– Да уж… Спасибо, Танюша. Ей-богу, никогда не забуду…
– Мне кажется, ты чего-то недоговариваешь, – она всмотрелась ему в глаза, которые он быстро опустил. – Или хочешь что-то сказать, да не решаешься. О чем молчишь, Глеб Андреевич?
– Ни о чем. – Он вытряс из головы остатки дури и решительно поднялся. – Все в порядке, Соколова, просто в голове полная лажа. Давай работать. Тело – в трюм, завернем в мешок. Прости, не хватит духа выбросить ее за борт, похоронить бы надо… Оружие – в наличии, запускаем двигатель, отводим «Гамбринус» в одну из бухт за водопадом, по возможности маскируем…
В «пиратской бухте» было шумно и светло. Ракурс иной, но суть не менялась. Обрывистые берега озарялись прожекторами – один был установлен на катере, другой на «Лукреции». На палубах перекликались люди, ругались, надрывался голос с хриплыми командирскими интонациями. Голова работала отвратительно, Глеб плохо вникал в ситуацию. Бригантина «Лукреция» входила в бухту первой, и сейчас она стояла у самого края «бутылочного горлышка», упираясь носовой частью в отвесную скалу. Но скала не являлась чем-то монолитным и однородным, там имелись проходы – с полубака к скале был переброшен мостик, и по нему периодически кто-то лазил. Стоило предположить, что наверху, у южной оконечности бухты, разбит базовый лагерь бандитов, имеющий прямое сообщение с «Лукрецией». Боковые стены в «бутылочном горлышке» были отвесны, местность просматривалась насквозь – вторгаться в те края было рискованно. Лагерь надежно охранялся. Впритык к корме «Лукреции» расположился катер – и там ругались и топали люди.
Несколько минут назад они с Татьяной примкнули к своим, залегли у крутого склона. Новость о передаче «Гамбринуса» законным владельцам публика приняла благосклонно. В траве кряхтело связанное тело, в глотку пирату был забит кляп, а рядом лежала компактная рация. «Пять минут назад отговорили, – проинформировал Гурьянов. – Спим спокойно, посты менять не будут». Дымов был неразговорчив, бледен, выглядел каким-то неживым – и это сразу бросалось в глаза. Привязался Дениска: что случилось да что случилось? Отворачивалась Татьяна, хмурился Гурьянов, включая воображение. Товарищи недоуменно переглядывались. Снова пристал Маревич: где Ева да где Ева? – что у вас там происходит на любовном фронте? «Кончилась Ева», – пробормотала Татьяна, а когда соратники непонимающе заморгали, принялась им что-то нашептывать, делая круглые глаза. Падкие до сплетен спецназовцы потрясенно качали головами, таращились на Глеба с всепроникающей русской жалостью. А он плевать хотел, о чем они там шепчутся. Фрагменты мозаики не стыковались, перед глазами стояла Ева, в носу царил ее запах. Отдаленные участки мозга пощипывали ее последние слова… Он лично отволок покойницу в дальний закуток машинного отделения, обмотал целлофановой пленкой, завернул в промасленные пленки, а прежде чем закрыть лицо, долго его разглядывал, не испытывая к этой девушке ровным счетом никакого зла, боролся с искушением ее поцеловать. Каждый выживает, как подсказывает правильно воспитанная совесть…
– Послушай, Глеб… – заворошился Гурьянов. – Ты здесь, с нами?
– Слушаю, – угрюмо отозвался Дымов. – Все в порядке, мужики, я здесь.
– Смотри, бригантина заперта, ее подпирает этот хренов катер. Если хорошенько его раскурочить, а лучше потопить, «Лукреция» не выйдет из бухты до тех пор, пока не прибудет спецтехника, чтобы перетащить катер в другое место. То есть долго. Если потопить «Лукрецию» или нанести ей неустранимые повреждения, то она никогда не выйдет из бухты. Ловишь мысль? Как насчет парочки гранат в машинное отделение? Мы тут подсчитали – у нас осталось восемь наступательных гранат и одна оборонительная, типа «Ф-1». Вот последняя как раз очень хорошо бы прижилась в машинном отделении. Водонепроницаемые пакеты к гранатам прилагаются…
– Ты прав, Пашка, – буркнул Глеб. – Разбомбить катер к едрене фене, забросать «Лукрецию» гранатами – желательно корму, где установлено грузоподъемное оборудование, забрать оставшихся островитян и уходить на «Гамбринусе». Надоело это свинство. Передать информацию нашим – и пусть ломают головы, стоит ли это золото того, чтобы его добывать. Не думаю, что англичанин Гарри и его авторитетные кореша на Сулавеси смогут в сжатые сроки организовать вторую экспедицию. А если смогут, это уже не наше дело…
Назревала дискуссия – по техническим аспектам решения проблемы, но тут внезапно бухта наполнилась шумом. Кто-то топал по мосткам, намереваясь проникнуть из базового лагеря на «Лукрецию». Всполошился ответственный за мониторинг местности, вздрогнул прожектор, и яркий сноп света принялся ощупывать складки обрывистых склонов. На «Лукреции» возмущенно галдели, народ высыпал на палубу, ругался, гавкала собака. Надрывался пронзительный фальцет – неужто милашка Рафаэль? Он возмущенно топал по палубе ногами, прозвучали несколько отрывистых хлопков – стреляли в воздух, похоже, отмороженный юнец понимал, что гробить людей, которых осталось с гулькин нос, – не совсем разумно. Глеб насторожился – отрывистые слова временами складывались в фразы.
