– Можно мне еще раз отойти? – посмотрел он на Грека.
– Куда? – машинально спросил ополченец и округлил глаза: – Мы же тебя полчаса назад водили!
– У меня живот крутит. – Балун изобразил на лице страдание.
– Час от часу не легче. – Грек повернулся к лежащим в тени деревьев бойцам: – Форос, тут нашему другу по нужде сходить приспичило. Отведи с Тайшетом.
Тихо матерясь, подошел Форос. Забрасывая ремень автомата на плечо, разведчик кивком головы дал Балуну понять, чтобы тот шел следом.
Никита сидел на сколоченной рядом с палаткой скамье и с безразличием во взгляде наблюдал за тем, как водитель санитарной машины меняет колесо. Солдат явно делал это первый раз. Причем ему сразу не повезло. Сначала выяснилось, что сломан домкрат. Исчезнув на некоторое время, он вскоре появился, волоча за собой какую-то корягу, и снова ушел. Во второй раз приволок уже ящик из-под мин и обломок доски. Так, постепенно, рядом с машиной выросла целая гора деревянного хлама. Потом он стал совать все это под днище. Никита заволновался.
«Сжечь решил? – с иронией подумал он, увлеченный происходящим. – А что, от отчаяния и не такое возможно».
Однако дальнейшие действия горе-водителя его окончательно развеселили. Вооружившись лопатой, тот стал просто рыть под колесом яму. Вскоре оно стало медленно опускаться на амортизаторах. Когда казалось, что еще немного, и перепачканное лицо трудяги перекосит победный клич, раздался треск, и трухлявая коряга подломилась. Машина просела, а повисшее было колесо снова уперлось в грунт. Но упорству водителя можно было позавидовать. В конце концов, он вырыл целый окоп, но своего добился, колесо повисло в воздухе. Потом у него сорвался ключ, и он, морщась и матерясь, долго крутился на одном месте и дул на пораненную руку. Сейчас водитель уже ставил другое колесо. Со стороны могло показаться, что Никита наблюдает за ним из праздного любопытства. Однако это только на первый взгляд. На самом деле он не исключал того, что воспользуется машиной. А раз так, надо хотя бы знать, каково ее техническое состояние. И вообще, его интересовало, как теперь водитель будет ее вытаскивать из ямы.
– Скучаешь? – неслышно подошла к нему Катя.
– Здесь не соскучишься, – усмехнулся Никита. – Я что-то одного не могу понять, а для чего ваш лазарет?
– Почему спросил? – насторожилась Катя.
– Ни раненых, ни больных. – Он окинул взглядом пространство перед палатками. – Врачей тоже не вижу. Как будто вымерли все. Санитарная машина с утра до вечера стоит без дела…
– Вчера еще были пациенты, – грустно улыбнулась Катя. – Мертвый и живой…
– Как это?
– Потом расскажу. – Она вынула из кармана телефон и протянула ему: – Ты просил.
– Наконец-то! – обрадовался Никита. – Удружила. Надо матери позвонить.
– Ты особо им не размахивай, – воровато озираясь по сторонам, предостерегла Катя. – Тут сегодня СБУ все вверх дном ставило…
– Это четверо холеных военных без знаков отличия? – попытался угадать Никита, вспомнив, как они зачем-то осматривали соседнюю палатку.
– Еще двое нас «пытали». – Катя села рядом.
– Чего так? – Он посмотрел на ее профиль, словно всерьез опасаясь увидеть синяки или ссадины.
– Лежал тут один тип да пропал, – уклончиво ответила она. – Даже не знала, что такой серьезный человек. Бродил на костылях и тихо матерился. Левицкий фамилия… А как его не стало, так тут все и забегали.
– Дезертировал?
– Если бы. Он, оказывается, офицером был…
– Неужели ты не знала?
– Да мне как-то все равно, – пожала она плечами. – Не до этого. А вообще, насколько я знаю, из этой армии сейчас и офицеры убегают. Только, говорят, шума такого раньше не было…
– Он один пропал? – чувствуя, что отчего-то это событие радует Катю, спросил Никита.
– Нет, – покачала она головой. – Как раз с Крымом и ушли на пару.
– Так, может, их разведка ополченцев похитила? – предположил он.
– Эсбэушники тоже так считают.
– А ты?
– А я нет! – уверенно сказала она.
– Странно.
– Потом все объясню, – отмахнулась Катя. – Ты давай звони, а то мне трубку надо вернуть.
– Здесь точно связь есть?
– Точно…
– Ты куда пропал?! – голосом матери простонала трубка. Странно, и номер высветился у нее другой, и он ничего не успел промычать, а она уже поняла, кто звонит.
