Он засмеялся, расцеловал ее в обе щеки и прошептал:
— Оригинальный способ делать предложение…
— Знаешь лучше? — обиделась Анюта.
— Конечно. Можешь так спросить: согласен ли я, например, стать дедушкой твоих внуков?
— А ты согласен?
Его глаза лукаво сверкнули, и она покачала головой:
— Молодец! Стал загадочным, как российский сервис: никогда не знаешь, что тебя ждет. О чем мы вообще говорим? У тебя одно на уме…
Девушка правильно поняла — он собрался уничтожить банду, где бы та ни находилась. Глеб сделал попытку накормить ее сухарями и печеньем. Анюта без интереса сжевала пару печенюшек, припала к остаткам воды, после чего призналась, что от еды ее воротит, а вот попить можно. «Кажется, знаю одно место», — проворчал Глеб и начал вбивать в ее головку нехитрые инструкции.
Через четверть часа он выскользнул из-за разлапистой ели, спустился со склона, держа наготове автомат. Еще раз осмотрел окрестности — разбросанный лапник, потухшее кострище, ветки, которые так и не использовали для растопки. Махнул рукой — подходи! Из травы выросла взлохмаченная головка Анюты, повертелась, и девушка вышла на поляну. Держалась она неплохо, но все равно дрожала и озиралась по сторонам. Видимо, узнала место, где спала, со страхом покосилась на раздавленный лапник, на остатки вечерней трапезы — рваные упаковки от копченой колбасы, твердого сыра, каких-то кондитерских изделий, окровавленные бинты.
— Фу, гадость… — выдохнула она. — Стоянка первобытного человека, блин…
А Глеб тем временем хмуро разглядывал подозрительную горку вблизи ручья. Там лежало НЕЧТО, его забросали травой и ветками, но из-под веток торчали ноги в стоптанных кроссовках. Ладно хоть корягу из головы вытащили и не в ручей покойника бросили… Анюта тоже смотрела, делала круглые глаза, начиная догадываться, в чем дело.
Глеб спустился к источнику, напился, наполнил бутылку. Тут же подбежала и Анюта, стала жадно пить. Вода была вкусной, холодной, и даже присутствие под боком мертвеца не превращало ее в водопроводную.
— Слушай меня, боец, — тихо проговорил Глеб. — Диверсантов отпускать нельзя. Это дело не только военное, но и политическое. Мы долго спали, они ушли вперед, хотя не думаю, что уже добрались до цивилизации. Майор — большой тормоз, а пристрелить его нельзя, как бы им ни хотелось. Я понимаю, что не могу тебя здесь оставить, и не могу отправить обратно. Поэтому идешь со мной, вперед все равно ближе, чем назад. Идем быстро — насколько сможем. Ты — за мной, поперек не лезешь. Махну рукой круговым движением — ложись и отползай. С этой минуты забываем, что нас связывают какие-то другие отношения, помимо служебных.
— Слушаюсь, мой генерал, — сглотнув, пробормотала Анюта. — Разрешите исполнять бегом?
— И без шуток, — отрезал он. — Шутить будем после. Ну как, ты готова?
Опасность! Глеб присел, вкруговую махнул рукой. Анюта, идущая сзади, тоже вздрогнула, присела. Не тормозить, девушка! Он энергично продолжал махать. Она сошла с тропы, шмыгнула за валун. Дорога давно перешла в тропу, если и пользующуюся у кого-то успехом, то только у горных коз. За спиной осталась баррикада — осыпь сошла явно не сегодня — месяц, два, полгода назад. Неизвестно, где проезжали молодые люди, уничтоженные бандой, но явно не здесь. Однако бандиты повернули сюда, повинуясь своей неведомой логике. С одной стороны, неплохо — у бандитов нет шансов заполучить автотранспорт. Скалы стиснули тропу, за ними простирался лес. Вздымались валы, заросшие мелкой «газонной» травкой, на косогоре грудились кустарники, приземистые деревца — явно не декоративные… Убедившись, что Анюта спряталась, Глеб начал внимательно рассматривать дорогу. Он мог бы не заметить этот сюрприз, но опыт военной службы повелевал ВСЕГДА смотреть под ноги. Тонкая леска была натянута на высоте десяти сантиметров. Обычная растяжка. С одной стороны леску намотали на клык скалы, другим концом привязали к чеке гранаты «Ф-1», зажатой между камнями.
Значит, не доверяют, ухмыльнулся Глеб, снова ждут каверзы от непоседливого капитана. Он вынул из аптечки бинт, осторожно, почти не дыша, привязал один конец к натянутой леске и начал разматывать его, одновременно пятясь за скалу. Убедившись, что девушка не высовывается, крикнул: «Взрываю, заткни уши!» — спрятался за скалу и резко потянул перевязку.
«Лимонка» грохнула оглушительно — оружие серьезное, при взрыве освобождается целая куча килоджоулей. Он высунулся из-за скалы и увидел идущую к нему Анюту.
— Мне почему-то немножко не по себе, — призналась девушка, падая ему в руки. — Я не совсем поняла, что это было и зачем ты это взорвал…
— Это растяжка, — объяснил Глеб. — Идешь себе, в ус не дуешь, цепляешь леску — и ага, просыпаешься на том свете. Надеюсь, наши приятели слышали этот взрыв. Пусть думают, что мы погибли.
