друга. Дежурный офицер суматошно кричал, пытался остановить подчиненных. Выхватил кольт, направил на Симакова.
От резкого удара ногой входная дверь разлетелась. По столовой пронеслась оглушающая автоматная очередь. Пули плясали, разбивали стекла, посуду, кроша потолок и стены. Капустин стрелял поверх голов. Безоружные солдаты отхлынули, закружились в центре и замерли в ожидании чего-то страшного. Рядом с бедовым разведчиком в готовности для стрельбы стояли Виктор и еще двое десантников.
Среди общего гвалта, свиста пуль, пороховой гари никто не услышал одиночного хлопка. Когда стрельба прекратилась, кто-то вскрикнул истошно:
— Офицера убили!
Американцы в ужасе оглянулись. Капитан-интендант лежал возле разломанного стола, раскинув руки. Лицо застывшее, перекошенное, злобное. Глаза остекленевшие, открытые. Во лбу маленькое темное отверстие. Из развороченного затылка натекла лужица бурой крови.
Симаков, не обращая внимания на солдат, сгрудившихся вокруг офицера, решительно подошел к толпе. Разведчики также приблизились, держали американцев под прицелом.
Солдаты расступились. Русский штрафбатовец наклонился, молча закрыл веки капитану. Разжав пальцы, забрал кольт. Юнцы из Оклахомы и Небраски стояли изумленные. Кто-то в центре от страха всхлипнул, у кого-то начались рвотные спазмы. Тыловики не могли поверить, что их могут убить вот так просто, как капитана Остина из Техаса, причем военные в американской десантной форме. Почему, за что?
Начальник разведки выпрямился, развернул плечи, взглянул сурово и на плохом английском языке проронил жестко:
— Обед закончен, господа американцы! Ужин будет сырым пайком. Всех в овощной цех, по одному. Капустин! — сержант подозвал разведчика. — Проконтролируй. Первым идет повар.
— Есть! — Толя Капустин, бывший командир стрелкового взвода, легко перепрыгнул через раздаточный стол и ткнул автоматом в пивной живот краснолицего повара. — Вперед, кабан!
Симаков стоял и наблюдал, как три десятка пленных американцев вытягиваются в цепочку и бредут за Капустиным. Вдруг он, что-то вспомнив, бросил вдогонку грозно:
— И прошу Америку не шутить! Мои люди стреляют без промаха.
Фраза, словно щелчок хлыста, подогнала американцев. Они засеменили быстрее. Некоторые подняли руки вверх, вобрав голову в плечи.
Начальник разведки нашел взглядом Виктора, подмигнул. Снайпер моментально вскинул карабин, сдвинул брови, но глаза задорно блестели.
— Ко мне подойдите, — командир окликнул разведчиков и сделал несколько тяжелых шагов навстречу. — Спасибо, Витя, за выстрел. Срезал красиво, — крепко сжал руку снайперу. — Этот, Сэм, мог беды натворить… Молодец! Вижу, освоился с должностью, а то краснел, как девица.
Виктор еще больше засиял.
— Я их завтра только так буду щелкать!
— Верю, но это завтра, а теперь пойдем со мной. Закоулки проверим. А вы, — сержант взглянул на подчиненных требовательно, — остаетесь в подчинении лейтенанта Капустина, охраняете пленных. Кроме того, пошарьте по всем углам в столовой. Никто не должен уйти. Сбор группы здесь через тридцать минут. Пойдем, Витя…
— Вот и последнее донесение приняли, — довольно произнес капитан Новосельцев, прочитав шифровку из 1-й роты, положил на стол. — Все роты закрепились. Дорога нашпигована минами, как любительская колбаса. Под каждой елкой — растяжка. С боевой задачей справимся, как думаешь, Сергей Никитич? Все ли мы предусмотрели?
Коноплев неохотно приподнял голову от стола, протирая глаза, потянул мышцами.
— Что за проблемы, командир? Ты голоден? Поешь. Симаков еды притащил на неделю.
— Проблемы? Никаких проблем. А Николай молодец. Лихо справился с задачей. Форт с батареей Дурасова при поддержке третьей роты будет неприступен. Американцам будет жарко.
— Видишь, ты сам ответил на свой вопрос. Форт для нас как золотое яичко. Снаряды, тяжелые пулеметы, мины. На орден тянет разведка.