– Извини, но я предупреждал…
– Ты сказал, что пожаров больше нет, – не дала она договорить, – и скоро вернешься в Хабаровск.
– Так получилось, – виновато шмыгнул он носом. – Прогнозы не подтвердились. Сейчас сижу в лесу на укладке…
– Это что такое? – встревожилась мать.
– Парашюты укладываю тем, кто прыгает, – объяснил Никита.
– А сам?
– Сам больше прыгать точно не буду.
– Ты неудачно упал? – вновь завибрировал голос. – Может, ногу сломал? Признавайся!
– Просто инструктор не тушит пожары, – устало вздохнул он. – В основном баклуши бью да медведей гоняю…
– Медведей! – завопила трубка. – Да ты в своем уме? Это же хищники!
– Господи! – Никита ударил себя ладонью по колену. – Сколько можно воспринимать все всерьез!
– Так ты шутишь? – недоверчиво спросила мать.
– Шучу, – подтвердил он. – Я еще хочу предупредить, что, возможно, прямо отсюда вернусь на пару дней домой.
– Правда?! – не поверила она.
– Постараюсь, – кивнул Никита, словно ей было видно. – Но это если снова никаких накладок не будет.
– Только заранее телеграмму дай, – предупредила она. – А то сваливаешься как снег на голову.
– Я теперь редко буду звонить, – перешел он к главной теме. – У нас со связью напряженка. Это сейчас временную станцию развернули, и я у начальника телефон одолжил…
– Так у тебя же спутниковый! – удивилась она.
– Сломался…
Когда он вышел из палатки, Катя продолжала сидеть на скамейке.
– Ну что, поговорил?
– Поговорил. – Никита вернул ей трубку и сел рядом. – Почему Рита не пришла?
– Не стоит сейчас, могут что-нибудь заподозрить.
– Что нужно, чтобы уйти?
– Документы забрать у начальника…
– Где он их хранит?
– В палатке сейф, – перешла она на шепот.
– Ты говори вслух, только не громко, – попросил Никита. – Шепот как раз и настораживает людей…
– Поняла.
– Охрана есть? – задал он следующий вопрос.
– Где?
– В палатке с сейфом.
– Нет, только начальник там…
– Но он же не круглые сутки в ней находится! – удивился Никита.
– Почти безвылазно. – Катя не удержалась и зевнула, запоздало прикрыв ладошкой рот. – Правда, сегодня ночью несколько раз в туалет шастал…
В голове у Никиты тут же возник вариант проникновения в штабную палатку.
– У вас слабительные есть?
– Нет, – покачала она головой. – И вообще, здесь даже зеленка редкость…
– Странно, – пробормотал Никита, размышляя, как можно целыми днями сидеть в разогретой солнцем палатке.
– Пьет он, – неожиданно сказала Катя.
– Чего так?
– Здесь не все так просто. – Несмотря на предупреждение, она вновь перешла на шепот.
– Так ты объясни.
– Мне кажется… – начала и вдруг осеклась.
– Что? – проследил Никита за ее взглядом.
Со стороны села в направлении лазарета мчалась карета «Скорой помощи». Причем она явно не была предназначена для работы у линии фронта, да и вообще в полевых условиях. Ярко-белый микроавтобус с красным крестом и полосой напоминал городской реанимобиль. Следом из леса появился какой-то джип.
– Мне надо идти, – не сводя с машины глаз, заволновалась Катя.
Неожиданно Никита увидел Тарасюка. Он, как и первый раз, шел вдоль палаток в накинутом поверх камуфлированной формы белом халате. Рядом семенил мужчина в ветровке и джинсах. Его косматая шевелюра говорила о том, что здесь он если не случайный человек, то уж точно не военный.
Никита слегка толкнул Катю в бок.
– Что? – встрепенулась она.
Он показал взглядом на странную парочку.
– Вспомни черта, а он тут как тут, – поморщилась она и встала.
– Кто это с ним?
– Милячук. Он из какого-то фонда вроде «Красного креста», только коммерческого.
– Коммерческий «Красный крест», – задумчиво проговорил Никита. – Удивительное словосочетание.
Он вспомнил яму, предложение Шевы разобрать его на части и пришел к выводу, что Милячук имеет прямое отношение к творившимся здесь ужасам.
– Мне надо уйти, – развернулась к нему всем телом Катя.
Никита кивнул.
Она торопливо поднялась и ушла.
Удивленный странной суетой, Никита стал наблюдать. Тем временем «Скорая помощь» встала перед крайней палаткой. Это оказался микроавтобус «Вольцваген». Позади него скрипнул тормозами джип. Клубы поднятой колесами пыли понесло на Никиту. Теряясь в догадках, он поднялся со скамейки и стал пятиться к палатке.