— Даже не надейся, — решительно помотала она головой. — Твои приятели давно в этом разуверились. Ты постоянно гибнешь, а потом оживаешь, они просто не верят тебе…
— Если бы разуверились — не стали бы ставить растяжки, а вышли бы на дорогу с поднятыми руками, — улыбнулся Глеб. — Ты способна продолжать движение? Будь начеку, этот сюрприз может оказаться не последним.
Они погрузились в распадок между впечатляющими махинами, заросшими лесами. В седловине тоже произрастал хвойно-лиственный лес, по нему и вилась тропа, как-то незаметно (и непонятно, где) отпочковавшаяся от автомобильной дороги. Глеб поймал себя на мысли, что уже почти сутки не видел людей. Что за места такие? Оказывается, и в густонаселенном Крыму есть свои загадочные безлюдные зоны. Он ушел с тропы, двигался краем леса, мимо цветущих кустарников, непричесанных грабов и буков, напряженно прислушиваясь. Анюта волоклась за ним, давила комаров на мордашке, бормотала, что, если все пойдет так же плохо, то к следующему утру она забуреет, заматереет, а после отпуска уедет жить к староверам в тайгу. Ребенка тоже с собой возьмет — пусть привыкает к тяготам жизни…
— Глеб, давай отдохнем, — не выдержав, взмолилась она, прекращая движение. — Ну пожалуйста, ну немножко… Никуда не убегут твои диверсанты! Кто тебе важнее — я или они?
— И чего это мы встали в позу жены? — засмеялся он. — Ладно, сядь и сиди, но чтобы голова из кустов не торчала. Я скоро вернусь, я рядом.
В лесу было куда приятнее, чем в однообразной скалистой долине. В местных эндемиках капитан не разбирался, но уникальность многих растений была видна невооруженным глазом. Дрозды, хохлатые жаворонки прыгали с ветки на ветку. Он вышел на дорогу, сел на корточки, начал бороздить ее носом. Следы остаются везде, даже на асфальте. На глинистой почве, заросшей чертополохом, их было предостаточно. Он изучил десятиметровый отрезок тропы, вернулся в лес. Анюта сидела на коленях в зарослях диковинной травы и молитвенно смотрела перед собой, такое ощущение, что медитировала. Сзади к девушке подползал крупный экземпляр паука с очаровательными шерстяными лапками. Глеб отбросил его ногой и ничего ей не сказал, чтобы не расстраивать.
— Ты уже вернулся? — вздохнула Анюта.
— Извини, мог бы еще погулять, чтобы ты насладилась одиночеством, но нужно идти. Диверсанты здесь прошли примерно полчаса назад. Все четверо. Один из них прихрамывает, у другого с ногами все в порядке, но идет тяжело, опираясь на плечо третьего. Четвертый прикрывает этот «крестный ход», у него на спине тяжелая ноша — подозреваю, что это противотанковый гранатомет «РПГ-7». Все четверо дико устали, но пока опасны. Пошли, девочка…
Они двигались вдоль тропы, стараясь максимально прижаться к лесу. Монотонная ходьба утомляла, пение птиц и цветущие вьюны-паразиты, обвившие деревья, не вносили разнообразия. Поднималось солнце, начинало припекать. Дистанция — несколько километров, а такая разница в климате. Небо было безоблачным, ветер за деревьями почти не чувствовался. Слева и справа, стоило поднять голову, возвышались величественные горы. Ущелье расступалось, изгибалось волной, лес карабкался по разломам и буеракам, тропа змеилась во всех плоскостях. Глеб словно что-то чувствовал, то и дело озирался — не отстала ли Анюта.
Лес оборвался внезапно, он вышел на опушку. Тропа вилась по травянистому склону. Узкая долина шириной с полкилометра. У подножия разбросанные камни, затем пустырь, трава по пояс, снова гряда булыжников — словно гигантские яйца, врытые в землю. Далее речушка или ручей, петляющий в прибрежных зарослях, снова тропа, поляна, лес, в котором пропадала дорога…
Группа из четырех человек еще не дошла до ручья. Спустилась с холма и подходила ко второй каменной гряде, поблескивающей на солнце. Далее был ручей, форсировать который можно вброд, протяженный склон, ниточка дороги в лес… Глеб видел только их затылки, но прекрасно понимал, кто такие, выучил наизусть. Первым прихрамывал рядовой Костров — тяжелая жизнь согнула парня, выжала, как простыню. За ним тащился, понурив голову, майор Рубанский с перевязанной рукой. С бинтами, видимо, настали трудные времена — перевязка была черной от грязи и крови. Его поддерживал Пахоменко — бритый череп блестел, как камни, мимо которых они шли. Замыкал шествие побитого войска сержант Костюк. Он неплохо держался на ногах, но гнул к земле гранатомет «РПГ-7», весящий в снаряженном состоянии не меньше десяти килограммов, мешали сумка, автомат. Было видно, что парень безмерно устал, приходилось широко расставлять ноги, чтобы не шатало. Что поделать, все устали… Насколько помнил Глеб, у противника осталось два кумулятивных боеприпаса к этой штуке. Минувшей ночью диверсанты их не использовали, берегли…
