Примерно в центре этого прохода стояли трое мужчин. Один в джинсах и светлой футболке, двое других – в камуфлированной одежде военного образца. Они были вооружены. Один из них обернулся на звук открывшейся двери, засек в проеме неизвестных чужаков и моментально сдернул с плеча автомат.
Это был сигнал к началу решительных действий.
Павел полоснул очередью. Двое его противников упали, третий неловко попятился назад, споткнулся и прилип спиной к стене. Но при этом он успел выстрелить в конец коридора из пистолета.
Пуля шлепнула в стену чуть выше головы Павла. Громкое эхо пронеслось по проходу.
Теперь о соблюдении тишины можно было забыть. Этим фактом и воспользовался Горбенко. Он от души саданул из пулемета по боевику, оставшемуся в живых. Коридор сразу заполнился дымом и белой пылью.
– Комнаты!.. – крикнул Новиков.
Группа Лихачева за исключением снайпера, оставшегося на позиции, зачищала двор и по наружной лестнице штурмовала второй этаж. А малочисленный отряд Павла должен был заниматься первым этажом. Это означало, что им предстояло проверить каждый закуток, любой чулан. Сделать это надо было очень быстро!
Они буквально бежали по коридору, лишь на две-три секунды задерживаясь у двери, ведущей в очередное помещение. Один открывал ее ударом ноги, двое других совали в проем стволы, осматривали пустое пространство и перемещались к следующей двери.
Встреча с противником произошла в третьем по счету помещении. Похоже, это была мастерская по ремонту оружия. Два боевика в старом грязном камуфляже возились у слесарного верстака. Выстрелы они, конечно же, слышали и успели схватить автоматы.
Подполковник уклонился от прогремевшей очереди, прижался спиной к стене с наружной стороны и швырнул в мастерскую гранату.
Внутри бухнул взрыв. Он сорвал с петель дверь и вышиб окна. Пока Кудин добивал контуженых и раненых бандитов, Павел с Горбенко уже проверяли следующее помещение.
В конце коридора их ждал еще один сюрприз. Со двора в здание ворвались шестеро боевиков, при этом Новиков отчетливо услышал русский мат.
«Неужели свои?! – промелькнуло сомнение в голове командира. – Но кто? Согласно моему приказу, отряд Лихачева сейчас зачищает двор и второй этаж. Никто из его людей не должен появиться здесь».
Сомнения подполковника развеяли выстрелы и пули, крошившие стены. Стараясь увернуться от них, Новиков отпрыгнул к стене и больно ударился рукой о каменный выступ.
Боевики, ворвавшиеся со двора, оказались никудышными вояками. Стреляли они кое-как. Спецназовцы больше опасались шальных рикошетов от каменных стен, нежели точных выстрелов. Их противники полегли после первых же очередей, выпущенных из «Валов».
Больше всего эта быстротечная схватка в коридоре напомнила Павлу тренировочную стрельбу в тире их подмосковной базы. Такой же полумрак со светлым пятном в конце, длинная узкая кишка. Только вместо ростовых мишеней – мертвые боевики, лежащие у стен.
Спецназовцам хватило тридцати секунд, чтобы навеки успокоить своих противников. Впрочем, вместо шести тел в конце коридора бойцы насчитали только пять. Один бандит уцелел и успел смыться. Куда – неизвестно.
Далее спецназовцы разделились. Им требовалось в скоростном темпе проверить оставшиеся комнаты.
– Блин, где эта падла?! – пробурчал Новиков, потирая ушибленную правую руку.
– Ты про кого? – крикнул из коридора Славка.
– Про ту сволочь, которая тут материлась по-русски.
– Я здесь, – внезапно донесся незнакомый голос из глубины комнаты, в которую только что заглянул подполковник.
Это был молодой тип славянской наружности. Высокий и весьма накачанный. Прямо Железный Дровосек из знаменитой сказки. Одет в камуфляж, по рассеченной щеке стекает кровь, в руках «калаш».
– А, вот ты где!
Противники медленно закружились по комнате. Глаза в глаза. Ствол в ствол.
Павел решил, что этот тип с широким скуластым лицом пару лет послужил в спецназе. Он держался уверенно, не спешил давить на курок.
Что ж, Павел тоже предпочитал использовать огнестрельное оружие в качестве последнего аргумента. А до применения радикальных мер можно побаловаться и другими.
Противники одновременно наклонились, положили оружие на каменный пол, потом выпрямились и начали сближаться.
Понеслось. Короткая разведка, атаки с дальней дистанции.
