Послав подальше любезную тетку с ее предложениями принести «чистое» белье, Яша отправил в магазин жену. Через три часа та вернулась, волоча по полу сумки с постельными принадлежностями, едой и одеждой.
– Обратно, наверное, пешком вернулась? – едко заметил Локомотив, прикидывая, сколько могут стоить занесенные в квартиру покупки.
Под вечер, строго приказав не выходить на улицу, Шебанин запер Маришу и вышел на улицу. Все казино находились в центральной части города, поэтому «светиться» на «Ягуаре» не было необходимости. Когда в Тернове ищут Локомотива, никто не обращает внимания на прохожих. Слово «тротуар» и фамилия «Шебанин» не могут располагаться в одном предложении даже гипотетически. И это знает не только Шебанин.
Нужна информация. И для получения первых известий Локомотив просидел в кафе напротив своего казино «Третья Пирамида» около трех часов. В половине первого ночи из сверкающей огнями двери появился Бобыкин. Халдей Пестунов Гена ему тут же подогнал серебристую «Camry», и управляющий стал втискивать свой объемный живот под руль.
Яша подсел справа как раз в тот момент, когда тот манипулировал рычагом коробки-автомата.
– Что-то ты рано сегодня.
– Яша?.. – На лице Бобыкина появилась изумленная улыбка. От нее пахло неприятностями.
– Поехали, поехали… Мне очень не нравится находиться рядом со своим заведением. Не понимаю почему.
– Яша, дорогой, – защебетал Бобыкин, едва машина въехала в первый же темный двор. – Тут такое происходит! Но я – могила, твержу, что тебя не видел и где ты – не знаю.
– Особого героизма я тут не нахожу, потому что ты на самом деле понятия не имел, где я.
Вскоре Шебанин узнал и о визите Штуки во всех подробностях – Бобыкин был неповторимым рассказчиком, когда речь шла о чужой разбитой физиономии, – и о том, как Зинкевича увел какой-то боксер, и о том, что все казино сейчас кишат милиционерами.
– Прямо-таки кишат?
– Ну, есть по паре, одним словом. И еще…
И еще Бобыкин рассказал о том, что, разговаривая с Геной Пестуновым, узнал интересную новость. Халдей уверяет, что «боксер», уведший Зинкевича из казино, никакой не боксер, а федеральный судья. Этот жрец Фемиды несколько лет назад испортил жизнь Пестунову настолько, что лицо судьи Гена запомнил, а фамилию – нет. Знает лишь, что тот носит мантию в Центральном суде.
– Это Струге, – прервал красноречие своего управляющего Шебанин. – Антон Павлович Струге.
И тут же догадался, какую неприятность обещала ему улыбка Бобыкина. Струге Шебанин знал, правда, никогда не общался с ним в рамках судебного заседания. Приходилось сталкиваться, как любят писать в своих рапортах менты, в быту. Спонтанные воспоминания Пестунова привели к тому, что Яша испытал чувство, словно ему за спину забросили туристический рюкзак.
Струге в деле. Значит, он все-таки зацепился за дело Пермякова. Незаконно зацепился, прав на то у него нет, однако рискнул засветиться даже в злачном для него месте. Зинкевич сейчас в руках прокуратуры, а это означает, что вскоре у надзирающего органа будут все фигуранты, но ни одного, кто мог бы дать прямые свидетельские показания. «Локомотив говорил с тем-то», «Яша Шебанин делал тому-то так-то» – и ни одного, кто утверждал бы что-то от первого лица. Но ментам хватит и этого.
Расставшись с Бобыкиным, Яша решил, что для первого раза достаточно. Большего и не надо. Все задержаны, уговорены и приобщены к делу. Оставался Кусков – самая главная проблема. Теперь, когда они не общались уже почти два месяца, нельзя было быть уверенным ни в чем.
Яша вернулся «домой» и встретил на площадке троих синюшного вида мужиков. Разглядеть их было трудно – в подъезде была такая же тьма, как на улице, но Яша был уверен, что это прибывшие на известный им адрес трое алкашей. Мужики дышали, как скаковые лошади после финиша, и по всему было видно, насколько тяжело им дался подъем на одиннадцатый этаж.
«Какого черта? – подумал Шебанин. – Есть же лифт». Но тут же понял, что подъем пешком не так уж необдуман. Теперь, если идти сверху вниз, можно собирать все выставленные у мусоропровода бутылки. Бросать бутылки в шахту при всеобщем обнищании масс – это невиданное свинство. Сам Яша Маришины бутылки всегда ставил у шахты. Кому нужно – приберет.
– Что хотели?
– К Верке. А ты кто?
– Конь в пальто. Две минуты, и вас тут нет.
На самом деле хватило и тридцати секунд.
– Что за быки? – справился, разуваясь, Локомотив.
– Никого не слышала.
– А чего они под дверью стоят?