– Рафаэль объявляет тревогу и общий сбор, товарищи офицеры. Охрана «Гамбринуса» в назначенный час не вышла на связь. Послали людей, обнаружили пустую бухту. Вот дьявол… Пипец, ребята, они катер заводят. Слушай мою команду…
Этот бред не укладывался в голове. Паршивка Ева, перед тем как выстрелить, просто решила потрепать ему нервы. Насочиняла бог знает что. Нет предателей в его команде! Пусть он плохо их знает – пусть он их совсем не знает! – но он работал с ними несколько дней и убедился, что им можно без опаски доверить спину. Ребята не подведут, они всегда придут на помощь, а если надо, пожертвуют собой! Они уже устали вытаскивать командира из дерьма! Пошла она к чертовой матери – эта гнусная баба-вамп! Приказ был недвусмыслен: форсировать операцию, ликвидировать все, что шевелится! Они спешили, перелезали с камня на камень, Дениска чертыхался, но покорно пыхтел. Луч прожектора ощупывал нагромождения камней на склоне – они растеклись по щелям, застыли, съежились, когда он приблизился вплотную. А когда отправился дальше, вновь засуетились, ускорились. Вода под катером уже бурлила, захлебывался двигатель. В это время две неразличимые фигуры сползли с окатышей в воду, а Гурьянов с Татьяной, оставшиеся на позиции, открыли по катеру ураганный огонь!
Оружием и боеприпасами на какое-то время запаслись. «Калашниковы» снятого дозора, груда автоматов и рожков с «Гамбринуса» – все это позволяло, не щадя патронов, садить по открытой мишени. Пули стучали по борту, били иллюминаторы, сметали тех, кто находился на палубе, дырявили рубку с незатейливыми приборами управления, корпус судна ниже ватерлинии… Воцарилась паника, и те, кто выжил в этой огненной чехарде, с запозданием открыли ответный огонь. К этому времени Татьяна и Гурьянов снялись с занимаемой позиции и расположились метрах в пятнадцати левее – ближе к «Лукреции». Перенесли огонь на нее…
А катер, получивший незначительные повреждения, продолжал неторопливо бороздить воды. Еще минута, и он откроет проход неповоротливой «Лукреции»! По палубе кто-то пробежал, пригнувшись. Влетел на нос, принялся поднимать громоздкий трап, минутой ранее связывавший катер с бригантиной. Ему и невдомек было, что на трапе уже кто-то висел! Беднягу рванули за плечо – и он, махая конечностями, обрушился в воду. Всплыть не удалось – в том месте, куда он упал, внезапно вспенилась вода. Всплыл совсем другой человек – с угловатым водонепроницаемым свертком. Спустя мгновение двое были уже на палубе и поливали огнем в обе стороны: один укладывал пиратов, рвущихся от кормового люка (их было в общем-то немного), другой строчил по «Лукреции», команда на которой, попав под перекрестный огонь, окончательно затосковала и предпочла удалиться с поля брани. Полетели гранаты – одна на корму катера, другая – в рубку, третья окутала едким дымом громоздящееся на корме «Лукреции» оборудование. Звучали резкие хлопки, разражались ослепительные вспышки. Со стороны это, видимо, напоминало плохо организованный праздничный фейерверк.
Глеб, пригнувшись, бежал по левому борту, с радостью подмечая, что катер уже практически не движется и как-то начинает крениться на сторону. Тонем, братцы, тонем… Какое-то бесшабашное злое веселье – словно наркотиком укололи. Подбежал к люку в машинное отделение, швырнул в него единственную «лимонку», попятился. Рвануло так, что дыбом встали внутренности, катер закружило, повело на другую сторону – и швырнуло к нависающей стене бухты. Он не затонул, уткнулся килем в выступающую часть скрытого под водой рифа, да так и остался под углом выситься над водой, защемленный с двух концов.
– Двигатель приговорен к расстрелу! – радостно засмеялся Дениска.