Правым кулаком Новиков работал с осторожностью. Каждый удар отдавался острой болью в поврежденной руке. Павлу приходилось в полной мере полагаться на левую.
Постепенно темп карусели на крохотном пятачке ускорился до невероятного. Хлесткие выпады кулаков чередовались с блоками и уходами, удары ног – с хриплыми выдохами.
Дровосек оказался излишне прямолинеен. Его атаки были бесхитростны и рассчитаны на грубую силу. Таких ребят при бешеном темпе надолго не хватает. Это старая истина. К тому же Павел старался сбить его дыхание. При случае он нырял под удар и целил в грудную клетку.
Вскоре его тактика принесла положительный результат. Напор противника угасал, его движения становились вялыми, дыхание превращалось в сплошной хрип.
Развязка оказалась довольно внезапной. Дровосек после хорошего бокового с левой сел на пятую точку и наткнулся ладонью на свой автомат.
Он осознал всю бесплодность попыток вырвать победу в честном бою. Посему поднял «калаш» и направил ствол в грудь Новикова. При этом на его лице появилась счастливая улыбка. Наверное, так выглядит человек, познавший секреты вселенной и достигший просветления.
Это была его философия. И правда.
А подполковник в этот миг понимал свою правду. Шансов уйти от пуль у него практически не было. Дистанция такова, что промазать невозможно. Времени не хватит даже на то, чтобы вспомнить маму. В общем, дело дрянь.
Однако выстрелы почему-то прогремели сбоку. Четыре подряд.
Новиков увидел, как Дровосек с простреленной грудью отлетел к стене. Потом он вздрагивал при входе в плоть каждой последующей пули.
Павел обернулся. В дверном проеме стоял Кудин. В руке штатный пистолет, на лице ненависть, смешанная с отвращением.
– Это ж надо быть такой гнилью, продаться игиловцам с потрохами и убивать в Сирии своих соотечественников, – проворчал Славка, пряча пистолет в карман «лифчика».
Тем временем отряд Лихачева обезвредил трех боевиков в основном дворе между особняком и красивыми воротами. Вероятно, это были водители или механики, так как все трое отирались возле автомобилей, стоявших под маскировочной сетью.
Когда в нижнем коридоре прогремели первые выстрелы, Лихачев, Лапин и Бобровский уже осмотрели пустующую надворную постройку, используемую в качестве кухни, и стремительно взбегали по внешней лестнице.
Второй этаж был устроен иначе, чем первый. Длинный коридор с вереницей небольших комнат здесь отсутствовал. Вместо него весь центр занимал обширный зал площадью не менее сотни квадратных метров, из которого можно было попасть в четыре немаленьких спальни, по две на западную и восточную стороны.
Он использовался в качестве гостиной или столовой. Видимо, именно в этом огромном зале руководители корпуса «Священный джихад» и планировали провести встречу с туркменом.
В зале на огромном ковре сидели шесть человек, все важные, в новеньком камуфляже. Их встревожила стрельба, только что начавшаяся внизу. Одни вскочили на ноги, другие потянулись к автоматам, лежащим рядом. Один даже успел подскочить к окну, но был убит снайпером Устиновым.
По стенам защелкали пули, выпущенные из «Валов»; по полу запрыгали горячие гильзы.
«Теперь о главном, – припомнил Лихачев слова командира на инструктаже перед штурмом. – Генерал Шестопалов приказал произвести физическое устранение всех главарей этого самого корпуса ИГИЛ. Никаких раненых, пленных и чистосердечно раскаявшихся, желающих поработать на благо нашей страны. Только полное уничтожение. Вопросы есть?»
Вопросов у спецов не было. Как и сомнений в справедливости такого решения.
Лихачев понятия не имел, кто эти люди, какие должности они занимали в известной террористической организации. Ему, истинному офицеру спецназа, было наплевать на такие подробности. Есть приказ, цели и возможность их уничтожить. Вот он и стрелял на поражение, используя все свои навыки, опыт и умение.
Через несколько секунд большой зал наполнился дымом. Кто-то из боевиков успел выстрелить, и пуля обожгла руку Лихачева. Он стукнулся спиной о стену. Его автомат ойкнул одиночным выстрелом. После этого наступила тишина.
Сквозь белесый пороховой дым едва просматривались тела, лежащие на ковре. Майор стоял, зажимая ладонью рану, и пытался сосчитать трупы.
– Все здесь? Никто не ушел? – спросил он у товарищей.
– Вроде все, – неуверенно ответил Лапин.
Но Бобровский, направляющийся к центру зала, вдруг воскликнул:
– Дверь!..