– А я знаю? – возмутилась Маришка. – Не нравится – милицию вызывай…
– Я тебе сейчас язык отрежу! – пообещал Шебанин и скосил взгляд на туфли у порога. На улице целый день моросил противный дождь, подошвы со шпильками сверкали, как зеркало. Локомотив издал гудок.
– Я же тебе говорил, чтобы из дома не выходила?!
– И не выходила!
Взяв туфли за носки, Яша выбросил их на середину комнаты.
– Вот ты мне скажи, на хрена полировать туфли со вчерашней пылью?
– А что, они грязными должны стоять?!
Яша взорвался.
– Ты не оскорбляй мой разум, мать твою, тещу мою!.. За десять лет совместной жизни я ни разу не видел, чтобы ты обувь загодя в порядок приводила!! А тут нате, хрен в томате! Вытерла чистые вчерашние туфли!.. Грязь ты смывала с чоботов своих!! Где была?! Не гневи меня, дура!!!
Пришлось давать показания. Марина выходила в восемь вечера, чтобы купить пива и выпить в ближайшем кафе коктейль «Скандинавский».
– Идиотка!..
– Конечно, идиотка!! – взвилась Мариша. – Был бы муж академик, называлась бы академшей! А так, да, идиотка!
– С кем разговаривала?!
– Да ни с кем!..
– Хорошо. – Яша выпрямился. – Слушай меня внимательно, кронпринцесса шведская. Если ты с кем-нибудь встречалась, нам нужно уйти. Но если ты продолжаешь утверждать, что тебя никто не видел, хотя я почему-то уверен в обратном, мы остаемся. Но если в ближайшие часы в этот адрес постучат «двое в штатском – двое в форме», то первой, кого я выброшу из окна, будешь ты. Ничего, что этаж одиннадцатый, с тобой все равно ничего не случится. У тебя сотрясаться нечему, так что ноготь сломаешь, да и всех дел. А в следующий раз мы встретимся в году эдак две тысячи двадцать третьем. Устраивает?
– Чтоб ты сдох со своими делами каторжанскими!! – взревела истеричным голосом Маришка и пошла в коридор надевать туфли. – Жизнь, как у Дуси Ковальчук!! Направо пойдешь – погибель, налево пойдешь – хана!
Продышавшись сквозь ноздри, Яша с ужасом подумал о том, что сделал бы сейчас, окажись во хмелю. В этой жизни, чтобы добиться правды, приходится разводить на показания даже собственную жену!
– С кем базарила в кафешке?!!
– Я к Вике Кусковой ездила!! Что мне, дома сидеть?!!
– Вот куропатка… – только и смог выдавить Шебанин. – Ты что, специально, что ли?.. Его менты пасут, я от них же бегаю, как целка на «субботнике», а она к его сеструхе в гости заглядывает…
Дождавшись, пока жена обуется, Яша щелкнул разболтанным замком и отворил дверь.
И на него из темноты обрушился страх…
Пащенко едва не выронил ручку, когда в его кабинет ураганом ворвался Быков.
– Вадим Андреевич, искра пошла!!
Выслушав его, зампрокурора тут же выдернул из ящика стола ежедневник и стал листать его со скоростью, с какой бывалые работники сберкасс вручную пересчитывают деньги.
– Земцов? Саша, ко мне пришел мой следователь по делу Рожина. Ему только что звонила сестра Кускова Виктория. У нее в гостях побывала жена Локомотива, которая, взяв клятвенное обещание молчать, рассказала, что Шебанин и она никуда не уезжали, а живут на съемной квартире неподалеку от вокзала.
– И что, адрес есть? – не веря информации, растерянно уточнил Земцов.
– Адреса нет, но, когда они вышли покурить на балкон, Шебанина сказала Кусковой, что курить ей теперь приходится прямо на кухне. Мол, с детства боится высоты и смотреть на землю с одиннадцатого этажа ей тошно. Если я не ошибаюсь, около вокзала у нас только одна высотка – двенадцатиэтажный одноподъездный дом, как раз напротив транспортной прокуратуры.
– Я понял, Вадим Андреевич, – решительно покачал головой Земцов. – Я понял.
И положил трубку.
– Черт! – вырвалось у него, когда он посмотрел на часы. – Где я сейчас людей найду?!
Снова сорвав трубку, он секунду сидел неподвижно, а потом, услышав знакомый голос, встрепенулся:
– Сурнин? Ты здесь?! Уже неплохо… Кто еще в отделе?
Старший опер ответил, что из всех только он и два стажера из школы милиции, которые еще не дошли до того рубежа службы, когда идти домой гораздо интереснее, чем обезоруживать бандитов.
– Ладно, пусть так… – Земцов растер лицо. – Улица Толбухина, дом двенадцать. Сидеть у подъезда и «встречать» всех, кто будет входить в дом. «Встречать», но не «принимать». Локомотива в лицо ты знаешь. Если он будет входить, а не выходить, к нему не приближаться. Если же будет адрес покидать… Черт, все равно не суйтесь! Я сейчас буду СОБР вызывать. Все, бери машину и выезжай!..
